«Высокомерие и снобизм в этой области не очень продуктивны» Максим Кронгауз о новых нормах русского языка
Министерство образования и науки опубликовало список словарей, рекомендованных для использования в качестве нормативных. Теперь не считается неправильным говорить «кофе» в среднем роде и ставить в слове «договор» ударение на первом слоге. «Афиша» поговорила об этом с директором Института лингвистики РГГУ Максимом Кронгаузом, автором книги «Русский язык на грани нервного срыва».
— Подобные вещи регулярно происходят?
— Нет, в первый раз возникает идея такого списка словарей; другое дело, что сами эти нормы, которые сейчас обсуждаются, существовали раньше в других словарях. Нужна ли вообще такая рекомендация? Безусловно, нужна, потому что сейчас издается огромное количество словарей, зачастую друг другу противоречащих. Совершенно естественно создать некий словарный канон и освятить его чьим-то авторитетом. И авторитет правительства вполне уместен, потому что речь идет о государственном языке — на это мало кто обратил внимание.
— Что значит — государственный язык?
— Есть закон о государственном языке, который регламентирует сферы его применения. И словари эти рекомендованы в первую очередь тем, кто государственным языком пользуется, то есть чиновникам, судьям, СМИ. В этом же списке, кстати, реклама, что само по себе странно; получается, что слоган «Сникерсни!» находится вне закона.
— То есть за нарушение норм государственного языка, в принципе, можно привлечь?
— Да, хотя прецедентов не было. То есть были, но специфические: например, в Ульяновской области губернатор потребовал от подчиненных всегда писать букву «ё» — чего он делать права не имел.
— По-моему, самое интересное в этой истории — не «кофе» среднего рода, а реакция общественности.
— Для меня здесь важнее всего две вещи. Необычайный, абсолютно неожиданный интерес к русскому языку. И то возмущение, которое обрушилось на лингвистов. Как они допустили средний род? Как допустили дóговор? В нашем обществе, которое вообще не очень склонно выполнять законы, очень странное представление о нормах. Оно формулируется так: норма должна быть неизменной, ты, лингвист, должен не определять норму, а блюсти ее — а я буду ее нарушать, и не лезь не в свое дело. Это очень странный подход. Может быть, тут еще вот что: в 90-е годы у нас шло постоянное расшатывание всяческих норм — и такая консервативная реакция связана с тем, что за язык цепляются как за последнее, что у нас осталось. Но существование закона, который никто не соблюдает, нелепо. Закон должен иметь отношение к жизни. Образованные люди давно уже нет-нет да и используют средний род в «кофе», более того, можно привести примеры из литературы — из Набокова, Паустовского.
— А вам не кажется, что «кофе» мужского рода был еще и средством самоидентификации? Я знаю, что «кофе» мужского, значит, я интеллигентный человек.
— Вообще, функция литературного языка состоит в том числе и в том, чтобы создавать культурную иерархию. Те, кто говорит грамотно, занимают в этой иерархии высшее место. Люди, которые ужасаются тем, как народ неправильно говорит, очень лицемерны — обычно они получают удовольствие от этой неправильной речи, потому что это их возвышает.
— И теперь их лишают этого преимущества.
— Ну да. Теперь я не смогу презрительно посмотреть на человека, который говорит «кофе» в среднем роде. Таких точек языка много. Скажем, принято возмущаться, когда путаются между «надевать» и «одевать». Но путают уже все! Можно, конечно, всех считать вне закона, а грамотными будет маленькая кучка. Но высокомерие и снобизм в области языка не очень продуктивны. В последние дни проводится много голосований, и людей, которые категорически не приемлют «кофе» среднего рода, около 80 процентов. Соглашаются в лучшем случае 20. Совершенно очевидно, что в речи все почти что наоборот. Это показывает полное отсутствие рефлексии. В нас вдолбили в школе пять примеров, которые надо было запомнить. Мы не задумываемся о том, что мы сами уже давно говорим так, а не по правилам. Почему закон должен работать против нас самих?