Ученица многонационального класса, 14 лет

«Думаю, в моем классе из 29 человек русских чуть больше половины. Кто остальные, я, если честно, не знаю — не разбираюсь в национальностях совсем, меня никогда это не интересовало. Фамилии у всех разные, по-разному все выглядят, но мне кажется, что национальность — не характеристика человека в целом.

Люди в классе общаются своими маленькими группками. Некоторые нерусские мальчики ведут себя специфически, дерганые очень. Один из них, я не знаю, кто он, — страшный человек, его ненавидят все учителя, с ним сложно общаться, хотя он очень умный, судя по всему. Но мозги свои не использует. Он сидит и каждые пять секунд нервически выбрасывает какие-то странные фразы. Он самый старший, и другие мальчики в классе к нему быстро прилипли, у них своя футбольная команда. Это все прекрасно, но вести они себя стали ужасно, грубые, говорят много ерунды. Ко мне не пристают — я сама грубая, сильно ругаюсь, сдачи даю. В общем, с ними неприятно, но я не могу сказать, что они плохие люди и что из них вырастут дебилы.

Был у меня в классе раньше кореец, его перевели, он был странный, я думала, что он опасен. Он почти не говорил по-русски, молчал все время и при этом получал хорошие оценки по математике. Есть два русских парня, они мечтают захватить мир, и вот они с корейцем сдружились, хоть он и не разговаривал почти. Как-то они притащили откуда-то красный флаг на ножке, заперли класс, никого не пускали и боролись втроем за флаг. Но это все по-доброму так было. Еще есть девочка, она раньше училась в школе для евреев, где их наказывали за смех. Еще раньше было два мальчика, они как-то встали посреди класса и спорили: «Ты таджик!» — «Сам ты таджик!» — «Нет, ты таджик!» — «Я вообще не таджик!» — «Так я тоже не таджик!» Почему спор начался, я не помню, но выяснилось, что никто не таджик. Еще каждую зиму на уроках физкультуры наш класс катается на лыжах, и один из одноклассников, азербайджанец, еле на них стоит. Все его обгоняют, но его это не смущает, пока девочки не начинают его обходить. Он всегда ставит им палку поперек лыж, девочки падают, и он говорит, что не позволит девочкам себя обгонять.

Вообще, кавказцев на улицах стало очень много. Недавно на рынке кавказец снял с женщины штаны, она орала, приехала полиция, пришла братва кавказца, и молодому совсем полицейскому кастетом проломили голову. Молодой ведь пацан совсем, теперь в больнице лежит. И вот они ходят по рынкам с кастетами и ножами, а я их побаиваюсь. Даже когда в метро еду, знаю, что со мной ничего не будет, но они как посмотрят на тебя, жутко становится, и не понимаешь, что они от тебя хотят. Но национальность не показатель. У нас дворник есть, он хороший очень, тихий, держит двор в чистоте, помогает все время. Да и русские бывают еще хуже, пьяные. Кавказцев пьяных я еще не видела ни разу. Но все равно главное — не национальность, а характер и как человек себя ведет».

Мулат из обычной школы, 16 лет

«Моя мама русская, папа из Африки, сам я мулат. С одноклассниками знаком с детского садика, и никаких проблем у меня нет. В классе есть и ингуши, татары, армяне, азербайджанцы. Раньше в школе еще больше было нерусских, но многие уехали на свою историческую родину. Когда маленькие были, то, конечно, были маленькие конфликты, но чтобы ненависть — нет. Да и то конфликты скорее из-за того, что мелкие были.

У меня есть лучший друг, русский, — так получилось, не знаю, как именно, он меня называет иногда «черный». Меня это не обижает, я просто привык, это как кличка для него, по-доброму. Вот в городе раньше было намного жестче. Сейчас спокойнее. Я был меньше и боялся, но сейчас ненависть по поводу нерусских идет на спад, как мне кажется. Не знаю, прав я или нет. В своем районе я себя совершенно спокойно чувствую, меня тут почти все знают, потому что редко можно найти людей с таким цветом кожи. А вот в Люберцах есть Красная Горка — там очень много людей с черным цветом кожи. У нас этот район называют черным гетто. Если честно, я их не очень сильно люблю — они ведут себя вызывающе, занимаются не очень чистыми вещами, наркотиками. С ними я не контактирую — там никто не знает русский, им все равно, что вокруг происходит.

Как-то, видимо, в русских заложено, что если у человека другой цвет кожи и национальность, значит, ты чем-то хуже русских. Есть и другие русские, но вот таких большинство, как мне кажется. Недавно познакомился с двумя чуваками, которые были жесткими скинами, ходили и били всех. Мы оказались в одной компании и спокойно сидели, говорили, а о вопросах кожи и национальности речь даже не зашла. Как бороться с ксенофобией, я не знаю — думаю, способов нет. Люди свои взгляды будут передавать детям, а те своим. Бороться нереально, но надо — ведь однажды вся злость вывалится наружу; может, в виде митингов, массовых драк. Ни к чему хорошему, в общем, это не приведет, будут собираться компаниями, ходить и, не дай бог, убивать тех, кто им не нравится. Сейчас модно думать, что вырастешь и уедешь из России, и я тоже об этом думаю, но пока не знаю. Думаю об Америке, у меня там папа жил 7 лет, сестра — полгода, по их рассказам, там комфортно во всех смыслах. В любом случае мне надо там побывать, чтобы понять, но если не получится, то я и не расстроюсь».

Националистка из русского класса в районе с большим количеством мигрантов, 15 лет

«Вокруг до фига чурок. Их на самом деле очень много, уже тесно с ними, очень. А как же их верность малой родине?! По месту рождения! Поднимать глубинку! А потом народ говорит: откуда у нас туберкулез, сифилис, русскоязычные дети в детских садах, говорящие с южным акцентом. У себя там надо сидеть, а не приезжать к нам. Как вообще можно относиться к хачам, тем более приезжим? Не-на-ви-жу их! В моем окружении хачей нет, зачем мне общение с левыми людьми? Я никогда не оставлю тех, кто со мной рядом, и не променяю их, как последняя мразь! Мне и старых друзей хватает.

В моем районе живут одни чурки, аж тошно от этого. Что армяне, что дагестанцы — все срутся между собой. Быдло — оно такое. Цапаются — как собаки, вечные разборки. Монобровь в красных мокасинах, ведут себя распущенно, лезгинка на улице. Вот и я недавно с двумя чурками сцепилась, они мне угрожали; правда, пока затихли. Пристают к тем девушкам, которые себя недостойно ведут, а я — достойно. Я метод нашла: если ко мне кто пристанет, сразу в морге окажется. Класс у меня состоит полностью из русских, но есть и две девушки, их еще чернильницами называют — они встречаются с чурками. Нам ­параллельно на них — скромные, тихие, себя не показывают; но с ними все ­равно никто в классе не общается. Была у нас одна такая шлюха, которая с кавказцем встречалась, но не выдержала она наш класс, ушла. Обидно ей было ­правду в лицо принимать. Мы ей правду говорили, без единого оскорбления в ее сторону, мы же не быдло, чтобы трогать ее или матом крыть через каждое слово.

Слово «хач» о многом говорит. Хачи — это обезьянки. Говорят — «мы приехали в гости» и что нам пора домой. А может быть, это им пора домой в горы? На Родину! Но выгнать их нельзя — они же как китайцы: несут херню на своем языке, похожи на одно лицо, и их очень много. Да и кому надо их выгонять? Даже президенту этого не надо. Поэтому надо менять президента, но вообще лучший способ — избавиться от всех хачей. Это же идеально, если хачей не будет».

Затравленный таджик из русского класса, 13 лет

«Не хочу говорить с вами, идите на хер. С Таджикистана я! Россия — нормальная страна, но гопники-уроды только и делают, что мобилы тырят. Хачи нормальные, а те, кто называет людей хачами, — дебилы. Называют так, потому что им делать нефиг. Ведь лучше полить говном чужой народ, чем найти изъяны в своем! А изъяны — это те уроды, которые гонят на хачей. Наберите в поиске групп в «ВКонтакте» «Стопхач», там люди необоснованно оскорбляют мой ­народ. И, сука, у них 7000 пидорасов состоит в группе. Мне не надо было под своим именем регистрироваться в «ВКонтакте», не надо было свою фотографию выкладывать, надо было написать другое имя, русское, чтобы все подумали, что я русский, и чтобы уроды эти меня не доканывали. Я просто высказывал свое мнение в группах, а меня начали оскорблять только за то, что я нерусский. Друзей у меня нет, в школе тоже. Родители говорят, что обидчиков ­надо мочить, — я так и делаю. Потому что они …».

Юноша-космополит из обычной школы, 15 лет

«У меня не очень большой класс, как и школа, так что сильного контраста национальностей не присутствует. Каждый из нас знает, что у нас есть некие национальные отличия, но возможные разногласия пресекаются на уровне легкой, случайной шутки. Когда я только поступил в школу, было несколько приставаний, но этого больше нет. Вот мой круг общения — это настоящее столпотворение разнообразных цветов кожи, крови, волос и возрастов. От кавказцев до удмуртов и марийцев, от детей переселенцев из Вьетнама до девушек германо-скандинавского происхождения. Я и сам наполовину татарин, а по взглядам я с гордостью называю себя интернационалистом. Я считаю, что именно деление знаний, особенностей и культурных наследий между различными нациями и народами — путь к единению между людьми.

К счастью, внешне я не отличаюсь от стандартного русского человека. Бывают, конечно, издевки, но тут самое главное — окружить себя людьми, которые в состоянии меня оградить от представителей «чистых» взглядов.

У меня есть один друг, он по происхождению азербайджанец, он продюсер, и постоянно его недооценивают и игнорируют из-за его тюркской крови. Из-за этого ему все дается сложнее, часто на его пути встречаются расисты наподобие Брейвика и Тесака. И в его сфере это такое же клеймо, как если бы он всем трубил, что он левый или изнасиловал свою мать.

На решение национального вопроса уйдет много времени и много поколений. Надо воспитывать детей особенным образом, ввести еще более жесткую цензуру пропаганды различий между людьми — не уникальности, а именно различий. Надо распустить все клубы, кружки, профсоюзы, организации, компании и ко­манды, связанные с различием наций. Например, клуб татар-поэтов, диаспоры. Нужно написать более жесткие законы и правила, касающиеся национализма и расизма, — антисемитские, националистические и расистские шутки должны быть под запретом. И так со временем менталитет и культура станут едиными, и только история будет напоминать о том, что люди некогда отличались друг от друга.

Есть такой термин в бизнесе — «выход наискось». Это когда тебе необходимо убрать конкуренцию между своими, например, красными вилками и грязно-желтыми вилками, потому что они перестают приносить прибыль — люди не покупают твой товар, а только спорят, дерутся и разрушают. И ты начинаешь производить серебристые вилки, а остальные перестаешь выпускать и мотивируешь людей использовать другие вилки. Думаю, если сейчас начать масштабно действовать, тратя на это силы каждый божий день, то к XXIX веку национализм в основном будет убран из психики. Хотя, конечно, физиологические особен­ности останутся — «черные» и «белые» будут еще множество тысячелетий».