Ответы. Ирвин Уэлш, писатель

Автор романа «На игле» и других проникновенных этюдов о наркоманах, клабберах и футбольных болельщиках с эдинбургских окраин – самый известный шотландский писатель со времен Вальтера Скотта. Он давно не живет в Эдинбурге, но пишет на местном диалекте –при этом переведен на все европейские и основные восточные языки. На русском вышло уже четыре его книги. В начале сентября Ирвин Уэлш в составе группы британских писателей приезжал в Петербург встречаться с читателями.

– Вы считаете себя позитивным писателем?   

– Да, конечно. Можно писать чернуху, быть мизантропом, ненавидеть себя и окружающий мир, выливать на него все это – но это не литература. Писатель должен быть позитивным. Когда я пишу, я настроен положительно, даже благостно. Хотя многим кажется, что это не так.

– Наверное, оттого, что в ваших книгах полно наркотиков и насилия?

– Я, на самом деле, смотрю на это иначе. Возьмите характер, поставьте его в критическую ситуацию – вот вам драматическая завязка, не я это придумал. Просто мои персонажи и ситуации, в которые они попадают, более экстремальны, нежели у других романистов.

– Место действия – Муирхаус и Лейт (аналоги Бибирева и Теплого Стана. – Прим. ред.); персонажи перетекают из одного романа в другой. Вы составили полную карту окраин Эдинбурга и их обитателей конца XX – начала XXI века.

– Создавать другой мир, альтернативную вселенную – это не мое. Я пытаюсь писать так, чтобы мои персонажи говорили правду о тех местах, где я вырос, о том, что я сам видел и пережил.

– И какое переживание заставило вас начать писать книги?

– Нет, пожалуй, ничего такого особенного не было. Я думаю, вопрос здесь не в том, когда начинаешь, а в том, когда заканчиваешь. Я убежден, что все пишут, как и все рисуют картины, будь то на бумаге или в голове. Я просто увлекся – да так и не закончил.

– Кто вас читает?

– Я сам. Я пишу для себя, это тоже не новость. А что касается аудитории… Сначала это, конечно, были футбольные хулиганы, рейверы, завсегдатаи клубов, а потом, когда я приехал в Америку, смотрю – мной зачитываются толстозадые мальчики из хороших еврейских семей. Это потрясающе!

– Вас не удивляет собственная популярность?

– Удивляет, но не слишком. В Эдинбурге, еще до «Трэйнспоттинга», я был довольно популярным клубным персонажем. Знаете, это целая культура. Тебе везде рады, ты чувствуешь свою исключительность. Объятия, экстази, все свои. Вот так я и прообнимался чуть не со всем миром. Просто вышел на более широкий уровень. Что меня удивляет – так это что книжки так хорошо продаются. Они обошли весь свет. На фестиваль в Эдинбург приехали китайские телевизионщики. Директор фестиваля хотел познакомить их с британскими и европейскими писателями, там было много моих коллег. Но им нужны были только я да Джоан Ролинг. Они такие: «Но-но! Гаррипотта, Траспотин! Гаррипотта, Траспотин!» Вот и представь себе миллионы китайцев, читающих «На игле». Или вот в Японии я купил пару дисков в магазине Virgin, протянул кредитку, продавщица увидела мое имя – да как закричит: «Трэйнспоттинг! Трэйнспоттинг!» Тут же собралась целая толпа с дисками, книжками, плакатами, чуть не задавили меня, еле до двери добрался. Вот это меня потрясло. Я подумал: что ж это я, прямо как поп-звезда какая-то.

– «На игле» – ваша любимая книга?

– Нет, пожалуй. Фильм получился удачный. Любимая книга? «Кошмары аиста марабу», наверное. Я всегда хотел написать такой роман. «Клей» тоже получился. «Порно» – еще не знаю. Слишком мало времени прошло. «Экстази» не очень сработало. Хотя обычно я доволен своими книжками.

– Вы играли в панк-группе, работали диджеем. Чем сейчас вы занимаетесь, кроме литературы?

– Я вместе с Антонией Берд, Робертом Карлайлом и Марком Казинсом организовал продюсерскую компанию 4 Ways, мы выпустили уже два фильма. Один из них о бомбистах из «Аль-Каиды», о тех, кто устроил 11 сентября. Об их жизни, мотивах. Действие фильма происходит в Гамбурге за два года до катастрофы. Другой о реабилитационном центре для наркоманов. Постоянно пишутся какие-то сценарии, книжки адаптируются под экранизацию. Я, к сожалению, забросил музыку. Хотя в Сан-Франциско я много лет крутил хаус. Сейчас на это просто нет времени, но я хотел бы вернуться к этому занятию. Я много путешествую, например, в составе группы писателей ЮНИСЕФ.

– Вы всегда скептически высказывались в адрес любых властей. Как получилось, что вы сами участвуете в правительственных программах?

– ЮНИСЕФ – это замечательная организация, и хотя она входит в ООН, содержится не правительствами, а частными пожертвованиями. В программе участвуют несколько писателей. Мы были в Калькутте, в Судане мы оказались даже раньше, чем репортеры из The New York Times. Мы приезжаем, проводим несколько недель, пытаемся понять культуру, обычаи. А потом пишем, что видели. Проект называется Weekenders, мы уже выпустили две книжки в издательстве Picador. Это, конечно, можно назвать культурным империализмом, но, с другой стороны, все сборы идут на благотворительность в этих странах. Я хотел бы, чтоб эти книги появились везде, и в России тоже.

– Вы бы легализовали наркотики?

– Конечно, запретами решить ничего нельзя.