«Гуляй, студент, гуляй» Что происходит в баре «Руки вверх Lounge & Bar»

Солист группы «Руки вверх!», автор песен «Крошка моя», «Ну что же ты, студент», а также бессмертной рифмы «везде — уже», решил открыть бар. Новость в своем роде даже в духе моды — в конце концов, сейчас в каждом втором ­ресторане подают что-нибудь вроде «хачапури по рецепту Тины Канделаки» или «борща от бабушки Ивана Урганта». Впрочем, Жуков — ресторатор со стажем, владелец недешевого ливанского заведения «Бедуин» и популярного (говорят) омского бара под названием «Ж», — пошел дальше. Какой уж тут борщ, когда спивающийся артист Вадим Казаченко дает аншлаговые концерты в Кремлевском дворце, а «Музыкальный ринг» со звездами 1990-х бьет по рейтингам вечерние новости. Бар «Руки вверх» — это не просто ре­сторан. Это почти что храм. Памятник ушедшей культуры пиратских кассет, пьяных дискотек в советских ДК, дешевых восьмибитных приставок, наивных представлений о моде, латиноамериканских сериалов в прайм-тайм; памятник всему тому, без чего, как принято выражаться в таких случаях, нас невозможно представить.

Накануне официального открытия (снаружи должна была бесноваться толпа специально на­нятых фанатов, внутри — толпа звезд из 1990-х) в баре устраивают вечеринку для своих: подруги, инвесторы, сотрудники, шампанское с тарталет­ками и тест-драйв «Денди» в игровом зале с огромной плазмой. Атака на все органы чувств человека, успевшего родиться до распада СССР, тут начинается уже в гардеробе. Со стен улыбаются черно-белые кумиры детства. Вот Лика Стар, вот несчастная Изаура и злодей Леонсио, вот Сиси Кэпвелл и Иден, девушка Круза (какая же она, оказывается, была страшная), капитан Пауэр и солдаты будущего, Элен с ребятами, Шварценеггер со Сталлоне, Жуков с Потехиным, «Иванушки», «Стрелки» и Борис Николаевич Ельцин. «Мы на самом деле почти совсем не меняли интерьер бара, который тут был до нас, — рассказывает историю возникновения заведения креативный директор бара Вадим. — Просто он не окупался, и инвесторы решили обратиться к Жукову — по знакомству. А он пришел ко мне. А я ему и говорю: решено! 1990-е сейчас — главный тренд, надо делать что-то с ними связанное. Вообще, это мой первый подобный опыт — до этого я занимался сценариями, придумал армянскую семью и кафе «Гала-дог» в скетчкоме «Одна за всех» с Анной Ардовой. Ну и в КВН еще играл за команду РУДН».

На танцполе играет «Холодная луна» певца Шуры, который недавно провел ребрендинг и превратился в Александра Медведева. Красивые девушки у барной стойки угощаются полусладким шампанским и обсуждают ресторатора Жукова («Меня недавно кто-то в шутку спрашивал, прикинь, сколько у него баб было, пока «Руки вверх!» по гастролям ездили! Ну да, наверное, как у Хатченса, не меньше»). Над головами гостей — раз­вешанные в рамках наглядные свидетельства ­безумного русского консюмеризма позапрошлого десятилетия. Когда видишь собранные в одном месте артефакты из ассортимента первых коммерческих палаток, становится страшно — и уди­вительно, как население не вымерло целиком. ­Рядом с этикетками — прочие атрибуты эпохи: карманный тетрис, пульты от видеомагнитофонов, кассеты VHS, на которых записаны фильмы с гнусавым переводом, джойстики от приставки Sega, старые аудиокассеты; все это собирали по друзьям.

В нижнем зале играют в «Денди». «Эти приставки до сих пор продаются в Москве, — ком­ментирует Вадим. — Я сам себе домой недавно за 600 рублей купил. А в Китае их вообще массо­во до сих пор производят». В соседней комнате будет видеосалон: «Пришел человек пообедать, а ему предлагают еще и «Санта-Барбару» или «Элен и ребята» посмотреть. Поди плохо!» Более того, оказывается, девяностые не предел. Совсем скоро они уступят место двухтысячным. «Мы уже начали отслеживать тенденции, — радуется прагматичный Вадим. — Еще чуть-чуть, и так же можно будет ностальгировать по «Дому-2».

Странное дело: вся эта вроде как милая сердцу меморабилия, вкладыши, фантики и этикетки от спирта «Рояль» здесь производят эффект, диаметрально противоположный ностальгическому. Начинает казаться, что дети, которые ежедневно травились напитком «Инвайт», смотрели дешевое подростковое «мыло» «Элен и ребята» и полагали верхом мечтаний новый картридж к приставке — и не вправе были рассчитывать на другие нулевые. Когда вся эта дешевая фанаберия собрана вместе, когда из нее организован какой-никакой, но музей, в голову начинают лезть мысли, которые вряд ли подразумевали невольные кураторы. Что вся либеральная риторика, обращенная к поколению этих самых 1990-х, заведомо бесполезна. Что те, кто по идее должен ей внимать, выросли на сериале «Санта-Барбара» и музыке группы «Демо».

Наверху тем временем продолжают собирать­ся гости. Когда инвесторы, друзья и подруги рас­ходятся от стола с тарталетками, открывается ­непредвиденный элемент экспозиции: аккурат между фотографией, на которой Бари Алибасов и группа «На-На» слизывают сливки с голой груди улыбающейся девицы, и фотографией участников группы «Руки вверх!» в поварских фартуках располагается портрет Владимира Владимировича Путина — в солнечных очках-авиаторах и темном пиджаке. Причем тут Путин, совсем ­неясно — к поп-культуре 1990-х он явно имеет куда меньшее отношение, чем «Стрелки», Шура, журнал Cool или хотя бы тот же Ельцин. «Путин? Ну как, он же был тогда главой ФСБ. Не пользовался популярностью? Слушайте, идите лучше шампанского выпейте, в «Денди» поиграйте», — бросает, пробегая мимо, Жуков. На помощь приходит все тот же Вадим: «Это отличная история. Изначально фотографии были цветными, потом уже их обработали под сепию. А Путин в этот коллаж отлично ложился, потому мы его в центр и поставили — на нем на этом снимке надет ярко-малиновый пиджак».

Когда Сергея Жукова сейчас спрашивают про 1990-е, он обычно начинает сетовать на то, что люди нынче уже не те: никто уже не будет ехать через полстраны, чтобы попасть на концерт, никто не выбросится из окна из-за несчастной любви к артисту, никто не приедет на могилу покойного кумира. «И правильно, — комментирует эту сентенцию внушительный мужик, стоящий у бара с двумястами граммами рома в одной руке и двумя сигаретами в другой (одну — себе, другую прикуривает девушке). — Мы все эти сраные девяностые старательно вклеивали хер в «Белоснежку», а потом вдруг начали переживать, чего это люди хер воспринимают как нечто прекрасное. Тут уж, как говорится, за что боролись».

Бар «Руки вверх» открывается на Ленивке, 3, www.rvbar.ru