Фишки на севере

В зале казино «Шангри-Ла» стоит страшный гвалт: обреченное улюлюканье проигравших ­сменяется веским матом победителей. Сквозь шум я отчетливо слышу поучительные слова ­чело­века, который только что, по меткому выражению группы «Кровосток», поделил меня на ноль. «Пацан, ты, похоже, новичок? Ничего, научишься. Жизнь научит — ну а я помогу», — мужчина на противоположном конце стола подмигивает мне и волосатой рукой сгребает фишки. На нем расстегнутая до поя­са черная рубашка, под ней золотая цепь толщиной с мой большой палец и крест. Среди фишек, которые словно в рапиде ползут по болотно-­зеленому сукну, есть и мои. Только что я проиграл в покер свои первые сто долларов. Сердце стучит так, что, кажется, его биение слышит даже крупье. Похоже, это далеко не последние проигранные мною сто долларов. Мне срочно хочется отыграть­ся. Даже не посмотрев в карты, я поднимаю ставки. Похоже, я влип.

Вадим Грузглин воспринимает покер исключительно как работу. Чтобы доказать, что играть в плюс можно без азарта и даже без математических способностей, он целый месяц учил покеру жену. Теперь, просто копируя манеру игры мужа, иногда она выигрывает даже больше, чем Вадим

«На первый взгляд все очень просто. Правила нехитрые, и многое зависит от случая. Это почти идеальное сочетание расчета и лотереи», — самый известный российский профессионал Иван Демидов объясняет мне, почему именно покер, а, например, не бридж или преферанс, стал главной карточной игрой в мире. В прошлом году Демидов занял второе место на чемпионате мира по покеру в Лас-Вегасе, выиграв 6 миллионов долларов. Улыбчивый парень в мятой футболке меньше всего похож на миллионера. На самом деле он и на чемпиона не похож. Он и не чемпион. Он прекрасно играет, но, как сам Демидов объясняет, в покере не может быть абсолютного чемпиона — слишком большую роль играет удача. «Если ты сядешь играть с Каспаровым в шахматы, то проиграешь десять партий из десяти. Если ты сядешь играть со мной в покер, то легко выиграешь три из десяти», — продолжает Демидов. Мы разговариваем перед началом самого крупного в истории России турнира по покеру — Russian Poker Tour. Стоимость участия — 7400 долларов. Играет более 200 человек. Еще год назад невозможно было представить, что в стране найдется столько игроков, готовых потратить такие деньги.

До того как стать профессионалом в покере, выпускник мехмата МГУ Иван Демидов был одним из лучших в мире игроков в Starcraft. По словам самого Демидова, в покере ему помогают выработанные в киберспорте реакция и хладнокровие

Неприметная дверь обыкновенного дома на проспекте Мира ведет в подвал. Внутри находится клуб Poker House — несколько столов, небольшая барная стой­ка и 50 мужчин среднего возраста. Больше всего это место похоже на декорации фильма «Карты, деньги, два ствола». Обычно здесь «играют на кэш», игра недорогая — ставка не больше пяти долларов, профессионалам здесь делать нечего, сюда приходят любители — менеджеры после трудового дня, работники творческих профессий перед его началом. За столами все предельно вежливы, иногда даже можно услышать слова «господин» и «уважаемый». Неудивительно — здесь все всех знают. Уже сейчас таких покер­ных комнат в Москве десятки, скоро их количество будет исчисляться сотнями: 1 июля вступает в силу новый закон об игорном бизнесе. По нему все казино в Москве должны закрыться, но на покер закон не распространяется. Покерные турниры собираются проводить даже в «Солянке». «Чем больше клубов, тем лучше. Я, например, стараюсь часто в одни и те же места не ходить. Не хочу, чтобы кто-то хорошо изучил мою манеру игры. — Дмитрий Бахмацкий играет в покер нечасто, 1–2 раза в неделю. Он типичный любитель, но рассуждает как профессионал: — Считать шансы, конечно, нужно. Но еще важнее — уметь изобразить дурачка, сыграть наивняк. На это многие ведутся!»

Дмитрий Бахмацкий считает покер разновидностью пищевой пирамиды. Плохие игроки, по его теории, кормят хороших

Например, я. Парень с золотой цепью за столом в «Шангри-Ла» играет агрессивно. Я ставлю два доллара, он ставит сорок. Я уравниваю, крупье открывает еще одну карту — мне она подходит. Парню в черной рубашке, кажется, тоже — он снова повышает. Я пытаюсь понять, что значит выражение его лица — смесь ленивого безразличия и быковатой надменности. Черт побери, он блефует или нет? У меня неплохие карты, но надо поставить еще 40 баксов. Это не так много, но у меня на столе сейчас лежит совсем немного фишек. В близко посаженных глазах мне удается прочесть только суровое детство, небольшой срок по малолетке и интересы в сфере охранных услуг. Какие у него карты, я не понимаю. Он не блефует. Точно, он не блефует. Я пасую. Я проиграл почти 50 долларов. Парень с улыбкой открывает свои карты — он не обязан это делать, но он ведь теперь меня учит. «Смотри, у меня ничего не было. Вообще не было комбинации. Я тебя развел!»

	Именно с таким безразличным выражением лица Сергей Рыбаченко играет в покер. В английском языке есть даже специальное выражение — poker face
	Иван Демидов и Лика Герасимова не только живут вместе, но и играют в одной профессиональной команде. Они никогда не сядут играть в покер на наличные друг против друга, но иногда оказываются за одним столом в турнирах. Профессионалы любят повторять: «В турнире я и родную бабушку обставлю!»

Вадим не мигая уставился в монитор. На экране — шесть схематичных покерных столов. Вадим работает. На самом деле столов не шесть, а двадцать четыре — все просто не помещаются на экране. ­Вадим ­играет в покер через интернет. Он один из двух россиян, которых крупнейший покерный сайт pokerstars.com возит на чемпионат мира бесплатно: сотни тысяч сыгранных им за год раздач приносят сайту такой доход, что призовое путешествие выходит вполне заслуженным. Я с трудом справляюсь за одним столом, подолгу думаю, берусь за фишки и снова их откладываю. Примерно за то же время, что я бы обдумывал ход, Вадим успевает сыграть на двадцати четырех столах одновременно. «Учиться играть лучше, конечно, в интернете. Там быстрее раздачи, там легче анализировать свою игру». Вадим — уникум. Он воспринимает покер исключительно как работу. Он постоянно повторяет: «Азарт — это зло!» и «От­ыгрываться непрофессионально». Два года назад он бросил работу в банке, потому что выигрыши в интернет-покер стали в два раза больше месячной зарплаты: «Такой прибыли, как здесь, нет нигде. Даже на бирже. Я пробовал, там надо обладать дополнительной информацией, а здесь эта информация у всех одна и та же». Фактически Вадим — машина, киборг. В покерном мире, где люди за несколько секунд проигрывают состояния, где за столом в казино игрок может послать крупье на х… (я сам видел), где главное объяснение проигрыша — короткое «не везет», в этом мире Вадим нашел меру всего. «Математическое ожидание» — это словосо­четание он употребляет постоянно и использует повсеместно. «Я никогда не буду играть в игру, у которой ­отри­цательное математическое ожидание». Я задаю ­Вадиму самый нелепый вопрос, вопрос, который выдает во мне не просто любителя, а неудачника. «А как же фарт? Карта идет — не идет…» — «Ты пойми, невезение — это тоже математическая вероят­ность. И все! Никакого фарта нет!» Летом Вадим ­собирается на некоторое время забросить игру в интернете: «Математическая вероятность того, что сейчас за столами в московских клубах появится огром­ное количество слабых игроков, очень велика!»

На самом деле Москва уже два года главная покерная столица мира. Здесь мало игроков вообще и не так много профессионалов. У нас в тысячи раз меньше покерных комнат, чем в Америке. Но в Москве есть закрытый покерный клуб, в котором ведется самая дорогая игра в мире, — Golden Ring. «Каждый вечер там проигрывают и выигрывают два-три миллиона долларов. Я много где играл — в самых дорогих комнатах Лас-Вегаса, в закрытых клубах Лондона, но нигде такой игры, как в Golden Ring, нет и не может быть. Как минимум из-за того, что там просто нет такой концентрации людей, которые заработали миллиарды за очень короткий срок», — говорит Сергей Рыбаченко, игрок, спонсор многих профессионалов, лудоман и в прошлом директор Golden Ring. Рыбаченко, который все свои деньги заработал игрой в покер, в Golden Ring оказался в серьезном минусе: «У меня были раздачи, когда от последней карты зависит, получишь полтора миллиона или нет. И конечно, это не нормально. Люди ­поко­лениями создают такие состояния. А я получаю эту сумму за одну раздачу, за 30 секунд». Рыбаченко за три дня проиграл в Golden Ring три миллиона долларов. Я спрашиваю этого невозмутимого человека, что он почувствовал, когда проиграл. «Честно говоря, я почти не расстроился. Я же не воспринимаю фишки как деньги. Деньги в покере — это просто патроны». Я пытаюсь узнать, кто же играл вместе с Рыбаченко в клубе, куда можно попасть только по приглашению, в клубе, где посетителям ­неин­тересно играть, если минимальная ставка ниже 25000 долларов. «Это единственный вопрос, на который я не могу ответить. Там слишком много известных людей — политики, бизнесмены, чиновники». В надежде получить совет я спрашиваю, что важнее в игре — математика или психология. «Не думай о деньгах, иначе будешь плохо играть. В покере очень простая математика, ее может осилить любой ученик 5-го класса средней школы. Главное — это психология».

На турнире Russian Poker Tour игроки вели себя крайне сдержанно. Лишь однажды невысокий казах вскочил из-за стола и закричал, обращаясь ко всем, но в первую очередь, конечно, к самому себе: «Е… твою мать! У меня два туза, у него две четверки. И он выиграл!»

В «Шангри-Ла» я вспоминаю совет Рыбаченко, только когда у меня остается пятьдесят долларов, начинаю усиленно корчить рожи. За столом на это, кажется, никто не обращает внимания. На нарезающих у столов круги девушек — тоже. Девушки, конечно, если и похожи на Еву Грин, то очень отдаленно, но все равно понятно, что никаким декольте мужчин за покерным столом не отвлечь, что все в «Казино «Рояль» вранье. Увлечены игроки не столько игрой, сколько разговором. Кроме меня и моего «учителя» с золотой цепью за столом сидят еще восемь представителей совсем разных социальных групп: хипстер в худи, гей средних лет, седой чеченец, пожилой интеллигент, бодрый спортсмен, понурый менеджер, мелкий чиновник и калмык, почему-то одетый в ковбойскую рубашку. И я вдруг ­понимаю, что никому из сидящих за этим столом не важны «флопы» и «блайнды», «математическое ожидание» и «психология». Что покер для них — это какой-то совсем новый способ коммуникации. Что никак иначе, кроме как за этим столом, они бы никогда не встретились. И уж точно никогда бы не стали болтать друг с другом о политике, телевидении и футболе.

Уже под утро они меня все-таки выпотрошили. Выходя из казино, я неожиданно вспомнил, с какой радостью простой игрок Дима Бахмацкий рассказывал мне про подъем покера в России: «Ты понимаешь, это значит, что сейчас будет много рыбы. Ры­ба — это плохой игрок, за счет которого мы — люди, кое-что понимающие в покере, — и живем. Чем ее больше, тем лучше!» Математическое ожидание подсказывает мне, что я — рыба.