Промзоны Москвы Что можно увидеть на московских заводах сейчас, и как они могут измениться в будущем

На прошлой неделе в институте «Стрелка» эксперты собрались обсуждать будущее промзон. Встречи проходили в рамках серии открытых дискуссий под общим названием «Время решить», и в этот раз вопрос был сформулирован так: «Какими мы хотим видеть промзоны Москвы?» К разговору пригласили специалистов из России — девелоперов, архитекторов, градостроителей, приняли участие в обсуждении и московские чиновники, и иностранные эксперты — немецкий ландшафтный архитектор и специалист по развитию промзон из Бруклина.

Озвученные — в том числе и публикой — ответы варьировались: от вполне ожидаемых «благоустроенными», «с новыми функциями», «зелеными» до «лучше ничего не менять, мы там играем в экстремальные городские игры». «Афиша» записала самые интересные точки зрения на проблемы развития промышленных зон.



Андрей Шаронов

Заместитель мэра Москвы по вопросам экономической политики

«Когда нам говорят, что необходимо выводить промышленные зоны из Москвы, мы должны понимать, что в значительной степени это частная собственность. А частный собственник, если он находится в рамках земельного, экологического и налогового законодательства, решает сам, выходить ему из города или нет. Город может повлиять на это, но имеет ограниченное число инструментов. Очень серьезный инструмент — экологические ограничения, и когда его можно применить, он действительно может вытолкнуть предприятие из Москвы. Но город хочет зарабатывать на промышленности, получая налоги, а не субсидировать ее переезд. И проекты вывода промышленности должны генерировать источники финансирования внутри себя. На освобождающихся местах должны возникать новые источники налогов, которые позволят окупить сам переезд и создать жизнеспособную экономику на прежнем месте. Я допускаю мысль о том, что замена убитого производства на привлекательный парк может создать рабочие места и экономическую активность, но мы еще ментально не готовы к этому. Этому мы должны еще научиться — и смелее идти на то, чтобы не модернизировать завод, а на его месте создавать парк или современное учебное заведение».

Всеволод Чуванов

Блогер, фотограф

«Заводы умирают в несколько этапов. Сначала их кто-то покупает — либо их забрасывают. Потом приезжают непонятные работники и начинают срезать металл. В итоге каркас годами стоит никому не нужный, потому что с этим ничего нельзя сделать, только снести. Туда есть относительно свободный доступ, их используют игровые проекты — «Ночной дозор», Encounter. ЗИЛ визуально выглядит хорошо, хотя по окраинам пришел в запустение, туда легко попасть — несмотря на то что производство сохранилось, пусть и в малых объемах. В литейном цеху остались две из четырех или пяти литейных печей, они практически ничего не делают, но за ними следят, потому что остановка печей приводит к поломке. В промзоне в районе Ходынского поля находятся три авиационных завода: «Ил», «Сухой» и «МиГ». Зона «МиГа» более-менее живая, но окраины постепенно приходят в упадок. Единственные действующие цеха — сборочные. Когда мы ходили там, мы могли посмотреть всю документацию, увидеть, сколько работников там числится. Пыльные самолеты медленно дожидаются своей очереди, чтобы их переделали, разобрали или восстановили. Завод «Серп и молот» уже практически полностью разрушен, некоторые цеха стоят без крыш, но в полуразрушенных цехах еще кто-то работает. Но в целом мы не видели в промзонах каких-либо изменений к лучшему за три года — все стало только хуже».

Наталья Чернышова

Старший научный сотрудник Института Генплана Москвы

«Почему-то все считают, что крупные города мира остались без промышленности, но это не так: около десяти процентов территорий крупнейших городов являются производственными. В Москве термин «промышленные зоны» появился в 2006–2008 годах, тогда было сформировано и утверждено 209 промышленных зон. В последние 20 лет произошла диверсификация застройки в границах производственных зон — появилось больше складов, офисов, жилых и торговых площадей, уменьшилась доля производственной застройки. Тем не менее за весь этот период было реорганизовано только около 10 процентов производственной застройки, имеющейся в городе. Все оставшиеся и якобы имеющие производственную функцию территории делятся на две категории: те, которые действительно используются промышленными предприятиями и научными организациями, и те, которые просто сдаются в аренду. Анализ говорит о том, что, несмотря на то что новое строительство осуществлялось и иногда успешно, есть проблемы, которые пока решаются с трудом. Это неразвитость транспортной инфраструктуры — к некоторым промзонам ведет вообще только одна дорога — для грузовиков, необходимость экологической реабилитации. Кроме того, отсутствуют территории для реализации стратегически важных для города проектов».

 

Питер Латц

Архитектор, глава бюро LATZ + PARTNER

«Территории, когда-то принадлежавшие промышленным предприятиям, с уходом индустриальной эпохи стали синонимом упадка. Раньше тяжелая промышленность, очистные сооружения, захоронения отходов провоцировали переселение из мест, непригодных для проживания. Но Новый Париж, Новая Москва более невозможны, и мы приходим к другому пониманию города. Брошенная инфраструктура должна быть гуманизирована, эти территории должны быть открытыми для публичного использования — на них с помощью дизайна можно будет исправить многие плохие ситуации в городе. На площади около сорока пяти гектаров недалеко от центра Турина располагался автозавод, но еще в конце 1980-х большая часть зданий была снесена. В первую очередь мы старались так интерпретировать существующую ситуацию, чтобы она вошла в структуру нового ландшафта. Так, река, наиболее ценный природный элемент, находится под землей, но в будущем массивные бетонные плиты будут удалены, а часть конструктивных элементов будет сохранена как наследие индустриальной эпохи и использована как, например, опоры для новых мостов. Река будет открыта в 2013 году, но ее состояние и положение в водной системе вызывает много вопросов. Это значит, что нам приходится применять технические решения, которые никогда до этого не использовались при создании парков. Но все это — часть превращения участка земли или стройки в ландшафт. Второй вопрос, который мы анализируем, — связь с существующим городом как с неизменной частью среды. В этом нам помогает промышленная история, метаморфозы конструкций разрушенных зданий, остатки производства, бетонная оболочка набережных. Это разные по эстетике и функциональному характеру территории, но все они — производные от индустриализации. И независимо от индивидуального характера каждой части мы хотели создать единый парк, поэтому связи внутри самого района и с окрестностями очень важны».

 

 

 

«Мы привозили старый кирпич огромными палетами из Ярославля, Костромы, Питера и восстанавливали перегородки, стены, чтобы сохранить атмосферу»

 

 

 

Александр Подусков

Директор по продажам KR Properties

«Даниловская мануфактура, построенная в середине XIX — начале XX века, бывшая текстильная мануфактура, с тех пор успела побыть и самым крупным вьетнамским рынком, и книжной ярмаркой. Потом мы поняли, что это должно быть творческое пространство: множество улочек, переходов, арочек, интересных помещений — архитектура уникальная. Территория — почти 80 гектар, 106 тысяч квадратных метров, и сложно найти другой такой объект в Москве — с полным сохранением фасадов, общей концепции, в какой он был построен 100–150 лет назад. Мы старались по максимуму сохранять старые стены, старую кладку. Это не везде оказалось возможно, и мы привозили старый кирпич огромными палетами из Ярославля, Костромы, Питера — там разбираются старые здания — и восстанавливали перегородки, стены, чтобы сохранить атмосферу. В то же время мы стараемся использовать много стекла, потому что здания глубокие, и только так мы можем получить комфортную для людей освещенность. Основной задачей было сделать многофункциональный комплекс, потому что это удобно, мировой опыт показывает, что за такими проектами — будущее. Когда ты собираешь в каком-то проекте максимальное количество инфраструктуры и много функций — это оптимально с точки зрения развития и спроса. Последнее, что мы внедрили, — это апартаменты, и они были проданы задолго до пуска в эксплуатацию».

Элизабет Димитриу

Заместитель директора Корпорации развития Юго-Западного Бруклина (SBIDC)

«Корпорация развития Юго-Западного Бруклина — это некоммерческая организация с бюджетом меньше миллиона долларов и всего девятью постоянными сотрудниками. Одна из наших главных задач — продвижение индустриальных зон Юго-Западного Бруклина по программе, которая была создана Майклом Блумбергом в 2005 году. Она предлагает льготы тем, кто инвестирует в здания, и предпринимателям, которые в них переезжают. Среди них — Red Hook, это район Бруклина, который до середины ХХ века был крупным торговым портом, но сегодня нуждается в восстановлении. В 1954 году построили экспресс-дорогу «Бруклин-Квинс», которая отрезала Red Hook от остальной части Бруклина. Несколько факторов помогали нам оживить этот район. Один из них — выставки местных художников. Это галерея Флоренс Нил, музей Waterfront. Наша организация выделяет небольшие гранты на первоначальную реставрацию зданий — в обмен на то, что в них будут интересные нам проекты, которые помогут оживить район. Кроме того, существует несколько программ налоговых льгот для тех, кто открывает небольшие производства или магазины, и если работодатель нанимает местных жителей, то он тоже получает доступ к льготам. Потребовалось десять лет на то, чтобы Red Hook стал живым и интересным районом. Конечно, это могло бы случиться и раньше, но тогда он был бы одной большой стройкой, а мы стремимся сохранять старые здания и использовать их повторно, что порождает ограничения, на которые готов пойти не каждый. Но мы стремились сохранить баланс между старым и новым, промышленностью и искусством, производством и жильем».