Айс, айс, беби

Пока по Москве-реке ходит только ледокол «Фердинанд», но скоро можно будет прокатиться еще и на «Капелле», «Бон Вояже» и «Селебрити»

«Добрый день! Добро пожаловать в нашу круизную компанию! Рейс длится два часа, за это время вам предложат ужин и развлекательную программу. Давайте я помогу вам воспользоваться нашим терминалом». Через полчаса пассажирский ледокол «Фердинанд» отправляется в первый рейс по Москве-реке. В стеклянной будке на набережной Тараса Шевченко установлены три автомата, выдающие билеты; каждый автомат оборудован специальной девушкой-оператором. Информационное табло сообщает, что из 178 мест осталось меньше половины. На борту вместо обещанного аншлага всего человек пятнадцать. «Мы не хотим, чтобы вы заранее чувствовали себя одиноко, поэтому пишем, что билетов продано много», — оправдывается стюард. Все рассаживаются в ресторане на первой палубе — молодой человек с девушкой и красной розой, пожилая пара из Красноярска с двадцатилетней дочерью, большая компания восточных мужчин с охранниками. Охранники, не дожидаясь отплытия, расписывают пулю. Их начальство тут же заказывает фрукты и шампанское. Ледокол стартует в сторону Киевского вокзала. Девушка с розой просит мохито, спутник смотрит на нее влажными глазами: «Оксана, я бы хотел, чтобы сегодня вечером мы разговаривали только о тебе». Оксана смущенно отводит глаза: «Ну что ты, Вадим, мне неловко». По левую руку остается причал — у причала стоят еще три ледокола: «Бон Вояж», «Капелла» и «Селебрити». На пожилую пару накидывается дочь: «Папа, я хотела ехать на «Селебрити»!» Мать, не отрываясь от телевизора (там показывают пингвинов), флегматично интересуется, что такое селебрити. «Мам, ну ты че, русского языка не понимаешь?» Восточные мужчины обсуждают ледокол: «В этот корабль, между прочим, два миллиона долларов вбухали. Это тысяча вагонов роз, понимаешь? Голландских! А это кто такой?» За окном — ресторан-теплоход «Валерий Брюсов». «Актер, кажется, советский». — «А, я думал, хозяин». Вадим тем временем увлеченно слушает Оксану: «Я, конечно, страшная трусиха. Вот в Испании я была на горках, где висишь вниз головой, — я вначале так боялась, а потом думаю: и где страх? Нету страха никакого. Когда рядом сильный мужчина, я смелая становлюсь». Пока Вадим уходит в туалет, Оксана звонит по телефону: «Мама, этот совсем вася. Ледокол говно, шампанское не берет, розу одну припер, как с поминок. Че я ему, с Вологды, что ль?» Самый крупный охранник довольно хлопает об стол картой: «А вот и не фиг пасовать на двух тузах!»

На обратном пути в районе Дома на набережной становится совсем невыносимо. Дочь отчитывает мать: «Мама, ну ты б хоть в окно посмотрела, Москву же проезжаем». Мать без интереса оглядывает Петра Первого и возвращается к пингвинам: «Доча, они их между ног высиживают». Оксана презрительно смотрит на Вадима и просит бутылку шампанского. «Оксана, может, лучше бокал, мы ведь уже подплываем?» Охранники нервно играют третьи распасы. Кавказцы подзывают стюарда: «Нам бы сойти». «Осталось меньше половины, мы уже возвращаемся». Мужчины повторяют с нажимом: «Нам бы сойти». Стюард обещает им ускорить­ся. «С этими ледоколами одно мучение. Мы их из Турции тащили — через Волгу. Там интересно было. А тут ходить скучно — летнюю навигацию закрыли, кроме нас только мусоросборщики плавают. А вообще, я вам по секрету скажу, это и не ледоколы вовсе — обычные банкетные теплоходы, просто для красоты ледоколами назвали. Какой на Москве-реке лед — она ж не замерзает!»