Скандал с Любимовым Конец театра

Скандал в Театре на Таганке оказался громким, поскольку разыгрался буквально на мировой арене. Между тем он не открыл ничего нового. Юрий Любимов озвучил то, что было и без того известно: русский репертуарный театр, который является редким предметом национальной гордости, нуждается в реформе. То состояние, в котором он сейчас пребывает, привело к парадоксу: актер больше не хочет играть. В смысле — актер держится за место в театре, но не хочет выходить на сцену.

Но по порядку.

История Театра на Таганке начиналась и может закончиться одним и тем же спектаклем. Он называется «Добрый человек из Сезуана». 23 апреля 1964 года дипломный спектакль Щукинского училища в постановке Любимова лег в основу нового театра. «Добрый человек из Сезуана» — это пьеса Брехта, которая говорит о том, что доброму человеку приходится время от времени быть злым, потому что окружающие садятся на шею. Если имена Брехта и Любимова кому-то мало о чем говорят, скажу, что Ларс фон Триер интерпретировал этот сюжет в «Догвилле». Помните, как Николь Кидман расстреливает своего любимого? Примерно тем же сейчас занимается Юрий Любимов. 93-летний режиссер, уходя из театра, в меру оставшихся ему сил пытается если не уничтожить, то парализовать созданный им театр.

В июне Театр на Таганке играл в Градец-Кралове в рамках ежегодного Международного фестиваля театров европейских регионов. Актеры, случайно узнав о том, что организаторы выдали театру гонорар, потребовали у Любимова отдать им эти деньги. Это произошло перед началом публичной репетиции, на которую были допущены студенты, волонтеры и журналисты. Деньги были актерам тотчас же выданы, но Любимов счел поступок актеров шантажом, сказал, что актеры «подорвали престиж страны» и работать с ними он больше не намерен.

15 июня Любимов подал заявление об уходе в Департамент культуры. 30 июня заместитель мэра Москвы Людмила Швецова официально заявила, что год назад в подобной ситуации ей удалось повлиять на решение Любимова и он забрал заявление об уходе. Тогда мэрия поддержала идею Любимова перевести театр на автономную форму деятельности, однако трудовой коллектив проголосовал против. Теперь, после чешского скандала и заявления Любимова, артисты выдвинули альтернативное предложение — оставить Любимова на должности худрука, но найти нового директора. Валерий Золотухин ходил с этим предложением к зампреду комитета Правительства Москвы по культуре Андрею Порватову. Порватов передал предложение Любимову, но тот ответил, что «компромисса быть не может».

На прощание Любимов дал пресс-конференцию, на которой рассказал, сколько раз он приводил в чувство на гастролях пьяного Золотухина, сравнил актеров с клопами, которым удобно жить в диване, и много разного. Более взвешенно и не переходя на личности Любимов накануне выступил на сайте театра. «Труппа Театра на Таганке, созданного мною, в последнее время утратила интерес к игре на сцене. А когда этот интерес утрачивается, все начинает распадаться. Этот распад проявляется в небрежной сценической работе, опозданиях на репетиции и на спектакли, вплоть до неявок, бесконечных отказах от ролей, незнании текста, нежелании являться на тренинги по движению, хоровые занятия <...> Актеры стараются избежать занятости в спектаклях, быть как можно меньше задействованы в репертуаре. Ведь их оклад, их заработок не зависит ни от количества, ни от качества сыгранных ими ролей». В конце концов Любимов сформулировал парадокс, порожденный ошибками системы: «Актер не хочет выходить на сцену».

Актеры в ответ заявили, что Любимов очерняет их и пытается уничтожить театр, который сам породил. И, словно подтвержая их слова, Любимов уволил 34 работника, работавших за штатом по контракту, и многие из них — годами (прежде их контракты ежегодно автоматически продлевались). Парадоксальным образом, ратуя за перевод всей труппы на контрактную систему, именно контрактников и покарал — показав, что будет с театром, если все пойдет так, как он хотел бы.

Можно было бы и дальше обсуждать ситуацию на Таганке, если бы она только Таганки и касалась. Но скандал на Таганке обострил лишь одну из проблем, назревших не в одном отдельно взятом театре, а в целом в репертуарном театре. (Оставим за скобками претензии Любимова к Департаменту культуры, чиновникам которого он придумал название «чурки-табуретки»). Театр — это бюджетное учреждение. Худрук и директор назначаются в театр сверху (городом, областью или министерством), с ними заключаются контракты на несколько лет. Они могут быть уволены в любой момент. А актер — бюджетник, он берется в штат. Бюджетника невозможно уволить (в случае увольнения он может восстановиться по суду). Но другого бюджетника (например, учителя) можно отправить на пенсию, а актера — нет. Старая шутка о том, что актеры из театра не уходят — оттуда выносят вперед ногами, подкреплена правовыми актами.

В этом году по Москве прокатилась волна увольнений в руководстве театров. Директора театров снимались без предупреждений и объяснений (иначе пришлось бы объяснять, что такой-то директор не предоставил какому-то чиновнику театр для левого мероприятия или такой-то директор проявлял наивность в вопросах откатов).

Другая волна увольнений касалась худруков. Их снимали после скандалов, инициированных именно труппой. В прошлом сезоне одна группа актеров Вахтанговского театра носила в Министерство кляузы на Римаса Туминаса, другая часть труппы писала в его поддержку, так что конфликт улаживал сам министр Авдеев. Туминас остался на месте и, не помня зла, дал главной кляузнице роль в спектакле, взявшем позже «Золотую маску». В этом сезоне часть труппы Театра Маяковского выразила недоверие худруку Сергею Арцибашеву, а труппа Театра Станиславского требовала снять с должности Александра Галибина. Если смотреть на ситуацию эмоционально, то в случае с Арцибашевым труппа была молодец, потому что ее бунт привел к замечательному результату: в театр худруком пришел Миндаугас Карбаускис. Другое дело Театр Станиславского. Там на место Галибина прислали Валерия Беляковича, и это решение вызывает оторопь. Только вот те, кто поздравлял Карбаускиса с назначением, желали ему крепкого здоровья — теперь оно ему очень понадобится.

Работоспособные перспективные режиссеры не придут в театр на нынешних условиях. «Мне много раз предлагали, но я отказывался, — говорит режиссер Виктор Рыжаков. — Я бы согласился, если бы у меня была возможность формировать труппу. Но такой возможности никто мне не даст, а разбираться с балластом не очень-то хотелось».

Руководить театром пойдет только самоубийца вроде Юрия Бутусова. В конце сезона он возглавил питерский Театр Ленсовета, но своим спектаклем «Чайка» в «Сатириконе» успел расписаться в том, что театр — это людоед. Если ты чувствуешь, что обречен заниматься театром, то не все ли равно, какой театр тебя съест — тот, в котором ты ставишь, или тот, которым руководишь?

Есть ли альтернатива репертуарному театру? Есть, но она либо еще только складывается, либо уже перестала быть таковой. Есть независимые театры. Их мало — «Театр.doc», «Коляда-театр» и еще десяток, они молодцы — но им еще только предстоит сложиться в альтернативу. Антреприза, которая двадцать лет назад могла стать альтернативой, оказалась в неравных условиях с театром и вынуждена была свестись к коммерции. Проектный театр, о котором грезили реформаторы, проиграл благодаря все тому же репертуарному театру: подавляющее большинство актеров состоит в штате какой-либо площадки и не может отдать три месяца проекту. И главное, к такому театру не готова публика. Проектный театр существует по закону «сегодня или больше никогда», а русский зритель предпочтет подождать, чтобы спектакль либо вырос и созрел, либо умер.

Итак, остается только репертуарный театр. Который — как и проектный, и любой другой театр — может быть и плохим, и хорошим. Система может работать и эффективно, как это происходит, например, в Польше и Германии, и неэффективно, как чаще всего у нас.

Один из самых эффективных репертуарных театров в стране — Российский молодежный. Его директор Владислав Любый считает, что репертуарный театр должен быть сохранен, во главе театра должен быть худрук, но сама система нуждается в реформе. Он называет главные ошибки. «Первая — это отсутствие связи финансирования, то есть выделения ресурсов, с результатами. Нет поощрения за результат. Театр, который работает лучше других, не финансируется лучше, чем театр, который работает хуже. Вторая системная ошибка: государство выступает по отношению к театру как ревнивый муж. Он присматривает за тем, чтобы у театра не было иных, кроме государства, партнеров. Нам говорят: «Идите на рынок, зарабатывайте». Но привлекать партнера, инвестора при этом — нельзя. Разрешены только спонсорские взносы или благотворительность. Государство поддерживает финансирование театра на санитарном минимуме, но не больше. На хорошую идею мы вынуждены ходить с протянутой рукой.

И вообще — слишком много ограничений и слишком много контроля. Огромные силы и ресурс отвлекаются не на продуктивную работу, а на обеспечение малоэффективной, неповоротливой системы ограничений.

Трудовые отношения — еще одна системная ошибка. Отсутствует взаимная ответственность работника и нанимателя. Отсутствует действенный юридический механизм регулирования трудовых отношений и взаимной ответственности между работником и работодателем. Главный элемент этих отношений — трудовой контракт. Реальная жизнь давно поставила этот вопрос ребром, а государственная законодательная система очень сильно отстает. В результате — трудовые взаимодействия регулируются понятиями и человеческими отношениями, а не законом. Актер может прийти и сказать: «я репетировал три месяца в спектакле, завтра премьера, но я ухожу». И что мне делать? Сделаны декорации, проведены репетиции, сшиты костюмы, актер говорит: «я нашел себе другую работу, я пошел». У нас однажды семь человек ушли в начале сезона за режиссером Рощиным, мы три месяца занимались спасением репертуара. Не знаю, будет ли в ближайшее время государство иметь волю решить эти проблемы».

Итак, проблемы, о которых говорит Любимов, ни для кого не секрет. Тогда по какой причине актеры Таганки вынесли сор из избы? Очевидно, они пошли ва-банк, понимая, что Любимов — величина, и чего доброго к его слову прислушаются, а его слово категорично: перевести актера на контракт. Если выиграет Любимов, то переведенный на контракт актер окажется либо в безраздельной власти худрука, либо на улице. Если выиграет «таганская вольница», все будет как раньше, и актеры всей страны будут качать артиста Рыжикова.

Иван Рыжиков — это тот самый герой, который на чешской сцене зачитал письмо Любимову от трудового коллектива.