Плоды пресыщения

Лидер пластического театра Derevo Антон Адасинский, который в последние годы выступал только в тысячных залах, даст в Петербурге шесть сольных представлений под общим названием «Евангелие от Антона» в зале на полсотни зрителей. Адасинский объяснил «Афише», зачем ему это нужно

— Derevo начиналось как андеграунд, а сейчас попало в мейнстрим. Такая «деревомания», когда люди не только звонят и просят билеты, но еще и плачут, если билетов нет, — она опасна. Вот я и хочу выйти на очень маленькое пространство и работать в формате шепота: сделать небольшие тонкие вещи, очень доверительные. Хочу понять, могу я еще это делать или нет: очень легко, на одном пальчике, на одной реснице. «Евангелие от Антона» — это шесть импровизаций, каждая из которых соотносится с этапом моей жизни. На сцене могут появиться люди, которые со мной связаны или были связаны прежде. Они не актеры и не танцовщики. Может, например, прийти мой учитель математики, если он жив, — у нас с ним была определенная история, она меня сильно изменила. Может появиться мой духовный и музыкальный учитель Слава Гайворонский, который не будет ни на чем играть, но потребуется на сцене. Может возникнуть белка из Эдинбурга, которую я когда-то спас и подарил одному охраннику — мы с ним перезваниваемся, с белкой все в порядке.

Шесть вечеров — шесть фрагментов моей реальности. Один из них называется «Костюжены». Есть такое специальное местечко, где находится самая известная в России больница тюремного типа для сумасшедших. Не знаю, сможет ли приехать оттуда Петр, мой знакомый, но я постараюсь вытащить его хотя бы под конвоем санитаров. Вряд ли он уже в состоянии воспринимать этот мир, но я бы хотел, чтобы он оказался рядом. Он философ прямых дорог. Передвигается только по прямой — его не интересуют ни углы, ни двери, ни ступеньки. Если перед ним стена, он рушит эту стену или свой лоб.

Есть тема «++ 6.18». Это показатель содержания в крови некоего вещества, которое повлияло на полтора года моей жизни. «Pisa–Berlin–Tula» — пунктир любви, когда-то соединивший эти города. «Вечный жид» — очень важная для меня тема, мечтаю сделать спектакль с таким названием. Я вижу, как этот человек живет, как дышит. Вижу его глаза. Попробую теперь его создать.

Одна из тем звучит как «Саша Давыдов. Антон и музыка». Саша — покойный руководитель группы «Странные игры». Из этой группы, в принципе, вырос весь арт-рок — даже Майк Науменко, даже Башлачев, «Авиа», «Игры». Сейчас все стало попроще, покрепче, пояснее, такой лирики, такой поэзии, которую выдавал Саша Давыдов, больше нет. Так, как ребята играли, как владели инструментами — так больше никто играть не может. Для меня это были годы курения травы на Петропавловке и каких-то смешных прогулок по льду. Годы бренчания на гитаре в клубах и попыток освоить композиции невероятной сложности.

Ничего более конкретного про «Евангелие от Антона» сказать не могу. Не представляю даже порядок вечеров. Вишу в воздухе — и очень счастлив. Я сам себя ужасно заинтриговал.

После меня, в конце марта, покажет работу «Тула» Елена Штыкова, одна из моих учениц — возможно, последняя, потому что пока у меня нет в планах кого-то еще воспитывать. Ее спектакль имеет свое, отдельное от Derevo лицо, и это дает надежду, что стиль наш будет продолжаться в какой-то новой, молодой форме.

А почему Евангелие? Много лет я работаю на сцене с определенными надеждами — что культура изменит мир, что она делает нас лучше, лечит, помогает. Много лет я в это верю. Но бывают такие дни, когда просыпаешься и понимаешь, что на фиг это никому не нужно. И начинаешь смотреть вокруг и в телевизор. Смотришь день, два, три. И все время слышишь слово «бог». И эти боги, как их ни называй, представляются мне похожими на полупьяных гаучо из кабака — какие-то краснолицые, носатые, драные. Чуть не за каждой поножовщиной стоят какие-то боги — с древнейших времен. Однажды мы выступали в красивом центре на территории бывшей Югославии, а через год приехали — нет ни центра, ни площади, ни домов. Война все снесла. Только бумажки по 500 тысяч каких-то непонятных денег летают. И вот мне и захотелось написать свое Евангелие — маленькое, сердечное; представить себе своего божка, попробовать с ним договориться, стать с ним единым. Следовать его указаниям.

Можно проще сказать. Есть у каждого человека плюшевый мишка, пылится в шкафу. Но выкинуть его никак невозможно, ведь у него один пуговичный глаз и вот эти уши желтые. Так вот это и есть то существо, которое тебе поможет и тебя защитит. Его и нужно носить в портфеле между лэптопом и мобильным телефоном.