Goodman

Хорошее мясо может продавать и само себя, но чтобы продавать очень хорошее мясо, нужны особые люди

Михаил Зельман придумал много ресторанов. Какие-то у него получились лучше, какие-то хуже, кое-что не получилось совсем. Но Goodman удался безусловно. Сеть стейк-хаусов, в которых ежедневно предпринимаются часто удачные попытки  хорошо приготовить неплохое мясо, оказалась вполне работа­ющим организмом. И как минимум в Москве стал настоящей гастрономической институцией. Первый Goodman, на Тверской, расположенный в том месте Театра Станиславского, которое у коровы ­называ­ется rump, за несколько лет своего существования стал только лучше. То ли фокус тут в том, что повара научились лучше управляться с грилем, то ли аргентинские и австралийские поставщики говядины стали лучше откармливать ско­тину, бог весть. Но, например, на пике кризисной истерики, когда большинство ресторанов пустовало, в Goodman на Тверской был лом, как будто все подумали, что пора вкладываться в реальные ценности. А что может быть реальнее хорошо прожаренного куска мяса?

Вообще, реальность простых вещей в отечественном ресторанном процессе — штука, явно недооцененная. Много лет рестораторы ищут по европейским общепитам каких-то выдумщиков, которые вдруг сумеют продать русскому едоку сложносочиненные салаты и тюрбо с соусом из сморчков. При этом никто толком не занимается ­базо­выми кулинарными ценностями. Фундаментом еды. Совершенным хлебом, идеальным бульоном, безупречным ризотто, правильно и досконально прожаренным бифштексом из говядины с хорошей родословной, наконец. Зельман и его компания не открыли ничего сверхъестественного. Они просто попробовали делать честную вещь за честные с точки зрения обстоятельств отечественного  ценообра­зования деньги. И то, что у них получилось, возможно, не идеал. Но это та точка, с которой по крайней мере этот идеал уже виден без специальных оптических приборов.