«Жилой район может быть очень похож на колбасную фабрику» Автор нового проекта застройки Кадашей о том, что будет дальше

Один из самых громких градостроительных конфликтов Москвы — борьба против сноса и строительства в Кадашах, — кажется, может быть разрешен. В 2009 году на Большой Ордынке вблизи храма Воскресения Христова XVII века начался легализованный городскими властями снос исторической застройки — на месте признанных малоценными зданий должен был появиться шестиэтажный офисно-жилой комплекс «Пять столиц». Силами гражданских активистов, готовых и днем и ночью тормозить работу строителей, снос был приостановлен, а проект был отправлен на доработку.

Тогда был разработан план жилой малоэтажной застройки, реализация которого, однако, по-прежнему предполагала расчистку территории от «ненужных» существующих строений, а образ нового комплекса никак не вписывался в традиционный городской пейзаж Замоскворечья. Тем не менее подрядчик возобновил снос исторических зданий, в том числе фактически уничтожил дом дьякона начала XIX века. Прихожане храма и активисты движения «Архнадзор» заняли определенные к уничтожению здания и объявили о бессрочной акции протеста. В дело вмешалась московская прокуратура, строительство было вновь остановлено. Два года шли согласование регламентов строительства и разработка нового, третьего уже по счету проекта застройки.

И кажется, наконец было найдено решение, удовлетворяющее всех участников конфликта. Архитектор Илья Уткин, получивший в 2000 году «Золотого льва» на Венецианской биеннале архитектуры (правда, за фотопроект), предложил воссоздать на отведенном под строительство участке корпуса колбасной фабрики купца Григорьева, находившейся здесь еще до революции, и превратить их в элитные жилые дома. «Афиша» поговорила с архитектором.

Илья Уткин

архитектор

— История с Кадашами длится уже три с лишним года — вы за событиями следили?

— Все эти страсти вокруг Кадашей были на слуху. Я очень радею и переживаю за старую Москву — и, конечно, был в курсе. Собственно, поэтому я и попал в этот проект — те же самые историки и архитекторы, которые знают, что я как архитектор бережно отношусь к истории, посоветовали инвесторам обратиться ко мне, сказали, что Уткин это сделает лучше, чем кто-то другой. Вот они меня и пригласили.

— И что вы предложили сделать?

— В данный момент градостроительно-земельная комиссия города утвердила регламенты, по которым будет застраиваться участок в Кадашах, мной ведется работа над проектом — он уже анонсировался и был представлен на советах Москомнаследия и там получил хорошую оценку. Главное, что этот проект корреспондирует с окружающей застройкой, он сделан в стиле фабрики, которая была на этом месте еще до революции и была разрушена в советское время. На самом участке и вокруг храма Воскресения Христова были заводские корпуса, а сейчас там руины. В результате по проекту там должен выстроиться конгломерат из нескольких практически двухэтажных домиков в фабричном стиле, которые будут иметь исключительно жилую функцию. Жилье будет дорогим, но сейчас все жилье в центре дорогое.

— И лофты — это сейчас модно, да.

— Да, но я опирался на историю этого места — она изучалась давно, есть целый музей Кадашей, он находится на территории храма Воскресения. Возглавляет музей отец Александр Салтыков, он по крупицам собирает все артефакты и истории этого места, от монеток до крестиков. Вообще, в ходе работы над проектом история Кадашей была подробно изучена, были сделаны регламенты застройки со всеми историческими выкладками — что там было до того, какие были границы, кто там жил, какие купцы, что делали и чем занимались и т.д. Это называется историко-градостроительным анализом ситуации. И вот по этим хроникам мы и работали. Среди артефактов было несколько фотографий и документов, на одном из них — прейскуранте находившейся здесь колбасной фабрики — было изображение самой фабрики сверху. И я подумал, что жилой район может быть очень похож на колбасную фабрику, и решил в этом стиле построить домики.

— А на каком этапе сейчас проект находится? Он еще будет дорабатываться?

— Я думаю, что через год все будет ясно, сейчас ничего не понятно. Пока ни шатко ни валко, но все потихонечку идет, запущен весь бюрократический аппарат согласования и мы просто ждем.

— Для вас то, что случилось сейчас с Кадашами, этот компромисс — знак, что ситуация с памятниками в Москве изменилась?

— Сложный вопрос, потому что за последние несколько месяцев целиком поменялись практически все градонадзирающие и градообразующие власти. На первых порах они заявляют, что очень волнуются за судьбы города Москвы. Верить в эти слова, что их это действительно волнует, честно говоря, очень хочется, но верится с трудом. Потому что люди, которые сейчас оказались у власти, — они не архитекторы и имеют очень отдаленное представление об искусстве и об архитектуре. Но желание сохранить город существует, во всяком случае эти слова и заявления действительно на слуху. Посмотрим, чем это окажется на деле. Был снят Лужков — и появилась надежда, что будет лучше. Но нервы еще обнажены, это все насущно до сих пор. Эти руины, это вечное и, кажется, неистребимое желание инвесторов все сломать и построить дешевле. Культура и наследие — это очень затратная область, и действительно, очень немногие инвесторы готовы тратить деньги на сохранение, им проще сломать и построить, а потом продать и получить прибыль от этого. А наследие — оно мешает, и культура мешает, и люди культурные — они тоже мешают получать деньги: они лезут куда-то, суют свой нос, все время о чем-то говорят — лучше бы молчали. И поэтому это все так же напряжено, все так же серьезно, проблема остается. И так будет всегда, пока есть министры с деньгами и есть люди, которые хотят, чтобы город не менялся, а оставался таким, какой он есть. Желание его «улучшить», переделать — это нелюбовь к тому, что есть. В этом главная проблема — что движет одними людьми и что движет другими, в разном отношении к городу: одни хотят получать от него доход, а другие хотят его сохранить таким, какой он есть, каким мы его любим. Так что этот конфликт будет постоянно, ничего тут не поделаешь.

— В принципе, возможность компромисса существует?

— Нет, диалог на культурном уровне невозможен. Он может состояться только при помощи каких-то законов, которые должны принять или хотя бы не отменять, потому что все законы о сохранении культуры и исторического наследия на самом деле были приняты еще в советскую эпоху. Потом, в лужковское время, они были благополучно отменены. Законы эти нужно повторно принять и следовать им. А за этим должны следить власти.