Сохо в Москве
Непризнанные и знаменитые, алкоголики и умеренно пьющие, молодые наглецы и мэтры в твиде, растаманы и радикалы – за последние три года концентрация творческой интеллигенции на Чистых прудах резко возросла. В центре Москвы впервые появился район со своим стилем и образом жизни. А следом за богемой обычно мигрирует буржуазия – открываются дорогие рестораны и растут цены на недвижимость. Отправившись изучать историю и географию Чистых прудов, Анастасия Гостева обнаружила совпадения и закономерности, объясняющие нынешнюю метаморфозу.
В 1968 году на Чистые пруды пришел художник Илья Кабаков. Родоначальник русского концептуализма гулял по бульварам, высматривая дом, где можно было бы устроить мастерскую. У станции метро «Кировская» он столкнулся с давним знакомым из МОСХа, заведовавшим распределением мастерских, и тот привел его на чердак дома «Россия» в начале Сретенского бульвара. Спустя несколько дней чердак превратился в рассадник концептуального искусства и центр богемной жизни Москвы.
Хотя специалисты по современному искусству не могут ответить на вопрос, почему именно на Чистых прудах состоялось зарождение русского концептуализма, корни явления прослеживаются до глубины веков. В XVI–XVII веках в этом районе забивали скот (отсюда название улицы – Мясницкая). Чтобы не платить пошлину на бойнях, животных резали дома, а кости сбрасывали на границу с соседней слободой. Потроха отправлялись в поганую лужу, откуда речка Рачка несла это все в Москва-реку. К концу семнадцатого века вокруг стало настолько погано, что лужа приобрела название Поганых прудов. Инсталляции, хеппенинги и перформансы местных мясников прошли не замеченными мировым художественным сообществом, но дух места сохранился. Именно на Мясницкой открылась в 1995 году одна из самых радикальных московских галерей – «Риджина», где художник Олег Кулик вступал в интимные отношения с бараном и овцой.
В 1987 году на Чистые пруды пришел член группы «Мухоморы» Сергей Мироненко. Дал взятку в виде трех бутылок водки сотрудникам местного ЖЭКа и устроил мастерскую в выселенном доме в Фурманном переулке. За ним последовали прочие члены «Мухоморов» – Свен Гундлах, Константин Звездочетов и Владимир Мироненко. За ними – Вадим Захаров, Юрий Альберт, Антон Ольшванг, Вадим Фишкин, Сергей Шутов, группа «Чемпионы мира».
В 1988 году на аукционе Sotheby’s были проданы десятки произведений русских художников. После этого в Москве появились западные коллекционеры, галеристы, кураторы и просто энтузиасты современного искусства, в том числе Элтон Джон, Фрэнк Заппа и Брайан Ино.
Последний оказался горячим поклонником творчества Сергея Шутова. В то время восьмикомнатная мастерская художника была задрапирована от пола до потолка серебряной фольгой, а сам Шутов носил на голове модный чулок и красные очки, отороченные мехом, и отражался во всех складках этой фольги. В перерывах между художественной практикой он восседал на самодельном троне и слушал музыку Брайана Ино. Английский музыкант решил приобрести у Шутова несколько картин. Но хитрый художник картины ему не продал, а подарил, и в отместку Ино выпустил диск «Shutov Assembly», который Шутов вот уже семь лет тоже никак не может купить.
Большинство заграничных посетителей преследовали единственную цель – купить подешевле творения русских художников, а затем обогатиться, продав их в сто раз дороже. Часто покупатели попадали в очень затруднительное положение. Например, художник Борис Матросов использовал в своем творчестве крайне сложную технику. Он смешивал манную крупу с пихтовым маслом и масляными красками, а затем покрывал экспериментальным составом все поверхности, на которые падал его ищущий взгляд. Большая часть этих поверхностей впоследствии была продана западным коллекционерам. Понять, что для концептуалиста художественный объект, а что предмет обихода – не просто. Долгими часами коллекционеры решали, является пачка сигарет на полу художественным жестом или мусором. Логичнее всех поступил польский предприниматель Кшесинский: подогнал к дому фуру «Совтрансавто» и скупил все, что можно было загрузить.
После того как в 1990 году дом решили сломать, коммуна переехала в здание по соседству, на Чистопрудный бульвар, 11. В 94-м художников выселили окончательно, но сотрудники дипломатических представительств еще долго рылись в пустующих помещениях в поисках шедевров.
В 1699 году на Чистые пруды пришел преображенский сержант Александр Меньшиков. Выслал мясников к Калужским воротам, поганую лужу вычистил и назвал Чистым прудом, построил дворец, а рядом башню – церковь с колоколами-курантами на иноземный манер, которые били каждую четверть часа, играли каждые полчаса и в полдень звонили целых тридцать минут. Жизнь вокруг превратилась в муку. Мало того, башня Меньшикова обошла на 3,2 метра главную кремлевскую колокольню – Ивана Великого, и народ приготовился к беде. Церковный синодик повествует: «1723 года, июня 13 числа священник церкви Архангела Гавриила Василий Андреев, сев на паперти отдохнуть, вдруг упал и умер скоропостижно. Когда тело священника понесли в церковь, зашла небольшая туча и, нашедши на храм, разразилась троекратным великим громом». Молния зажгла церковь под самым крестом, огонь пошел вниз. Бросившихся спасать имущество солдат побило рухнувшими курантами. А когда свалился главный колокол, «великое полымя выкинуло в окошки и тут стоящих много опалило».
В 1990 году, незадолго до вселения художников, в доме на Чистопрудном бульваре случился пожар на первом этаже, во время которого сгорел мужчина. На этом месте четко прослеживался мощный психофизический столб, из-за которого несколько деятелей культуры пришли в крайне возбужденное состояние и были отправлены в психиатрическую клинику. Оставшиеся жаловались на неприятные ощущения. Художник Матросов признавался, что чувствует по ночам прикосновения мужских рук. Периодически он баррикадировался в мастерской и проводил так сутки. Два раза в неделю осуществляли очистительные ритуалы под руководством специалистов из Петербурга. Вооруженные осциллографами, ультрафиолетовыми и кварцевыми лампами, они и обеспечивали зачистку астральных духов. Зато если в жизни и творчестве художников возникали проблемы, они списывали их на бедного призрака.
О необычной ауре места говорят многие. Из интервью с художником Андреем Бильжо: «Место для клуба «Петрович» мы нашли совершенно мистическим образом...» (продолжение беседы на диктофон не записалось).
В 1920 году на Чистые пруды пришли конструктивисты и организовали ВХУТЕМАС – Высшие художественно-технические мастерские. Здесь преподавали Родченко и Татлин, Степанова, Фаворский и Мухина. Главной задачей революционных художников являлось проектирование жилой среды советского человека, бытового оборудования для жилищ, обстановки рабочих клубов, общественных интерьеров. В общежитии ВХУТЕМАСа и в многоэтажных домах во дворе жили поэты Асеев и Крученых, художники Дейнека и Кандинский. На Мясницкую переместился центр литературно-художественной жизни Москвы.
25 февраля 1921 года во ВХУТЕМАС приезжали Ленин с женой навестить дочь Инессы Арманд – Варю, а заодно провести политинформацию. Через пять лет большинство преподавателей было обвинено в формализме, в развале и ликвидации художественного образования. Некоторые одумались и, как Родченко, отправившийся фотографировать Беломорканал, реабилитировались в глазах советской власти. Некоторые, как Татлин, тихо умерли в нищете.
В 1962 году бизнесмен Ричард Мозес пришел в Городской клуб Нью-Йорка с докладом, в котором район Манхэттена к югу от Хоустон-стрит (сокращенно – Сохо) назывался «гигантской трущобой, безнадежной в коммерческом отношении». Заводские и складские здания в Сохо были предназначены под снос. Пока городские власти решали технические и финансовые вопросы, чердаки (лофты) и пустующие помещения заняли художники, музыканты и писатели, которым была не по карману аренда в других частях города и которым нравилось жить коммунами. Огромные пустые пространства идеально подходили для выставок, и за несколько лет Сохо превратился в центр артистической жизни Нью-Йорка. Старые здания ремонтировались и сдавались в аренду, появлялись рестораны, магазины и клубы. Следом за небольшими галереями открылись Музей современного искусства и филиал Музея Соломона Гуггенхейма.
Схема эта стандартна и меняется незначительно в зависимости от времени и места. Богема занимает наиболее дешевые районы в центре города, там начинают формироваться особая атмосфера и специфический стиль, следом подтягивается буржуазия, для которой все это – чудесное Зазеркалье, где люди рисуют по ночам, а днем спят, бродят фрики в непонятной одежде, а в клубах поют про бога Джа, благословляющего употребление марихуаны. И тогда на месте индийского ресторана «Джалтаранг», в кофейне которого собирались деклассированные элементы, открывается спортивный клуб Fit&Fun, куда приходят бороться с целлюлитом Рената Литвинова и Ирина Хакамада. А клуб «Петрович» оказывается любимым местом шведских бизнесменов. В Европе есть еще одна закономерность. И лондонское Сохо, и парижский Менильмонтан расположены на востоке. Связано это с преобладающей розой ветров. Дующие в основном с запада ветры сметают к востоку городской мусор. На востоке селились бедняки и эмигранты, буржуа предпочитали противоположный конец. Понятно, почему московским Сохо не могли стать ни Пречистенка с Остоженкой, ни Патриаршие пруды: квадратный метр стоит столько, что никакая аренда не окупится. Остался лишь восток. Чистые пруды, Лубянка и Китай-город. Конечно, до Сохо им пока далеко, но уже сейчас почти невозможно пройти по бульвару из Coffee Bean в «Петрович» и не встретить ни одного знакомого. На вопрос, где вы ищете квартиру, все больше людей не задумываясь отвечают: «На Чистых прудах». Через пять лет на каждом углу будет по клубу или галерее, в каждом доме – по ресторану, успевшие приобрести здесь недвижимость, ощутят всю прелесть жизни в богемном месте – соседство с тараканами и мышами из ресторанов снизу и с трансвеститами на лестничной площадке.
«Ганджа вставляет так, что все», – пел Гера Моралес из группы «Джа Дивижн» в ночь с 6-го на 7 октября 2000 года в клубе «Китайский летчик Джао Да», улыбаясь беззубым ртом и растягивая гласные. В «Доме Кукера» крутили пластинки DJs Боцман и Шаманский. В Art Garbage заканчивался концерт «Мегаполиса». В «XIII» Болот Байрышев производил горлом протяжные внутриутробные звуки и подыгрывал себе на варгане и шооре. В «Пропаганде» заступали на ночную вахту диджеи. В «Ролане» заканчивался последний сеанс «Невидимки». Одни уже успели поужинать в «О.Г.И», другие встретились после работы в Art Garbage, третьи собирались танцевать в «Пропаганду». Как вариант продолжения вечера, рассматривались «Дрова». В четыре утра в «XIII» должна была начаться вечеринка лондонского гей-клуба Trade. А по улицам ходили толпы. Совсем как в два часа ночи в Сохо.