Ответы. Федор Хитрук, режиссер
Федор Хитрук – патриарх отечественной анимации: на «Союзмультфильме» – с 1938 года, призов и наград – не счесть, среди учеников, слушавших его на Высших режиссерских курсах, – весь цвет современной анимации, от обладателя «Оскара» Александра Петрова до члена Французской киноакадемии Константина Бронзита. Но это детали, главное, что Хитрук сделал «Винни Пуха», «Каникулы Бонифация» и «Фильм, фильм, фильм», – и этого достаточно.
– Как вам современная анимация? Что понравилось из последнего?
– Вот мне вчера принесли дискетку Юлии Ароновой – это для меня новое имя. Очень любопытная работа, называется «Эскимо». Пингвин работает в цирке, ему дарят эскимо на палочке. Пингвин влюбляется в картинку, которая изображена на обертке, он даже выбрасывает само мороженое и никак не может оторваться от картинки. Кончается все тем, что клоун, с которым этот пингвин работал в цирке, никак не может его найти. Он находит только вот эту обертку от мороженого, а с края картинки кто-то машет ему рукой. Пингвин растворился в этой картинке.
– У вас как у педагога есть способ определить, будет толк из аниматора или нет?
– Умение рисовать можно сразу обнаружить. Но вот, например, я считаю, что просто необходим тест на чувство юмора. Вот если он будет мне рассказывать еврейские анекдоты на экзамене? Это будет очень смешно, но будет ли это смешно потом, когда он будет делать мультфильмы? Детям-то будет смешно? Помимо чувства юмора должны быть аналитические способности, способности психолога, нужно даже актерское мастерство. Научить этому всему просто невозможно.
– За последние 10 лет не было ни одного мультфильма, который полюбили бы так же сильно, как «Простоквашино» или «Винни Пуха». Почему?
– Новое поколение аниматоров страшно боится дидактики. Есть такой термин no message. Никакого послания. Ради бога, чтобы только никто не понял, что я хочу сказать. Делать честные, без дураков, хорошие детские фильмы гораздо труднее, чем что-то оригинальное, шокирующее, эпатирующее… что возвысит меня в глазах моих коллег…
– «Шрэк» вам понравился?
– Что касается актерского мастерства – тут Станиславский, наверное, позавидовал бы. Тонкость жеста, мимики… и все-таки что-то в этом есть муляжное.
– Вы смеялись на «Шрэке»?
– Нет, я смотрел, как здорово смонтировано, как переходит камера, как она двигается, как жест найден. Но я не переживал – как переживал, когда смотрел «Пиноккио» или, опять же, «Белоснежку».
– Диснеевская классика была сделана в 30-х. А теперь продукция Disney – это какие-то компьютеризированные уродцы. После какого мультика это произошло?
– Вот только давайте договоримся слово «мультик» не употреблять. Что касается Диснея – это началось еще до компьютера. В 1940 году от Диснея откололась группа инакомыслящих. Люди бастовали, потому что им было обидно: во всех титрах стояла только одна фамилия – Уолт Дисней, а фильмы делали уже другие режиссеры. Но была и другая причина. Тогда появилась новая волна – так называемая лимитированная анимация, упрощенная, сериалы типа «Семейки Флинстоун». Это примитивные мультфильмы, но они прекрасно смотрелись: там было насыщенное действие, хороший диалог, напряженные ситуации – все, что нужно для детской души. И у них было преимущество перед классикой: их можно было выпекать в три раза больше. Потом это перетекло в Японию и на Тайвань.
– А как вы относитесь к диснеевскому Винни Пуху?
– Винни Пуха делал немец Вольфганг Райтерман, замечательный режиссер. Я был у него на студии, в святая святых. Это даже не студия, а маленький город с улицами и переулками: улица Микки-Мауса, переулок Гуффи или Дональда Дака. И мы там показали наши картины, кучу всего – даже казахские мультфильмы. Они не знали, что такие есть, да что там говорить – они вообще не знали, что есть Казахстан! Мы сидели с Вулли Райтерманом. Я его купил тем, что привез коробку гаванских сигар, они же были там запрещены. И сейчас вам будет трудно проверить, а мне неловко хвастаться, но он сказал, что ему мой Винни нравится больше, чем свой.
– Вы даже не спорили, каким должен быть Винни Пух – коричневым или желтым?
– Вы, наверное, просто не понимаете, что это для меня значило и значит до сих пор – для меня, который был ушиблен Диснеем еще в 1935 году. На первом Московском кинофестивале показывали наряду с «Кукарачей» три диснеевских фильма: «Три поросенка», «Микки-дирижер» и «Забавные пингвины». «Микки-дирижер» меня тогда просто потряс! Я вышел из кинотеатра шатаясь. Все-таки для меня идеал анимации – это «Белоснежка», «Бемби», «Пиноккио». И конечно, наши картины – «Заколдованный мальчик» и «Снежная королева». Конечно, тут сказывается то, что я работал в этих фильмах. Но все равно нет такой второй картины, как «Снежная королева»!
– А чем вам не нравится слово «мультики»?
– Дело в том, что это мучительный процесс, это роды, и, поверьте, не менее болезненные, чем настоящие. И… это искусство! А когда говорят «мультики» – говорят ласково, любя, обижаться глупо, но ты про себя думаешь: черт возьми, я страдал, потом и кровью изливался… «Мультики» еще ничего, а «мультяшки» – это просто по сердцу скребет. Ведь никто не скажет «документашки» про документальное кино!