«Очень люблю русское искусство, но не могу никого вспомнить» Художники из Чили, Пакистана и Ирана на Биеннале молодого искусства

 «Афиша» задавала художникам три вопроса:

1. О каких проблемах (вашей страны) говорит ваша работа?

2. Как вам удается заработать на родине?

3. Каких русских художников вы знаете?

Роса Чанчо (Аргентина) 

1. Наша работа не о конкретных социальных или политических проблемах нашей страны. Увидев нашу работу, вы можете подумать, что мы живем в пещерах, но нет, это не так. Она более универсальна и отсылает к началу времен человечества, когда мы были более коллективны. Она о возврате к истокам человеческого существования, когда люди впервые начали собираться вместе, проводить ритуалы, рисовать на стенах. Это рефлексия на тему искусства и выставочных пространств, так как музеи в каком-то роде повторяют функции пещер, но для современного человека, — мы собираемся здесь и проводим ритуалы.

2. Наша группа не зарабатывает деньги, но у каждого есть работа. Хоть мы и не зарабатываем много, мы счастливчики, потому что работаем в искусстве и нам не приходится ходить в офис или быть продавцом чего-либо. Мы не продаем наши работы: во-первых, просто не хотим, а во-вторых, мы делаем очень большие объекты, которые создаются для конкретной выставки, потом уничтожаются, а не маленькие дизайнерские штучки.

3. Мы знаем Pussy Riot и ситуацию вокруг них, для нас было неприятной неожиданностью узнать, что художников могут посадить в тюрьму на три месяца, пусть даже за сомнительную акцию, это ужасно, и это никак не связанно с религией — только с политикой. Также мы знаем Малевича, конечно, и Илью Кабакова.

Ин Чжу (Китай, живет в США)

1. Я родилась в Китае, но живу в США, поэтому моя работа скорее о культурных барьерах, различии языковых сред и сопутствующем непонимании, чем о каких-то конкретных проблемах. Я ощутила это на себе — разные языки порождают различные мироощущения. Моя работа построена на противопоставлении и замещении. Многие алфавиты начинаются с буквы А, это первичная материя языка.

2. Получаю гранты и продаю свои работы.

3. Я знаю несколько русских художников, но не могу произнести их имена.

Пабло Сулета Сар (Чили, живет в Берлине)

1. Эта работа скорее документальная, она сделана после землетрясения с последующим цунами. История крошечного городка противопоставляется тому, что говорилось в правительственных СМИ. В отличие от большинства катастроф, жителям этого места удалось избежать жертв благодаря тому, что они следуют традиции устной речи, и слушали своих старейшин, а не медиа. Я потратил три месяца на работу, я жил с ними, я знаю всех их, много с ними общался, и они стали моими друзьями. Это прекрасные люди.

2. Я зарабатываю искусством, но когда мне не хватает этого, я делаю разную работу, занимаюсь съемками.

3. Я никого не знаю… А хотя нет, Кандинский и Илья Кабаков… и Малевич, о боже, он тоже русский. 

Эхсан уль-Хак (Пакистан)

1. Моя работа вовсе не о проблемах конкретной страны, она о том, как я понимаю действие и человеческое бытие. Работа представляет собой массу пустоты. Пустота — это то, чего нет. Но в то же время мы видим конкретные объекты, это чем-то похоже на человеческое существование. Чтобы мы ни делали, мы стремимся к порядку, но на самом деле не имеем над этим контроля, это бесполезно, и мы знаем это. Каждый из нас делает что-то, но все это не более чем создание объектов и структур, похожих на эту.

2. Я преподаю в университете и делаю подобные объекты — иногда кто-то их покупает, иногда нет, но разве это важно. Я стараюсь об этом не думать. Возможно, если я буду размышлять, как мне получить больше денег из искусства, мое искусство начнет меняться. Но это не плохо — продавать свои работы.

3. Я знаю многих русских художников прошлого, из современных я очень хорошо знаком с творчеством группы АЕС + Ф.

Икра Танвир (Пакистан)

1. Главным вопросом, который я себе ставила, был вопрос «что такое реальность?». Как мы понимаем персональную реальность, что такое иллюзия, и как вещи становятся реальными или нереальными. Некоторые невидимые вещи могут быть реальными. Например воздух в моей работе — он невидим, но он является частью моей работы, так же как и свет. Это создает рай парадокса. Здесь все основано на вашем чувственном восприятии. Если ты можешь потрогать что-то или увидеть и услышать, это уже причина, для того чтобы думать, что это реально. 

2. Во-первых, я работаю как художник, кроме того, я преподаю в университете и школе изобразительных искусств.

3. Я очень много читала о русских конструктивистах, но в современной ситуации не разбираюсь.

Селия Ислами Шомаль (Иран, живет в Нидерландах)

1. Моя работа в первую очередь об Исламе и женщинах, и это связано не только с моей страной. Это большая проблема, проблема свобод и прав женщин в исламе. Дело не только в хиджабе, но и в традиции отношения к женщинам. С другой стороны, мои работы о консюмеризме, — ну, вы знаете, женщины обожают шопинг, и я пыталась проанализировать все это и сделать такие забавные коллажи.  

2. Я получила грант и учусь в данный момент в Нидерландах.

3. О-о, ну это сложный вопрос, не могу никого вспомнить, но я очень люблю русское искусство.

Фаршид Ларимян (Иран, живет в Вене)

1. Моя работа не о политике, она лишена национальных смыслов. Я делал эту работу для всех людей, не только для моих соотечественников.

2. Я студент, и мне надо только платить за обучение, я работаю с галереей, которая продает мои работы.

3. Я знаю некоторых художниц, это мои друзья из Вены, Наташа и Вика. Ну и конечно, исторические персоны вроде Кандинского.

Рауль Мирло (Мексика)

1. Нет прямой связи моей работы с теми вещами, которые происходят в мексиканском обществе, но, возможно, есть косвенная связь с культурой моей страны. На фотографиях запечатлены ландшафты моей малой родины — города Монтерей. Может быть, тут есть связь, но это точно не политическое высказывание.

2. Я иногда продаю свои работы и нигде больше не работаю.

3. Нет, никого не знаю, только Малевича и Кандинского.