Святые Патрики

Патриарших прудов – два. У одного из них вечно разгорается небывало жаркий закат, солнце валится в сухом тумане куда-то за Садовое кольцо, и трамвай маршрута «А» разрезает надвое тело поскользнувшегося на разлитом масле литератора. У другого – липы, аллеи, кофейни, рестораны, элитные школы, дома для военачальников и памятник Слону. О Патриарших прудах, мифических и реальных, – Эдуард Дорожкин. Иллюстрации – Инны Каленской и Геннадия Герасимова.

Литературная учеба

Согласно справке Мосгортранса, ни один пассажирский маршрут по Патриаршим прудам отродясь не проходил. Была однопутная служебная ветка, но пассажиры спешить к ней никак не могли. Не было трамвая – и все тут.

Михаил Афанасьевич Булгаков сильно подгадил Патриаршим прудам. При том что сам он никогда не был жителем Патриарших: ну кому из коренных москвичей придет в голову причислить 18-метровую комнату в коммуналке по Большой Садовой к знаменитым Патрикам. Однако именно Булгаков – должно быть, не со зла – первым сформулировал отношение к Патриаршим как к некоему мистическому месту, квинтэссенции Москвы, соперничать с которой в энергетическом плане может только расписной Арбат.

Поразительным образом эта чисто литературная провокация до сих пор имеет небывалое влияние на умы. В совсем недавние годы я знавал молодого человека, проживающего в доме номер 4 по улице Горького. Так вот, этот молодой человек, мигая круглыми глазами, предлагал: «Давай пройдемся до центра, к Патриаршим».

Булгакову обязаны мы раздвоением пруда: один – реальный, другой – фантастический, с чертовщиной, Берлиозом, маслом и невесть откуда взявшимся здесь трамваем.

На стыке веков проблема соотношения мистического и реального на Патриарших прудах и в их окрестностях сильно упростилась. Население столицы разошлось на два неравномерных лагеря: одни здесь живут, другие – гуляют. К этим другим присоединяются сонмы гостей столицы, которым кажется, что Патриаршие – романтический парк с пышными деревьями, дающими прохладу в летний зной. Вернувшись к родным и близким, гости столицы запихивают в Интернет тома воспоминаний. «Это я, Дина (для друзей – Ди или Динь). Родилась и живу во Владивостоке. Учусь на первом курсе института международного туризма и гостеприимства. Ценю юмор, друзей и люблю жизнь во всех ее проявлениях». Как продолжение неповторимой индивидуальности – фотография: «Это я пытаюсь приручить шипящего лебедя на Патриаршем пруду».

Интернет – куда ж нынче без него – очень четко обозначает две тенденции в отношении к Патриаршим. Романтическую и практическую, мистическую и функциональную, столичную и нестоличную. Патриаршие – явление во-первых, во-вторых и в-третьих, литературное. У романтиков на Патриарших прудах происходит завязка, развязка и само течение любовного романа. Обычно так: «Заканчивалась осень, листья давно опали с деревьев и покрыли золотым ковром все дорожки Патриарших прудов. Я шел по широким тротуарам Патриарших прудов, которые в те далекие времена назывались почему-то Пионерскими». Продолжение эта история может получить самое благоприятное: «Входя на Патриаршие пруды, Елена поскользнулась и чуть не упала. Женька подхватил ее, но сразу же отдернул руки и засунул их в карманы». Главное – вовремя извиниться.

В произведениях авторов мистического направления в связи с Патриаршими то и дело мелькают «Левиафан», «возлиять», «утренняя паутинка тумана», «вечерняя недвижимость росы» (хоть бы одним глазком взглянуть на это природное явление). Очевидным образом пышный цветок самодеятельной словесности возрос отнюдь не на камнях: почва была щедро удобрена «небывало жарким закатом» М.А.Булгакова.

Прагматический подход к Патриаршим, как, впрочем, и ко всему хорошему на этой земле, рождает существенно меньше пошлостей и существенно больше забавных жизненных поворотов. Функционалисты воспринимают пруды не как единую субстанцию, в которой смешаны четыре элемента плюс пятый, плюс шестой да плюс еще то, чему и названия-то нет, а как обычный столичный район, с управой, жилым и нежилым фондом, инфраструктурой, детскими садиками, транспортом и прочей начинкой. Понятие распадается на предметы, у предметов есть свои имена, свои история с географией. О них и пойдет речь.

Грязи

Тут, к несчастью, не обойтись без элементарного. На месте нынешних Патриарших прудов в стародавние времена находилась Патриаршая слобода, пруды были Козьим болотом (отсюда название переулков – Козихинские), и никакой особой прелести в этом районе москвичи до поры до времени не находили. Места здесь были топкие и грязные, по Москве ходила прибаутка: «Фома поспешил да людей насмешил: увяз на Патриарших». В конце семнадцатого века водоем был вычищен и тогда же получил название Патриаршего пруда. А уже в 1832 году в отчете московского полицеймейстера сообщалось, что «…вместо болота, существовавшего на месте, называемом Патриаршие пруды, теперь виден чистый пруд, обсаженный деревьями и обведенный дорожками». Л.Н.Толстой в рассказе «Святочная ночь» пишет: «...Налево от него виднелось довольно большое для города пустое, занесенное снегом место и несколько голых деревьев… – Что, мы за городом? – спросил он у кучера. – Никак нет, евто Патриаршие пруды, коли изволите знать, что подле Козихи». Свои нынешние очертания район Патриарших приобрел уже в послевоенные годы, когда, по сообщению москвоведов, «в окрестностях были построены маловыразительные, типовые дома для партийной элиты».

Квартирный вопрос

Поселиться близ литературного пруда стоит денег совсем не малых, однако ощутимо меньших, чем в некоторых других центральных районах. «Золотой милей» Москвы называют сегодня фрагмент города от Пречистенской набережной до Тверской улицы. При этом район Патриарших прудов, как утверждают риелторы, заметно уступает по популярности переулкам Арбата и Остоженки. Отчего происходит такая дискриминация, они не объясняют. Быть может, причина совсем проста: чтобы был спрос необходимо хоть какое-то предложение. За последние три месяца в районе Патриарших из относительно недорогого (по тысяче долларов за квадратный метр) жилья были выставлены всего две квартиры – однокомнатная и двухкомнатная. Обе – в «хрущобе» во Вспольном переулке, в полуразрушенном состоянии, с низкими потолками и окнами на спортивную площадку двадцатой школы.

В домах на Патриарших в гиперболическом виде представлена странность советской гражданской архитектуры вообще: истовая увлеченность фасадом и подчеркнутое небрежение «задником». Роскошные снаружи, во дворе дома таращатся друг на друга жалкими балкончиками, прилепленными к отклеивающейся грязно-розовой штукатурке. В этом смысле маловыразительная брежневская архитектура с ее кирпичами, панелями и блоками, по крайней мере, честнее: что выросло, то выросло.

Элитная категория

Когда начиналось строительство дома по адресу Ермолаевский, 5 (это переулок, соединяющий пруды со Спиридоновкой), длинноногие девушки, заканчивающие в этом году институт, еще вышагивали первый раз в первый класс. За это время подрядчики успели придумать дому нестандартное название – «Патриаршие пруды» и обнести тихую стройку забором. Если верить щиту на воротах, окончание работ запланировано на первый квартал 2001 года. Что-то непохоже.

Веселее идет возведение элитного жилья по другую сторону прудов в том же Ермолаевском переулке. Как сообщается, застройщики дома «Патриарх» пригласили для «оформления мест общего пользования известного дизайнера Гарсиа, оформлявшего дворцы для арабских принцесс и султана Брунея». Вполне возможно, что места общего пользования будут выполнены из червонного золота с брильянтами, потому что цена одного метра взлетела до семи тысяч долларов. Самые дорогие квартиры угловыми эркерами выходят на Патриаршие пруды – и, соответственно, на угол Ермолаевского и Малой Бронной, где имеют привычку стоять в пробке сотни-тысячи легковых и грузовых машин.

Без генсека

В семидесятые годы на месте небольших домов девятнадцатого века в Гранатном переулке (тогда улица Щусева) решили построить дом для Леонида Ильича Брежнева (сейчас – №20). То есть, конечно, не для него одного, потому что вождь хотел жить с товарищами, но все же квартиру, предназначенную генсеку, легко отличить от других по высоте окон – метра три с половиной, не меньше. Генсек, однако, сюда так и не въехал, уступив полянку коммунистам рангом пониже: Льву Торкунову, главному редактору то «Известий», то АПН, секретарю ЦК Кириленко и прочим важным деятелям. Всего два года назад можно было увидеть бывшего председателя КГБ СССР Владимира Семичастного прогуливающимся вокруг Патриаршего пруда с «очень домашней, ласковой и пушистой собакой по кличке Сэр» (цитата из «Огонька»). Иногда он сталкивался с бывшим секретарем ЦК КПСС Пономаревым, тоже домашним, ласковым и пушистым, и они, должно быть, обсуждали, как было забавно, когда Семичастный назвал Б.Л.Пастернака свиньей, при этом отметив, что, в отличие от Пастернака, свинья не срет там, где «кушает».

Дом образцового содержания

Оперная дива Елена Образцова живет окнами прямо на пруды в доме-обманке: роскошный парадный подъезд, колонны, каменные львы по бокам – праздношатающаяся публика легко записывает его в девятнадцатый век. Между тем построен он всего лишь в 1945 году по приказу Сталина для видных военачальников. Образцова попала сюда удивительным образом. «Был такой маршал Куликов. Куликов – мой давний поклонник, мы встречались на различных приемах в Кремле, и маршал, завидев меня, всегда кричал: «О, любовь моя!» Однажды Куликов прислал какого-то генерала, который сказал, что меня приказано переселить в этот дом». Вот и вся грубая, нелицеприятная история. О генеральском доме архитектор Ф.Новиков писал: «Проявление ложной монументальности, подлинного мещанства в архитектуре». Это он напрасно. Внешний вид у дома и правда не фонтан, зато внутри все чин-чином. Вот план стандартной квартиры: передняя, холл, гостиная, кабинет, туалетная, коридор, детская, спальня, столовая, передняя перед кухней, комната домработницы, кухня, кладовая, уборная. Чем хуже дома «Патриарх»?

Слон и лебедь

В градостроительных терминах Патриарший пруд – это парковый водоем с павильоном. Павильон, в свою очередь, либо «поздняя и мелкая реплика на величественный сталинский ампир», как полагают одни, либо «изящное сооружение, в котором были использованы лепнины, рельефы и модульоны старого, поставленного здесь еще в 1938 году здания», как думают другие. Патриаршие пруды – настоящая Unter den Linden, потому что тоже под липами, под lime-trees, как пишут иностранные специалисты по Москве.

Летом по Патриаршему пруду плавают черные лебеди. Окрестные жители любят рассказывать про них совершенно невероятные истории: будто те, заодно с утками, улетают на зимовку едва ли не в Испанию–Италию, но все время возвращаются обратно, потому как у них привязанность-де возникла. Люди знающие утверждают, что Испания–Италия находится в километре от места действия – в московском зоопарке, откуда в мае и доставляют на пруд душещипательных птиц.

Несколько лет назад галеристка Вера Погодина решила использовать бесплодно простаивавшие пруды для целей искусства: под тонкий слой льда были положены картины современных художников, а по катку раскатывала столичная тусовка, в которой причудливо смешались богемные люди с окраин и политики из центральной части города. Основное действо происходило, однако, не на катке, а в павильоне, где якобы озябшей публике щедро наливали горячительное.

Статуя баснописца И.А.Крылова в сопровождении 12 героев его знаменитых басен появилась на другой стороне пруда 17 сентября 1976 года. То есть автор этих строк – ровесник статуи. Но сохранился хуже.

Хотя и на скульптуры совершались набеги. Особенно страдала так называемая попа слона, задняя часть памятника – иллюстрации к «Слону и Моське». Любимым занятием местного юношества было перекрашивать задницу в какой-нибудь новый цвет – розовый, черный или голубой. Чаще перекрашивали все-таки в розовый: по нему хорошо было рисовать крапинку или цветочек. Доктор, это вам. Особо продвинутые дети играли на заднице в крестики-нолики, а школьники постарше писали бранные слова, впрочем, совсем не такие афористичные, как басни дедушки Крылова.

Точка замерзания

Каток на Патриарших начали устраивать стараниями Русского гимнастического общества еще в конце девятнадцатого века. Знаменитый российский конькобежец Николай Струнников в сезон 1911/12 года установил на Патриарших новый рекорд России в беге на 500 метров – 46 секунд. В советские времена «Пионерский» каток был, безусловно, лучшим в Москве. В ампирном домике работала раздевалка, продавали кофе и чай, каток был расчищен, освещен, и золотая молодежь ликующими парочками проносилась по стеклянному льду. Теперь здесь звучат «100 процентов настоящей музыки», лед пребывает в небрежении, и поголовье катающихся значительно сократилось.

Отпрыск и Маргарита

«Маргарита», самый успешный перестроечный ресторан Москвы, был основан в 1987 году. По слухам, группой богатых евреев, которая до этого жарила шашлык на ВДНХ. Ресторан был семейным предприятием: хозяйка – бабушка, персонал – дети и их ближайшие друзья. «Маргарита» – первое место в Москве, где появились экзотические пирожные с фруктами, которых теперь нет разве что в Доме кино. Но ходили сюда не на пирожные, а на совершенно фантастическую картошку с грибами, вазисубани и цинандали.

В начале девяностых первая волна хозяев «Маргариты» уехала в Израиль. Кафе сменило владельцев. Утверждают, что сейчас его держат (по пятьдесят процентов в каждые руки) известный деятель еврейской диаспоры, проживающий в Лос-Анджелесе, и некая дама, подробности о которой отказываются сообщить даже шепотом. Одновременно с новыми хозяевами в кафе появились два весьма существенных персонажа: стройная девушка с огненными волосами, скорее Гелла, чем Маргарита (она до сих пор просиживает в заведении дни и ночи напролет), и некая полная дама, которую юные завсегдатаи из числа патриарших мажоров прозвали «туловищем» за большой вес и нескрываемую любовь к молодым людям.

Обычный день «патриаршего» молодого человека в те баснословные времена выглядел так: завтрак дома, обед в «Маргарите», кофе в «Московских зорях» по соседству, ужин в «Маргарите» и дальше по новой. Предводителем тусовки был сын академика Бадаляна, знаменитого детского невропатолога. Жили отец с сыном прямо на Патриарших, и, говорят, отпрыск был по-академически щедр и по-мужски неотразим. Потом закончил второй мед и больше никем не верховодит, остепенился. Вместе с той блестящей компанией потускнела, ушла в тень и «Маргарита» – лишь иностранцы да самые отъявленные пошляки нет-нет да и заскочат туда на чашку кофе за три доллара США.

Патриаршая трапеза

Ни одного съестного заведения, которое по легендарности можно было бы сравнить с «Маргаритой», на Патриарших сейчас нет. Кафе «Под роялем», о котором неизбежно рассказывают с закатыванием глаз, придыханием, ахами-охами и прочими показателями недаром проведенного времени, но всегда до отвращения невнятно, вид имеет, на глаз благонравного человека, несколько подозрительный. Быть может, виной тому – железная дверь с подслеповатым глазком, в иных столицах сопутствующая не гастрономическим удовольствиям, но Содому и Гоморре. Пару лет назад на углу Малой Бронной и Спиридоньевского переулка, в знаменитом конструктивистском «Жилом доме сотрудников Госстраха» (на крыше его были солярий, розарий и едва ли не павлины прогуливались), открылась «Донна Клара» – вполне себе приличная кондитерская а-ля венское кафе. Как всякое новое заведение в центре города, она немедленно стала культовым местом среди местных жителей и приглашенной интеллигенции. Интеллигенция потащила за собой папиков и мамиков и прочих господ с деньжатами. Те на пафосе свежего открытия привели партнеров по бизнесу, коллег, дам сердца и соседей по подъезду. Теперь в «Донне Кларе» сидят-посиживают дамы в лисьих тулупах, господа в пыжиковых шапках и их безобразно-шаловливые дети. Под стать публике нравственно переоборудовали себя и официанты. Еще шаг – и здесь начнут обмер, обвес и обсчет.

Чтобы потрепаться о том о сем на Патриарших, при этом не вводя себя в расход, интеллигенция теперь вынуждена заходить к «Коту Бегемоту» в Спиридоньевском переулке. Интерьер кафе такого типа описанию не поддается, меню тоже. Никаких отличительных признаков, и даже цены какие-то усредненные. Впрочем, вру, одно преимущество все-таки есть: в обеденное время по будним дням вы, скорее всего, окажетесь в зале одни. И никто, кроме официантов, не станет вас подслушивать.

«Кофейная» публика из респектабельной «Донны Клары» переместилась строго напротив – во «Французскую кондитерскую», быть может даже связанную с «Кларой» родственными узами. Здесь вкусные пирожные, хороший кофе, но сесть, право слово, абсолютно негде. По соседству с кондитерской расположился бар «Бахус», который пока находится в первой стадии падения: никакого, собственно, вырождения нет, официантки помнят заказ наизусть, водки наливают тютелька в тютельку, по воскресеньям готовят mixed grill. Но студентов Литературного института и библейских девушек с тонкими волосами становится все меньше, они все больше настроены уйти домой (благо, идти в соседний подъезд) после первой же кружки пива, все чаще английский, голландский, немецкий и итальянский мешаются с гортанными наречиями, на столах появляются таблички «стол заказан» (пора, пора возвращать незабвенное «столик не обслуживается») и т.д. Тем не менее пока это единственное заведение на Патриарших, где можно, не опасаясь желудочных колик, отведать бастурмы, грибков, бульона с пирожком и стейка с овощами, залив все это ледяной «Гжелкой».

Еще несколько лет назад правильным считалось ходить в клуб «Экипаж», который, в свою очередь, считался закрытым и даже элитарным. Отголоски былой роскоши видны в клубе и сейчас: там можно встретить актрису Юлию Рутберг, модельера Юлию Далакян и клипмейкера Тину Баркалая (в Москве, кажется, не осталось мест, где ее можно не встретить). Один раз здесь видели даже Владимира Молчанова. Говорят, он был с женой и в джинсах.

В ресторан «Архитектор» (Дом архитектора в Гранатном переулке) звезды не ходят, зато здесь можно закусить просто и, по советским меркам, даже с размахом: икра кетовая в яйце стоит 18 рублей, лапша домашняя с курицей – 12, масло зеленое с травами – 7.

Двадцатая

По степени мифологизированности эта школа во Вспольном переулке легко обойдет МГИМО заодно с журфаком. Она уже давно не двадцатая, а всего лишь 1239-я, и не колледж, и не лицей, а обычная общеобразовательная с углубленным изучением английского языка. Еще десять лет назад вокруг нее не было никакого особого ажиотажа. Была только проблема: школа относилась к Краснопресненскому району, а Патриаршие – к Фрунзенскому, и чтобы малолетнего жителя Малой Бронной записать в двадцатую, родителям приходилось выписывать перед строгим директором кренделя.

Из теперешней роскоши тогда в школе был только бассейн, которым, кстати, пользовались все кому не лень. Как только приятели узнают, что ты учился в двадцатой, лицо немедленно озаряется радостью: «А мы к вам в бассейн ходили». Спасибо, милые.

Двадцатая отличалась строгими нравами: Артемий Михалков, Анна Михалкова и Надя Михалкова так и не смогли ее закончить, хотя казалось бы…

На первое сентября, помимо привычных цветов, в двадцатой было принято приносить луковицы тюльпанов, чтобы к весне выросла роскошная клумба. Большие и красивые старшеклассники затаскивали в младшие классы короба с яблоками и грушами из школьного сада. Сейчас во дворе двадцатой помимо яблонь и груш произрастает сакура.

Сакуру привезли в подарок добросердечные японские школьники. Сначала дерево решили не высаживать: все равно пропадет, но потом передумали, и теперь каждую весну сакура расцветает потрясающими розовыми цветами.

Грот, пасека, озеро с рыбками и прочие забавы прежней дирекции – все это в прошлом. Сейчас 1239-я общеобразовательная – выставка самых дорогих машин, самых сногсшибательных нарядов, настоящая ярмарка тщеславия. Формально в школу по-прежнему принимают по прописке. Но кто-то ведь должен оплачивать ковры, компьютеры и видеомагнитофоны. Двадцатая, кстати, никогда не забывала о финансовой составляющей многогранной личности: за прилежную учебу здесь платили по 30 рублей в четверть.

Учащиеся двадцатой с малолетства включаются в большую взрослую жизнь. И иногда присутствуют при крайних ее проявлениях. В один из погожих осенних дней 1991 года они наблюдали из окна странное зрелище: к окну здания напротив подошел мужчина, встал на подоконник и, блеснув физической подготовкой, пружинисто выпал из окна. На глазах у молодого поколения уносил с собой в могилу секреты партийной кассы главный финансист КПСС Николай Кручина.

не местные

Еще пять лет назад на Патриарших было ох как неспокойно. Панки с внешней стороны Садового кольца, из района Тишинки, с завидной регулярностью совершали рейды к Патриаршим. Одно время юные жители Трехпрудного переулка боялись пройти по родным прудам без взрослого сопровождения. У нежных подростков мужеского пола (девочек-одуванчиков тишинские рыцари не трогали) путь от дома до двадцатой школы вместо пяти минут занимал все пятнадцать: тишинских обходили ажно по Спиридоновке.

Трещинки

Не следует думать, что квадратные метры в центре, даже таком притягательном, как Патриаршие, освобождают их обладателя от уколов судьбы. Совсем нет. Просто это уколы определенного рода. И переживать их, конечно, легче, когда слезы застят вид на особняк Ф.О.Шехтеля, а не на бело-желтое здание детского садика в Бескудникове.

Первый демократический мэр Москвы, грек и историк Гавриил Попов, был человек безотказный и поэтому разрешил пристроить к дому номер шесть по Трехпрудному переулку целый офисный комплекс – как раз на месте сквера и 150 деревьев. Строительство пошло так резво, что прежде чем уйти с ответственной работы, Гавриил Харитонович успел поприсутствовать на открытии нового оазиса. По моде того времени мэр стоял со свечой и истово крестился. К открытию изготовили торт в форме дома. Довольно тщательно прорисовав детали, одну мелочь кулинары все-таки упустили: роскошная трещина, прорезавшая в ходе строительства дом номер шесть, отражения в бисквите не нашла.

В конце восьмидесятых самым модным развлечением среди «патриаршей» молодежи было катать девочек на мотоцикле «Ява». Один такой агрегат уже десять лет как покоится на дне пруда: сын высокопоставленного чиновника (зачем ему «Ява»?) не справился с управлением. Тогда же сын столкнулся с живым русским языком в исполнении инспектора ГАИ: «Оттарань домой свою клюшку, а потом поговорим». Под «клюшкой» подразумевалась возлюбленная пострадавшего.

В последний месяц жителей Патриарших весьма волнует ресторан «Кумир» Мишеля Труагро. Вернее, то, что «Кумир» на ресторан не похож. Чтобы попасть внутрь, необходимо пройти через охранника с автоматом, едва ли не предъявив паспорт. Ощущение такое, что это не ресторан, а головной офис «СБС-Агро», отбивающийся от подонков-вкладчиков.

Аборигены не любят, когда рядом происходит что-то непонятное, Булгаков сделал им надежную прививку от увлечения чертовщиной.

Золотая ветвь

«Детали» – магазин на Малой Бронной с товарами «для дома, для семьи». Здесь любят отовариваться главные редакторши женских журналов, заезжающие сюда с подругами по воскресеньям после «Фит & Фана», «Персоны» и чашки кофе в «Национале». Из бесконечного многообразия представленных здесь рюшечек, оборочек, подпорочек, распорочек и других неотъемлемых предметов глянцевого быта всего милее мне «дерево большое» за 350 условных единиц. Купив растение, я не стану рассматривать ни тонкий ствол его, ни трепетные листочки в качестве украшения – о нет. «Дерево большое» будет для меня опытным образцом.

Пройдут дни, а может быть, даже недели, прежде чем я научусь так же эффектно скручивать простую хозяйственную бечевку в упругий ствол «дерева большого», но я обязательно научусь, обещаю. Награда того стоит.

Город-сад

В новом генплане Москвы есть пункт о Патриарших. Кажется, их ждут большие потрясения. С одной стороны, скульптор Александр Рукавишников норовит поставить на Патриарших бронзового Булгакова. Он хочет, чтобы «врач, офицер, верный влюбленный, а также великий наблюдатель своей эпохи» сидел на скамейке, развернутый к зеркальной глади пруда. Художественная общественность столицы пытается протестовать, но, знаем из опыта, ничего у нее не выйдет.

Другая опасность поджидает пруды со стороны архитектурной мастерской «Моспроект-2», нарисовавшей план радикального переустройства привычного ландшафта. На углу Малой Бронной и Ермолаевского переулка «притулится турникет» (трамвайный). Со стороны Большого Патриаршего переулка встанет «Аннушка» (проклятье!). На воде появится кафе – «нарядная летняя площадка». «Двухэтажная постройка с легкой крышей в виде паруса летом будет принимать гостей на обеих палубах, зимой – на закрытой». Склоны прудов «украсят великолепные цветники». Дополнит пейзаж аллея «любимых старшим поколением и обруганных в последние годы скульптур», то есть «девушка с веслом», «физкультурница», «рабочий с отбойным молотком» и другие красивые герои.

Ну ничего, закаленные Булгаковым Патриаршие переживут и это.

Детали

Здесь на Патриарших, в доме пианистки Е.А.Бекман-Щербиной, ее послушный муж написал дочке на день рождения песню «В лесу родилась елочка», а пианистка записала музыку, так как сам автор «был на тот счет неграмотным». В Большом Козихинском переулке, за жилой башней (дом №1/9) находился Ад – дома с квартирами беднейших студентов, живших на грани полной нищеты. Ад назывался также Чебышевской крепостью, или Чебышами, по фамилии их владелицы, вдовы поручика Марьи Чебышевой. В 1910-м И.В.Жолтовский выстроил на углу Спиридоновки и Большого Патриаршего переулка для главы торговой фирмы Гавриила Тарасова огромный особняк. Над первым этажом пустил надпись «Gabrielus Tarrasov Anno 1910». Отныне и вовеки. В советские времена здесь был Институт Африки, которым руководил сын Андрея Андреича Громыко. В новейшие времена на углу Спиридоновки и Спиридоньевского переулка поселилось представительство города-курорта Геленджик в Москве. В отделке дипломатической миссии использован настолько дорогой гранит и так много употреблено ультрамодной стали, что можно подумать, будто речь идет как минимум о посольстве Гармиш-Партенкирхена. Богатое финансирование, однако, не помешало бережливым дизайнерам водрузить на гранитные постаменты по сторонам от входа белые ажурные вазоны с пожухлой травкой, стоявшие тут еще со сталинских времен. Из них вышло бы прекрасное дополнение к «девушке с веслом». Надо сообщить в «Моспроект».

На Патриарших познакомились Вера Муромцева и Иван Бунин. Родился Паустовский. В гостинице Московского комитета коммунистов, теперь переименованной в четырехзвездочный отель «Марко Поло», проводили сексуальные досуги лучшие люди советской страны. Маяковские, снявшие на Патриарших три комнаты (одну сдавали жильцам), подрабатывали, выжигая и раскрашивая деревянные яйца для кондитерских магазинов.

Мозаику фактов можно выкладывать бесконечно долго. Непонятного назначения «Бюро рекламации и диагностики», гарантийная мастерская черно-белых «Рекордов», «здесь были Лелик и Изя», игрушечная лопатка, забытая в песочнице, фикус в кадке на этаже цековского дома, сберегший от взрослых глаз не одну пол-литру лаваш с Большой Садовой, «Тик-так» за доллары из первого московского супермаркета, несущественные на иной взгляд приметы частного быта оказываются, если сложить их вместе, куда весомее литературной истории – пусть даже рожденной весьма прихотливым гением. Потому что, как ни крути, трамвай по Патриаршим не ходил.