Мир как мини-маркет
Мысли, которые навевает посещение подмосковных сельпо
Максим Семеляк
Копается в огороде, много путешествует, наблюдая нравы аборигенов и примеряя их к своим собственным.
В современном сельпо уживаются скудость и изобилие, здесь все в равной степени сиротливо и прихотливо. Кирпичный домик в зарослях черемухи стабильно греет на полках сортов тридцать, не меньше, водки — что автоматически переводит всю прохлаждающуюся ниже на витринах еду в ранг закуски: кольца колбасы, шайбы с надписью «Толстолобик», свиные хрящи, в маринаде салака, чипсы «Сырцееды», баночный цыпленок и тому подобный ассортимент, самой природой призванный оттенить пагубу водки, будучи по факту в десятки раз ее вреднее. При этом разнообразие товаров, если присмотреться, совершенно босховское. Тут же находятся: салат из спаржи по-корейски, красная икра, оливки, экстракт квасного сусла, замороженная лазанья, Black Label в коробке и четыре вида соевого соуса. В какой это, интересно, итальянской или французской деревне вы найдете соевый соус? Здесь же возможно все — на одной полке тускло мерцают тушеная конина и абсент.
Этот гастрономический стык порождает ощущение какого-то глубокого упадничества. В продовольственной корзине подмосковных мест напрочь отсутствует чувство простоты, здоровья и даже простой экономии (местная конина, в общем-то, дороже бигмака). Все потому, что здесь странным образом сторонятся естественного сельскохозяйственного промысла. Одна сморщенная картофелина, пара муторных луковиц, стыдливая россыпь чумазых морковин — все это свалено в осторожном отдалении, словно откопанные застарелые снаряды.
Где упадничество, там всегда найдется место условностям — взять хотя бы перерыв на обед или феноменологию завозов. Здесь все это в силе, и поутру продавщица подмигивает мне: «Ваше пиво завезли». Действительно, в линейку унылых пивных лицензий изредка вклинивается нечто неподдельное. Это всегда почему-то Grolsch со сложноустроенной пневматической крышкой — данная модель пива, похожая на пистолет с глушителем, пользовалась успехом в середине девяностых, потом исчезла, и вот она снова почему-то с нами. Когда такую бутылку открываешь в лесу, птицы вздрагивают на своих ветках. Она стоит сто двадцать пять рублей, и гастарбайтеры, покупающие круглый хлеб и водку, в свою очередь, провожают меня недоуменным взглядом, видя в приобретении подобного пива одно только сплошное упадничество.