«Не шедевры, конечно, но для кабинетов в самый раз» Художники на вернисаже в парке «Музеон» о себе и своих покупателях

Михаил Рыбин

«Я прихожу на вернисаж уже года три. Изучаю разные стили, общаюсь с публикой, чтобы понять, что людям нравится. Ведь для этого не в галереи надо ходить, а общаться с покупателем. А здесь как раз большой поток разных людей. Вот раньше Гус Хиддинк чуть ли не каждый месяц приходил. Послы заходят, для министров подарки покупают. И, конечно, передовой средний класс, активная прослойка общества. Я понимаю, что выглядит это все не очень, похоже на барахолку, но это ведь реальная жизнь искусства. Как писала Цветаева: «Если бы вы только знали, из какой грязи рождаются стихи...» Так и у нас. Не нужно слишком брезгливо относиться к художникам, потому что художники — люди святые».

Александр Курасов

«Первое и единственное мое образование — рабочий. Как на пенсию вышел — понял, что на эти мизерные деньги не проживешь. Хорошо, что бог художественными навыками наградил. На вернисаже я порядка 20 лет. Начинал еще на «Октябрьской». Там у нас картины покупали члены Союза художников, а потом их как свои выставляли. Позднее был случай, когда у одного нашего художника купили картину — голова девочки пастелью написана. И вот на Пречистенке открывается выставка Никаса Сафронова, и там эта картина и висит, а подписана как дар в коллекцию такого-то от Никаса Сафронова. Сейчас картины берут очень редко. Правда, есть тут одна интересная китаянка, мы ее Лин зовем. У нее две галереи, в Лондоне и Пекине. Она приезжает раз или два в год, отбирает картины и увозит. У нее популярностью пользуются цветы, пейзажи. Я ей даю бумагу и карандаш, а она пишет свою цену. На порядок меньше, но ладно, хоть что-то».

Борис Холмогоров

«Я закончил полиграфическое училище, работал в издательстве «Правда» ретушером. А потом на пенсию вышел в 1990-е и стал продавать картины. Сначала в Измайлово, потом на «Октябрьской», на набережной, ну а теперь здесь. Мне тут сначала не понравилось, а потом привык. Природа все-таки, вон черемуха у меня весной цветет — любуюсь. Сейчас, правда, мало покупают: богатым не до этого. А раньше и инженеры могли себе позволить, они и на выставки ходили. Иностранцев много было, пока не сделали на таможне огромные пошлины. Так они прямо там бросали наши картины».

Алексей

«Я представляю вятских художников, это Кировская художественная школа. В Москве я начинал с Арбата, как обычно, потом долго стоял на ВДНХ, а с 1996 года — здесь. Тут лучшие условия — есть крыша над головой и освещение. У меня есть постоянные клиенты. Например, в Московскую прокуратуру несколько лет подряд покупали картины. Один и тот же вид на здание прокуратуры — только в разное время года. Я помучился, когда писал эту работу: нарисовал фары машин не в ту сторону, а там оказалось одностороннее движение — пришлось все переписывать.

Еще я Черномырдину в свое время писал картину на заказ. Большая работа с множеством деталей: трава, на втором плане церковь и девушка уходящая. Он хотел, чтобы это его жена была. Так мне пришлось ей волосы перерисовывать. Но так получилось, что, когда работа была закончена, он умер. Сыновья его порядочно поступили, купили картину».

Сергей Тислюк

«Я стою здесь с 1990 года и являюсь заместителем председателя творческого объединения Союза художников. За 20 лет на Вернисаже сформировалась особая культурная атмосфера, проверенная временем. Если бы это были плохие вернисажи и картины никому не нужны, то никто бы здесь не стоял, я в этом уверен. А тут два больших вернисажа, практически тысяча художников.

К нам и знаменитости приходят: Макаревич покупал что-то, Стас Намин. У меня однажды ирландский фольклорный коллектив приобрел картину. Я их вечером по телевизору видел в передаче у Диброва, а наутро они пришли, купили картину, да еще и пригласительные дали на свое выступление».

Владимир Гори

«У нас здесь все непостоянно. Бывает за месяц штук десять картин купят, а бывает — ни одной. И люди абсолютно разные. По выходным иностранцы бывают, чаще всего китайцы — у них какой-то бум. А пару лет назад здесь даже жена Путина ходила, покупала что-то. У меня же в основном чиновники картины берут, я «кабинетную» Москву пишу. Не шедевры, конечно, но для кабинетов в самый раз. А недавно мужчина купил картину со старой Москвой. Там была изображена дореволюционная Пятницкая. Он проходит и говорит: «Что-то знакомое». Оказалось, что он там родился.

Кто-то, конечно, говорит: «Барахло, нехудожественная работа». Но ведь у каждого свое представление, что такое художественное. Сейчас вон нас разгонять хотят, если разгонят, может, на работу пойду... А вообще, бороться с художниками — как-то примитивно».

Юрий Юдин

«Я сам из Пензы, а дочь моя здесь живет. Я к ней иногда приезжаю, заодно и картины привожу. Только Москва и кормит, пенсия-то у меня шесть с половиной тысяч. А я ведь член Союза художников с 1990 года, участник международных и всесоюзных выставок.

В Москве хорошо, что для каждой картины есть свой покупатель. Я когда на Арбате стоял, то к моим картинам подошли люди с какими-то приборами и сказали, что энергетика у них хорошая. После сделали заказ для своего института, там что-то с лечением нервов связано. Я для них букеты делал пастелью, с успокаивающей композицией. Штук десять они моих картин у себя повесили. Но случаются и неприятные истории. Покупают работу, дают фальшивые доллары и быстро уезжают. Ты даже опомниться не успеваешь. У меня эти доллары до сих пор в книжке вместо закладок».

Галина Медведева

«Я дизайнер-полиграфист. Недавно потеряла работу, а в таком возрасте уже ничего не найти, вот решила попробовать здесь. Первый раз привезла свои картины — ничего не купили. Нас же как учили: главное — композиция и колорит, тогда это произведение искусства. А здесь главное — тщательность и внимание к деталям. Вот теперь учусь рисовать так, чтобы у меня тоже покупали.

Профессиональные художники, конечно, считают, что вернисаж вообще отстой в профессиональном смысле. Я бы сказала: здесь есть интересные художники, но большинство — непрофессионалы. Но у них как раз и берут, ведь покупатели-то кто? Простые люди, которые не имеют художественного образования. Но если есть покупатель, то и художник имеет право на существование».