Участницы группы Femen «Люди видят сиськи — доказательство того, что мы работаем»

Цель визита: командировка. «С кем встречаетесь?» С вашими девушками местными, ну они еще сиськи у Верховной рады показывали и у «Газпрома» в Москве. Круглолицый пограничник расплывается в улыбке: «А, «Фемен»! Ну привет им передайте. Хотя я их не одобряю — хорошие девушки приличней себя вести должны».

«Мы можем увидеться с вами, да, через час примерно. У нас сейчас интервью для Elle, потом иностранные журналисты, но вы приезжайте, мы на месте», — отвечает в трубку Анна Гуцал, одна из четырех девушек, придумавших движение украинок, деморализующих несправедливый мир при помощи голых сисек.

Оксана, художница движения Femen, живет, по ее словам, впроголодь и снимает шикарную комнату в коммуналке в центре — высокие потолки, лепнина, рассохшийся, но настоящий паркет. Внутри — натуральный хлам: груда боксерских перчаток (остались от акции в Болгарии — там каждая вторая женщина страдает от насилия в семье), тональный крем марки Vichy, мольберт, на нем — сиськи из папье-маше, полка полувыжатых тюбиков с красками, неубранная кровать, несколько пустых канистр, сапоги из розового искусственного меха, несколько свеженаписанных икон на стене, над ними — пластиковый советский герб. «Вы не раздевайтесь, — говорит Оксана, — у меня очень холодно, я и так, видите, в валенках хожу». Оксана — очень маленькая, хрупкая, красивая брюнетка, у нее родинка на щеке, ей 24 года. Ей явно все равно, накрашена она или нет и во что одета. Соседи по коммуналке, бывший милиционер с сыном, не разрешают ее гос­тям лишний раз выйти на общую кухню. Перед тем как проводить меня в туалет, Оксана предупреждает: «Берите бумагу с собачками, остальные рулоны — не мои». Оксана недавно переехала в Киев из города Хмельницкий и довольно быстро освоила суровый коммунальный быт. Саша и Инна тоже из Хмельницкого. Они — стройные длинноволосые ненатуральные блондинки, у них подведены глаза, штаны в обтяг, четко обрисованные губы. В офис они не ходят.

У Инны была хорошая работа в киевской мэрии, большая — по украинским меркам — зарплата. Но потом она вышла на улицу голая по пояс, с лозунгами против городской администрации, и ей вежливо указали на дверь. Саша работала в компании мобильной связи — обучала новых сотрудников. Оксана никогда не работала, зато в 15 лет ушла из дома и стала рисовать иконы. Рисует, надо сказать, очень хорошо, по всем канонам, тем и кормится. В церковь, правда, не ходит: «Я достаточно общалась со священниками. Они как клоуны, которые во время работы веселые, а потом нет. Так и эти: вроде такие святые, проникновенные, а потом заходят к тебе в мастерскую — и ничего святого. Сколько это стоит да сколько то». На стенах Оксаниной мастерской висит много икон, но есть и работы явно не для продажи священникам: черным маркером на ватмане намалевана голая по пояс девка в позе Георгия Победоносца, над головой нимб, под ногами коня — змий с лицом Тимошенко. «Я даже не понимаю, когда с мужчинами встречаться, — Оксана прихлебывает красное из мутной рюмки, минутой раньше она окунала в нее измазанные гуашью кисти. — Один говорит мне: давай видеться почаще! А я говорю: ну раз в неделю ведь достаточно? Больше я не могу, работаю для Femen».

В дверь стучат — пришли журналистки из Франции. Расспрашивают девушек по очереди, откуда они, почему стали протестовать, какие им нравятся мужчины. Девушки отвечают как по писаному: родители против, протест — призвание, мужчины — не до них. Объект ненависти — иностранцы, которые едут на Украину за недорогими сексуальными приключениями и думают за бокал дешевого вина заполучить любую красотку с улицы. Хотя, когда каждая вторая тут выкрашена в блондинку, рисует длинные стрелы на глазах, обтягивает зад и густо подводит губы и щеки, этих ненавистных парней нетрудно понять. «Вы понимаете, украинки всегда были яркими, надевали красные сапоги, венки, даже во время войны губы красили — почему я должна выглядеть по-другому?» — возмущается Инна.

Она показывает короткие пряди жестких выбеленных волос — их обрезал ножом сотрудник белорусских спецслужб. После акции «КГБатька» возле здания белорусского КГБ их заставили несколько часов подряд сидеть согнувшись со связанными за спиной руками, снимать штаны, мочиться на виду у десятка мужиков и показывать — уже совсем недобровольно — грудь. Надо сказать, старались белорусские гэбэшники не зря: по собственному признанию, ни одна из девушек без орды охранников в Белоруссию теперь не сунется. «В какой-то момент я подумала, что нас изнасилуют, — Инна произносит это так, будто бы рассказывает о походе в кино, — но все равно, когда меня спросили, жалею ли я о содеянном, я смело ответила — нет. Хотя мне это по-прежнему часто снится в кошмарах».

Саша прищуривает красивые, хоть и густо накрашенные глаза: «Но обычно менты к нам с пониманием относятся. Один раз сказали: вы, мол, за нас акцию сделайте, за то, что нам зарплату не платят». Инна и Саша вызывают такси: «Мы не работаем, но деньги наша организация зарабатывает. Из-за границы что-то присылают, покупают футболки с нашим логотипом, сиськографы». Сиськограф — это отпечаток грудей активистки на бумаге. Дурацкое слово девушки про­износят невероятно серьезно, словно речь идет об обычной сувенирной продукции. А почему люди вообще шлют деньги вам, а не на благотворительность? «Когда люди перечисляют деньги на больных детей или там в приют для животных, они не знают, на что именно их потратят. А с нами другая история: каждую неделю мы делаем свои акции — и люди видят сиськи как доказательство того, что мы работаем».

Мультипликационный клич «Баба-яга против!» применим к девушкам из Femen на все сто процентов: кажется, нет другой такой организации, которая бы выступала против всего на свете. «Мы выходили, когда узнали, что животных в Киевском зоопарке травят, и когда сказали, что в Индию проститутки с Украины едут. И к «Газпрому» мы тоже не просто так поехали: понима­ете, «Газпром» — основной рычаг Путина, чтобы заставить нас войти в Евразийский союз, а мы бы ведь хотели быть в Евросоюзе, нам не хочется жить в Азии», — Оксана кажется заигравшейся школьницей. Она легко снимает майку, фотографируется, держа икону «Богоматерь Семистрельная» на животе, на груди у нее фломастером написано «Femen». Забыв, что она полуголая, бросается к ноутбуку: «Хотите, я вам покажу, как нас в Давосе красиво сняли». В Давосе девушки стояли при –20°C с плакатами «Poor because of you» и «Давос — бандитская вечеринка». Оксана включает саундтрек к «Twin Peaks». «Понимаете, там же снайперы везде. Ни одного человека на улице. И тут мы. Я вообще иногда просыпаюсь среди ночи и думаю: а вот что если я решу это бросить все. Замуж выйти. Как жить-то без экстрима? Въезд запрещен, снайперы с винтовками наперевес — и тут мы. И нас убить могут. Вот это очень круто».