Ответы. Рубен Давид Гонсалес Гальего, писатель

Рубен Давид Гонсалес Гальего родился в Москве в 1968 году. Его мать Аурора – дочь генсека Испанской компартии Игнасио Гальего. При рождении ребенку поставили диагноз ДЦП. Когда Рубену было полтора года и он снова лежал в больнице, спецслужбы сообщили Ауроре, что сын умер, а его самого отправили в детский дом. Рубен Гальего снова встретил мать только в 2000 году, а в 2002-м вышел его автобиографический роман «Белое на черном». 4 декабря 2003 года Рубен Гальего, теперь живущий в Мадриде, стал лауреатом премии «Букер – Открытая Россия».

– Этот номер журнала появится перед Новым годом. Мне показалось, что «Белое на черном», несмотря на тему – странствия по детским домам и богадельням, – на самом деле книга веселая. Или я вас сейчас обижаю?

– Наоборот. Мне-то кажется, что как раз самая предновогодняя. Трезвые Деды Морозы – ненастоящие.

– Вы ничего не написали в романе о встрече с матерью – Ауророй Гальего. Как это произошло?

– Испанский режиссер решил снимать фильм о том, как я ищу мать. Весь процесс съемок – от поиска денег до нашей встречи с мамой – длился три с половиной года. Меня погрузили в машину и примерно две недели возили по Европе.

– Это было реалити-шоу?

– Именно реалити-шоу, которое никто не любит – ни вы, ни я. С тех пор я реалити-шоу возненавидел. Но мы встретились – в Праге.

– Как вы все-таки нашли Аурору?

– Вы бы смогли Окуджаву найти? Аурора Гальего – самая известная женщина русскоязычной общины Европы. Она жила в Праге, работала на радио «Свобода», и сейчас там работает. Там же, в Праге, я познакомился с Юзом Алешковским. Он поддержал меня, сказал мне буквально следующее – у него, конечно, немного специфический язык, но, как говорила Фаина Раневская, все мы немного филологи. Так вот: «Когда в тележке для белья везут почетного шофера,/Не понимаю ни х... и, видимо, пойму не скоро./ Я знаю, жизнь не холодец,/Не огурец и не пельмени,/Жизнь – о...тельный п...,/Пред ней не встану на колени».

– Потом вы переехали в Мадрид. Аурора знакомила вас с родственниками, показывала вещи, места, которые как-то связаны с вашей семьей?

– Нет, моя мама – отрезанный ломоть. Она сама в детдоме выросла.

– После того как вас у нее забрали, с ней что происходило?

– Я бы не хотел об этом говорить. Плохо ей было, ей жизнь испортили.

– Я знаю, что вы не собираетесь возвращаться в Россию, – судя по некоторым моментам в книге, вы явно обижены.

– Ни в коем случае не обижен. Вожди, мужчины, договорились меж собой – и у мамы отобрали ребенка. И тут дело вовсе не в стране, где это произошло. Вы читали, к примеру, про детские дома в Индии? Туда свозят детей, которых специально калечат, чтобы те просили милостыню на базарах. Там ситуация гораздо хуже, чем была у меня. А возвращаться я не хотел бы вот из-за какой грустной темы: мне в мадридской клинике сделали операцию, очень точную, и в любой момент может потребоваться следующая – а в России просто нет условий.

– Что с вами было после дома престарелых?

– Я женился и из дома престарелых вышел. О дальнейшем рассказывать не буду – это уже начинается моя личная жизнь. Могу сказать, что я жил в Новочеркасске, в Ростовской области, учился в торгово-коммерческом техникуме. Я даже жил в мрачном городе Нижний Ломов в Пензенской губернии. Мрачный – потому что, помните, как демон в «Альтисте Данилове» летит над Москвой и думает: а собрать бы всех этих москвичей и отправить куда-нибудь в Нижний Ломов?

– Кто-то наверняка узнал себя в вашей книге.

– Саша, то есть его прототип, написал мне – теперь мы переписываемся. Я директору своего детдома позвонил, а он сказал: мы были уверены, что вы ничего не понимаете. То есть им было легче работать с нами, думая, что мы ничего не понимаем. Это был самый хороший директор.

– Я давно не читала на русском таких теплых отзывов об Америке и американцах. Как вы попали в Америку?

– В Ростов приехала американская делегация к русским инвалидам – американцы сделали приглашение конкретно Рубену. И я поехал. Но я же не в Нью-Йорке был, а в Беркли, в Калифорнии. Маленький городок, ничего особенного. Небоскребов нет, белки прыгают по деревьям.

– Как вас в Испании принимают? То есть вы испанец, а вроде бы и нет.

– В Испании никого это не волнует, испанец ты или нет. Может быть, привыкли – из-за футбольных команд: многие игроки из других стран. Важно, в какой ты команде, а откуда – не важно.

– В Москве вот за «Локомотив» чернокожие футболисты выступают.

– В «Локомотиве» – негры. Прекрасно. У меня по папиной линии прадедушка был негром. Прадедушки-негры для российской литературы – ничего страшного.