Мир кожи и меха

Птицы — лейтмотив выставки в «Гараже»: в инсталляции Селест Бурсье-Мужено зяблики играют на гитарах; в проекте «Цыпленок-космополит» размножаются курицы

«Курочки — абсолютно космополитичные птички. Именно поэтому художник Кун Ванмехелен построил свой проект «Цыпленок-космополит» вокруг курочек. Это проект о важнейших проблемах общества, таких как мультирасизм, клонирование, национализм и глобализм». Воскресный полдень. В центре современного искусства «Гараж» гид Полина начинает экскурсию для взрослых по основному проекту Московской биеннале. В большой клетке огромный пятнистый петух важно ходит по кругу, испуганные курицы жмутся в углу. Мужчина в темных очках сосредоточенно фотографирует куриц на айфон. «Это хохлатка, я знаю. У нас такие в ветеринарном училище были — и бройлерные, и яйценоски, и мясные».

Полина зовет увлеченную курицами группу в следующий зал: «Это корейская ­художница, она много ездила на автомобиле. Ее фильм — это метафора кочующей души». Кочующая душа корейской художницы не вызывает сочувствия — группа в полном составе облепила инсталляцию китайского художника Хуан Юн Пина ­«Театр жизни» — в огромных клетках ползают черепахи, тараканы, пауки, скорпи­оны и змеи. «Эта работа связана с китайским мифом о составном животном Ксуанву, гибриде черепахи и змеи. Нас притягивает обещание опасности и разрушения, а эстетизм ­рабо­ты служит источником политического протеста. К концу выставки они должны съесть друг друга». Все пытаются подобраться поближе. «Кого тут должны съесть?» «Ой, я ее боюсь! » «Алеша, отойди». «А где тут сверчки?» «Ой, смотри, черненькие — это червячки?» «А это что, тараканы? Чего не движутся? Мертвые, что ль?» Молодой человек стучит пальцем через сетку по толстому желто-зеленому питону, спутница крепко его обнимает: «Ой солнышко, ты у меня такой смелый!»

В следующей комнате над кроватью подвешен камень. «Это настоящий метеорит из Института Вернадского. Это кровать терапии — эмоциональное и мистическое пере­живание, метафорическое исследование витальности и вечности». Девушка в джинсах, заправленных в сапоги, просит подругу сфотографировать ее с метеоритом: «Сфоткай так, как будто он у меня на ладони лежит, как солнце».

Женщина с сумкой «Луи Вюиттон» тянет упирающегося спутника в комнату с инсталляцией Мишеля Блази — натюрмортом из растущей на стене плесени. «Лара, плесень — это канцероген, ты в своем уме? Я не пойду». «Здесь заложены сложные аспекты взаимоотношений жизни и смерти, эфемерная грань между гниением и размножением, — объясняет экскурсовод Полина. — А вот здесь художник Шульман исследует природу света и интерпретирует свечение свечи как нимб». В кромешной темноте горит газовая свеча. Все спотыкаются друг об друга; из угла доносится сопение и возня: «Солнышко, ну прекрати, ты чего, мы же на выставке!»

Экскурсия подходит к концу. Девушка в джинсах громко ругается в мобильный телефон: «Ты же знаешь, у меня только воскресенье выходной! Ты же обещал на выставку со мной сходить! Ты со мной только жрешь и сексом занимаешься!» Остальные смущенно разглядывают африканские росписи и индийских богов. У выхода двое молчавших всю экскурсию мужчин смотрят на инсталляцию Сунь Юаня и Пэн Юя — куклы стариков ездят взад-вперед на инвалидных креслах. «Короче, Сань, я так понял, это у них фетиш такой, как у сюрреалистов. Те хрен бы цветочек нормально нарисовали, все через жопу, а эти вот по животным прикалываются. Но я тебе чего скажу — надо сейчас брать, у меня чуйка на это».