Ответы. Павел Флоренский, специалист по чудесам

Внук выдающегося богослова и философа, геолог, профессор Университета нефти и газа Павел Васильевич Флоренский возглавляет экспертную группу по описанию чудесных событий, происходящих в Русской православной церкви. Недавно в продаже появился сборник «Чудеса истинные и ложные», составленный под руководством Флоренского.

— Вы как геолог чем занимаетесь?

— Знаете что, буквально за несколько минут до вашего прихода мне сообщили, что я как геолог еду в Судан. А там, между прочим, стреляют. Но тем интереснее! Было у меня — я неделю по Чечне мотался. Через границу туда-сюда. Это была первая чеченская война, спасла седина — кавказцы к седым относятся с уважением.

— Зачем вы в Чечню поехали?

— Я последователь Вернадского, меня интересует человечество как геологическое явление. Я хотел посмотреть гражданскую войну, как это выглядит. Понять кое-что. И кое-что понял.

— Я хотел с вами про чудеса поговорить.

— В первую очередь расскажите о том, что чудеса находятся на периферии Церкви. Они не говорят о главном. Ни о хорошем, ни о плохом. Это естественный процесс, который происходит много где. Не только в православии. И у шаманов случается что-то сверхъестественное. Но наша комиссия изучает только то, что творится внутри или около православной церкви. Все остальное — не наше дело. Причин много, но главная — в православном храме мы дома, наша ошибка или незнание не является святотатством. Потому как мы свои. Ну отругает нас батюшка, святой водой окропит. Вот и все. А в чужом храме легко обидеть. Это элементарная вежливость: вы можете спокойно обсуждать свои проблемы, но проблемы соседки не стоит. Это первое наше ограничение. Во-вторых, поскольку комиссия состоит из естественников и филологов, мы наотрез отказались заниматься тем, что касается души и тела человека. Душа — дело священников или психиатров, тело — врачей.

— Каким образом работает комиссия? Как вы узнаете о чудесах?

— Поскольку нас всего четверо, мы не являемся каким-то хорошо отлаженным институтом. Сначала мы метались по стране. Собирали статистику. Но в последнее время занялись экстремальными случаями, когда, скажем, в целом храме происходит мироточение. Но я должен сказать, что действительно верующие люди относятся ко всем чудесам достаточно спокойно. Один батюшка говорил, что как только икона начинала мироточить, он ее в алтарь уносил — чтобы не отвлекала.

— А шарлатанов разоблачаете?

— Мы от них в кусты прячемся. Мы же не милиция. Вот в старые времена было правило: если где-то произошло что-то, похожее на чудо, — первым делом надо было сообщить уряднику, то есть участковому милиционеру. А тот уже, проверив на шарлатанство, передавал дело приходскому батюшке. То есть все начиналось с ментов. И правильно.

— Вы выезжаете на места, где происходят чудеса?

— Иногда да. Вот, например, последние очень известные два места, Клин и Локоть, оба так и остались под вопросом. В Клину в частном доме на всех стенах стоят иконы, и со всех течет масло. Как они говорят, мироточат. И в Локте та же ситуация. Когда мы получили масло, то выяснили, что в Клину эти масла созданы на основе подсолнечного масла, а в Локте на основе оливкового. Но с другой стороны, масло — это масло. Так или иначе, это вещество, оно и должно быть на основе какого-то масла. Но официально эти два случая так и остались без ответа. Наши мнения разделились. Хотя скорее мы придерживаемся в данном случае позиции Церкви, а это больше похоже на молчаливое неодобрение этих явлений.

— А еще вроде бывает и кровотечение икон.

— Такие случаи у нас вызывают ужас, а иногда, когда мы кое-что узнаем, и отвращение. И потом, если из иконы Богородицы действительно кровь идет — мир должен перевернуться. Это если Бог есть. А если нет — то все эти прибамбасы вообще неинтересно изучать. А кровь нам попадалась иногда человечья, иногда животных. Мы показывали одну такую икону судебным экспертам. Так вот, они сразу сказали, что когда кровь течет, она имеет определенные характеристики, она сворачивается определенным образом и так далее. А эта, говорят, намазанная. Вопросы: Борис Акимов