Самые народные развлечения Москвы
Юрий Гальцев, Роман Трахтенберг, дрессированные ежики в Цирке на Вернадского и еще 10 мероприятий, о которых никогда не писал журнал «Афиша»
Театр кошек Куклачева. Среда 24 января, 17.00
Куклачеву почти шестьдесят, у него 120 кошек и две расцарапанные руки. Последние 35 лет он живет на два семейства — Куклачевых и кошачьих. В какой-то момент задача упростилась — дети Куклачевы переехали к нему в театр. Теперь, когда маэстро на гастролях (а он практически все время там), на сцене его заменяет сын Дмитрий. Но мне повезло. Я достал билет на настоящий хит Куклачева-старшего — «Кошки из Вселенной». Анонс на официальном сайте театра обещал нечто умопомрачительное: «Философский спектакль о том, как 5 тысяч лет назад к Земле приблизился космический корабль. Космонавтами были кошки, им понравилась планета, и они решили остаться на ней жить. Но на Земле они увидели, сколько на этой планете зла, и решили забрать с собой доброго клоуна».
В фойе театра меня встречает фотограф Нистратов. Оказывается, что Куклачев не просто большой клоун, но и большой гуманист. Он автор фразы: «Знаете, зачем Бог сотворил кошку? Чтобы было на ком упражняться в милосердии!» Эта такая основополагающая концепция всего куклачевского творчества. Каждый свой спектакль он называет «Уроком доброты».
Зал переполнен. Самые маленькие детишки на передних рядах кричат: «Мяу!» В это время на сцене идет нечто, представленное как «разогревающая программа». «Мальчик-мальчик, ты самый настоящий джентльмен! — орет со сцены немолодой клоун в зеленом наряде. — Уступил место сударыне, какой умница!» Пока Куклачева не видно, и я решаюсь на странный поступок — выбегаю из зала и оказываюсь за кулисами. На задворках театра носятся собаки и курит загримированный персонал. Огромный печальный мужчина с красным носом и «Золотой Явой» говорит, что «недавно закончились гастроли по Америке и все здорово вымотались». Вернувшись в зал, я обнаруживаю, что в колонках грохочет старенькое поп-техно шведов Rednex «Old Pop in an Oak», а дети наблюдают за плясками зеленого клоуна и блондинки. Чуть позже окажется, что веселая женщина приходится Куклачеву супругой и занимается распространением пособий «Школа доброты».
Зеленый клоун убегает, и на сцене появляется его босс. Куклачев, стараясь как можно шире улыбаться, рисует своих зрителей и раздает листки в зал, где их тут же расхватывают восторженные дети. Кульминация шоу — явление кошки, стоящей на одной лапе, следом за которой на одну руку встает сам Куклачев. Где тут инопланетяне? Где людская жестокость и кошачья доброта? Где космические корабли? Я, сколько ни старался, разобраться в сюжетных хитростях не смог. Но дети были счастливы. Они визжали, кричали и подбегали к сцене. Сразу после спектакля Куклачев дает свой «урок доброты»: на детей опускаются белые шары, а самые смелые из мальчиков и девочек тут же снимаются с клоуном и котом Бананом. Мне тоже очень хочется сфотографироваться с Куклачевым. Я подхожу к клоуну и делаю чистосердечное признание: пришел, мол, я к вам, чтобы статью в журнал написать. Куклачева это совершенно не смущает, и мы беседуем о клоунаде, о театре и о его кошках. «Когда в восемь лет отец купил телевизор и я увидел выступление Чарли Чаплина, сразу забыл о том, что, вообще-то, летчиком собирался стать. И сразу после окончания фильма я понял, что буду клоуном: вылетел в коридор, начал двигаться как Чаплин — и все засмеялись». Перед тем как попрощаться, я решаюсь на вопрос о содержании «Кошек из Вселенной». «Все мои спектакли о роли добра, о любви к людям и зверям». Но я не отстаю и вспоминаю странную историю, вычитанную в интернете несколько дней назад. История эта касается спектакля «Похитители кошек». «Как-то в Латинской Америке мне собрались подарить шубу из кошачьего меха. Я был ошарашен. Позже я ответил этим кошкодралам спектаклем!»
Вечеринка «Ретро FM». Четверг 26 апреля, 20.00
На сайте клуба «Фа-соль», в котором каждый четверг проводятся вечеринки «Ретро FM», имеется объявление: лиц, не достигших 25 лет, на вечеринку не пускают. Ерунда — охрана даже не просит паспорт. Да и не нужно — все равно на двух этажах «Фа-соли» в четверг вечером не встретить никого младше 30. Попадая внутрь, понимаешь: время остановилось много лет назад, а все происходящее внутри подозрительно напоминает растянувшуюся на несколько дней свадьбу в подмосковном кафе. Люрекс, локоны, шиньоны, леопард, пух, прах, перья, стразы и блестки — все сверкает, и искрится, и кружится в сумасшедшем танце под аккомпанементы Челентано, Аллы Борисовны Пугачевой и группы «Ласковый май». Пляшут все: толстые 50-летние тетки с пятью подбородками, молодящиеся морщинистые блондинки в золотых топах, их кавалеры, расталкивающие животами всех вокруг. При этом все танцоры, буквально вот все до одного, пьяны в дым. Первые пять минут все происходящее в «Фа-соли» напоминает паноптикум. Но потом, с первыми аккордами Modern Talking, пускаешься в пляс и в следующую секунду обнаруживаешь себя в гуще пьяных потных людей. В этот момент и понимаешь: это лучшая вечеринка на свете, эти люди — самые красивые в мире, а любая из присутствующих здесь дам пляшет смешнее, виртуознее и самозабвеннее любой Дженнифер Лопес.
Здешнее место силы — у барной стойки. Тут все со всеми знакомятся. Стоит зазеваться, и на тебя градом сыплются комплименты, признания в любви и приглашения пожениться и нарожать детей прямо здесь и сейчас.
Часам к десяти вечера начинается отбор участников на конкурс караоке: нужно, прослушав одну строчку песни из репертуара «Ретро FM», самостоятельно допеть ее до конца. В финал выходит мужчина, узнавший «Дым сигарет с ментолом», девушка, почти от начала до конца пропевшая фальцетом «Как дорог край березовый малиновой заре», и пятидесятилетняя тетка, задорно прохохотавшая «Арлекино».
После конкурса караоке вечеринка перерастает во что-то ритуально-экстатическое. Брызжет пот, летит одежда, несмотря на то что в пятницу утром на работу, приходят все новые и новые люди, на танцполе все забито, оставаться здесь уже невозможно, а уйти сил нет. Потому что какая там «Пропаганда» в пятницу вечером! «Пропаганда» — out, «Фа-соль» — in!
День рождения Юрия Гальцева. Воскресенье 22 апреля, 19.00
Бессменный резидент передачи «Аншлаг, аншлаг!», свиноподобный человек Юрий Гальцев всегда представлялся этаким товаром на волжский экспорт — понятно, что кроме теплохода с юмористами к тамошним берегам редко причаливает еще кто-либо, поэтому на безрыбье и Гальцев, и Регина Дубовицкая, и Владимир Винокур покажутся остроумнее любого «Монти Пайтона». Другое дело — Москва, где концерт на концерте. Между тем за день до юбилейного выступления Гальцева билеты в театральных кассах раскуплены, еле-еле удается выцыганить последние два — оба по 900 рублей.
Праздник Юрий Гальцев отмечает в ДК «Меридиан» на станции метро «Калужская». До начала концерта еще 40 минут, а на входе уже очередь — похоже, в зале будет аншлаг. Охрана не слишком старательно обыскивает — на дне сумки мы проносим полулитровую бутыль коньяка.
Все места действительно заняты, а зрители невероятно похожи друг на друга, будто все они — одна большая дружная семья: женщины — за сорок, с химической завивкой, в леопардовых одеждах и непременным золотым зубом во рту; мужчины — пожилые лысеющие отцы семейства. Из разговоров становится понятно, что все эти люди вокруг — давние и верные поклонники Юрия Гальцева. Они побывали на всех его концертах, знают наизусть все его песни и монологи, в общем — это любовь.
Тем временем Юра уже на сцене. Самое время приложиться к коньяку. Да Юра и сам, кажется, уже к чему-то приложился: подхихикивая и похрюкивая, он, плешивый и краснощекий, треплется без остановки, рассыпаясь воспоминаниями про Одессу-маму, шутками про Елену Воробей и бородатыми анекдотами. Причем чем древнее и известнее анекдот, тем громогласней хохочут в зале.
Через 20 минут гальцевской трепотни коньяк заканчивается — и наваливается невыносимая тоска: вначале временами действительно было смешно, не из-за шуток, конечно, — из-за ощущения тотальной вселенской глупости, сосредоточившейся на ближайшие 2,5 часа в районе станции метро «Калужская». Потом смешно быть перестало — и стали появляться крамольные мысли: ну хорошо, Гальцева мы уже видели, но неужели к нему на юбилей не пришли его прекрасные друзья и коллеги по «Аншлагу»? Где же Геннадий Ветров? Клара Новикова? Человек, изображающий негра путем надевания на голову черного капронового чулка? Невозможно же три часа подряд смотреть на одного и того же человека?! Но нет, на афишах значился Гальцев — вот на Гальцева и смотрите. И никто в зале, кажется, не против — градус веселья нарастает с каждой минутой. И тут — о счастье! — Гальцев вдруг говорит: «А сейчас на сцену выйдет…» О да! да! Ветров! Новикова! Левчик и Вовчик! «…на сцену выйдет вокально-инструментальный ансамбль «Братья Карамазовы». Боже, какие Карамазовы?! Зачем они? Кто это? Дайте Ветрова уже, наконец!
На сцену вываливаются два молодчика, с гитарами и в кепи, у одного в башку воткнута бутафорская роза, у другого — ромашка. Гальцев же сообщает, что он теперь великий блатной шансонье Бандерлогин-Бачковский и что сейчас он будет петь. Хочется крикнуть — нет! Не надо песен! Давайте все встанем и пойдем домой! Но это было бы все равно как забраться на трибуну к болельщикам ЦСКА и крикнуть: «Кони — лохи!» Зал при виде Бандерлогина-Бачковского взвывает от восторга, на сцену лезут какие-то женщины с цветами, каждая норовит Гальцева лобызнуть. Кажется, что перед микрофоном стоит не толстый немолодой человек с голосом гнома, а по меньшей мере Энрике Иглесиас. И тут Бандерлогин запел: «Как-то в носе прочищая,/Мне там лишнее на кой,/С изумленьем замечаю:/В носе палец-то не мой!/И рука под ним чужая,/Здорова — как у коня,/Волосатая такая/И растет не из меня».
Зал взревел. Под соседнее кресло укатилась пустая бутыль из-под коньяка. Стало ясно — пора бежать.
Международный турнир по джиу-джитсу. Воскресенье 22 апреля, 11.00
12 часов дня. Район Братеево. Я подхожу к окруженному многоэтажками спортивному комплексу, напоминающему обычный школьный спортзал. Около стеклянных дверей толпятся люди в мятых кимоно, рядом стоит карета скорой помощи — кому-то только что сломали ногу. Билеты не нужны, охраны нет, где вход в зал — неясно. Я открываю первую попавшуюся дверь и оказываюсь в мужской раздевалке. Надо сказать, что полуголые спортсмены почему-то не обратили на меня никакого внимания. Они невозмутимо продолжали заниматься своими делами — снимали гражданское и надевали боевое. Обделенная мужским вниманием, я выбралась из раздевалки и нашла-таки вход в зал. Оказалось, что внешний вид спорткомплекса «Братеево» меня не обманул: это был обычный школьный спортзал, очень маленький и душный. Тут пахло потом, кровью — кому-то расквасили нос — и несвежими носками. Зрителей почти нет. И это несмотря на то, что идет вроде как важный международный турнир — тут имеются и японцы, и французы, и англичане. Редкие зрители — подруги спортсменов. Все они, сильно накрашенные и увешанные стразами, как новогодние елки, смотрятся в спортзале довольно нелепо.
В энциклопедии боевых искусств сказано, что «в сознании японцев джиу-джитсу связано с понятиями «магия» и «колдовство» — великие воины древности считались опытными магами». Российские и европейские начинающие маги выбежали на татами и занялись чем-то непотребным. Во всяком случае, на колдовство это похоже не было. Насколько я разобралась в правилах, больше очков зарабатывал тот, кто валил соперника и сидел на нем верхом несколько минут. Выглядело это так: двое мужчин выходили на ковер, кланялись и некоторое время били друг друга руками и ногами. Затем следовала обязательная подсечка и борьба лежа. Кроме того, в обязательную программу входило что-то похожее на прием «взять за яйца»: рука одного почти всегда оказывалась в районе половых органов другого, причем верхний при этом совершал плавные движения тазом.
Похихикав с полчаса, я поняла, что больше смотреть тут особо не на что. Но около выхода замечаю двухметрового красавца брюнета в кимоно, мы обмениваемся парой взглядов, и я выясняю, что он француз, приехал сюда, в Москву, в Братеево, из Парижа. Его вызывают на татами, где он через три минуты профессионального размахивания руками посылает российского спортсмена в нокдаун. Кажется, не обошлось без сотрясения. Прибегают врачи, начинается шум, гам и суета, соревнования останавливаются. Тут я понимаю, что черт с ним, с французом, ведь, если верить энциклопедии боевых искусств, день уже удался: «В настоящее время джиу-джитсу в фильмах и книгах встречается чаще, чем в жизни».
«Добр-р-р-р-р-ро пожаловать!» — Швейцар на входе в ресторан «Прага» похож на Деда Мороза, который сегодня уже поздравил семерых детей и в каждом доме ему, как положено, налили по пятьдесят грамм. А то и по сто. Швейцар распахивает двери и рычит: «Пр-р-р-риятного вечера!» Новогоднее настроение швейцара очень заразительно. Переступая порог «Праги», улыбаешься во весь рот. Подходишь к гардеробу — и улыбаться перестаешь. На кожаном диване сидят человек десять челядинцев: то ли водители, то ли охранники. У челядинцев — грозные восточные лица, черные рубашки и тяжелые взгляды. От этих мужчин веет стужей образца 95-го, а то и 91-го года. Собственно, ощущение, что тебя на машине времени отправили в Москву твоей юности, никуда не исчезает до конца вечера.
Лестница застелена ковром, который напоминает про интерьеры гостиниц «все включено». Официанты говорят с теми самыми заискивающе-нагловатыми интонациями, с которыми разговаривали их коллеги двенадцать-пятнадцать лет назад. В меню зала «Европейский» встречается слово «фуогра». Мы, собственно, выбрали «Европейский», потому что там не было живой музыки.
В соседнем, «Бразильском», зале — шведский стол и мариачи в бутафорских шляпах. На четвертом этаже есть еще и «Японский» зал, а на других этажах — большие банкетные пространства со звучными названиями типа «Кремлевский».
По дороге в «Европейский» стоят аквариумы с живой рыбой. На дне одного из них корчится в предсмертных муках стерлядь. Лежит брюхом кверху, разевает зубастый рот и бьет хвостом.
В зале «Европейский» кроме нас — только еще одна компания. Вернее, семья. Во главе стола — дедушка, никак не моложе восьмидесяти. С ним дети, внуки, все принаряженные и тоже как будто приехавшие в «Прагу» на машине времени. Открываем меню — и ахаем. Дороже, чем в лондонском «Нобу».
Крабовый салат, жюльены, утка и наполеон стоят по-честному неадекватных денег. За стерлядь просят 4500 р. Из-за такой цены мы с моей подругой Олей отказываемся от гуманной идеи заказать мучающуюся рыбу. Не для того, чтобы есть, а для того, чтобы больше не мучилась.
Винная карта — обширная и вроде бы толковая. Но бургундского нет в наличии, а помероль, как предупреждает бармен, «со старыми акцизными марочками, за качество не совсем ручаемся». Впрочем, нам везет, вино не отдает пробкой, из окна — открыточный вид на Арбат, блюда сервированы старательно — хоть сейчас фотографируй для «Книги о вкусной и здоровой пище», да и вообще — еда в «Праге» качественная.
Но вот со счетом начинаются сложности. Впрочем, так и было положено в 91-м году. «Я там кое-что напутал, пришлось два раза выбивать чек, — скалит наглые зубы официант. — Короче, 12000 рублей. Это — без обслуживания. — Счета в руках у него при этом, разумеется, нет. — И лучше бы наличными — у нас сегодня проблемы с терминалом», — продолжает официант и подмигивает мужчинам за нашим столом. Сумма, сами понимаете, не самая приятная — даже на четверых. Тем более что мы с Олей не ели горячего.
Не дождавшись чека — не сидеть же в «Праге» до ночи — отправляемся восвояси. Заглядываем по дороге в «Бразильский». Там мариачи зажигательно играют для самих себя. В аквариуме по-прежнему корчится стерлядь. Мы с Олей проходим мимо, не поднимая глаз. Нам стыдно перед рыбой за предательство.
Олин муж нажимает на кнопку лифта — и его бьет током. Видимо, панель электризуется. Через коридор к нам бежит наглец официант: «Счетик вам не нужен, да?»
У гардероба по-прежнему сидят мужчины в черных рубашках — похоже, банкет в «Кремлевском» в самом разгаре.
Швейцар распахивает перед нами дверь: «Господа, а поблагодар-р-р-рить?» И обиженно, как ребенок, получивший от Деда Мороза книжку, смотрит на протянутые ему сто рублей.
Цирк на проспекте Вернадского. Воскресенье 29 апреля, 15.00
В цирке всегда получаешь ровно то, чего ждешь. Что вы надеетесь увидеть, отправляясь на представление под названием «Мой мир — манеж»? Девушку на трапеции под куполом? Оркестр с барабанной дробью? Медведя на велосипеде? Они там есть.
Впервые я оказался в Цирке на Вернадского, когда мне было четыре; ни секунды не сомневаюсь, что там были и девушка, и оркестр, и медведь, но в памяти почему-то остались другие детали — словосочетание «эквилибристы на першах» и мощный человек по имени Евгений Милаев: лежа, он удерживал на подошвах два шеста, с которых свисали на манер виноградных гроздьев еще полдюжины акробатов. В программке Милаев был обозначен как директор цирка, позже я узнал, что это первый муж Галины Брежневой. Нынешний же директор встречает зрителей на подступах к цирку, улыбаясь с рекламного щита: «Леонид Костюк. Традиции и эксперимент».
Первой на манеж выскочила девушка вполне себе экспериментального вида: полосатые гетры кислотных цветов, юбка c зеленым ворсом, увешанная, как показалось издали, нераспроданной продукцией с лотков у входа (клоунские носы, поролоновые уши, машинки для выдувания мыльных пузырей, надувной Губка Боб). Как позже выяснится, это ведущая; она же появилась однажды в качестве дрессировщицы кошек.
Были и медведи; вопреки многовековым канонам они ездили на скейте. Медведей я едва не проморгал; дело в том, что у билетерш появилась новая забава — они вычисляют в зале людей с фотоаппаратами (фотосъемка строго запрещена) и пытаются привлечь их внимание лазерной указкой. Поскольку в наш век цифровых технологий медведя норовит щелкнуть каждый второй, а попасть лучиком в глаз с пятидесяти метров довольно затруднительно, жизнь билетерш теперь полна приключений, и следить за ними куда увлекательней, чем за довольно статичным Топтыгиным. Были слоны, стояли на передних лапах, били ими по мячу. Был шимпанзе, ведомый дрессировщиком Сапрыкиным; вместе они разыгрывали как бы детективную историю, в финале шимпанзе прикидывался мертвым под музыку из к/ф «Профессионал». Были акробаты — на трапециях и на батутах, клоун, пытающийся подбить несчастных зрителей из первого ряда влезть на ходули или поиграть в мяч попой, были все те же (или уже другие?) эквилибристы на першах, но это, очевидно, проходит по разряду традиций.
Экспериментов же я насчитал три. Во-первых, дрессированные ежи. Никаких особенных умений они не показали — у них ловко получается лопать воздушные шарики, но это, извините, ежу понятно, — и все же вслушайтесь: дрессированные ежи! Звучит как обещание новой эры. Во-вторых, девчонки из кордебалета станцевали под песню Фифти Сента «Candy Shop» («Фифтик!» — восторженно зашептались дети). И наконец, есть такой номер, он не нов: нужно удерживать на весу несколько разноцветных кирпичиков, попутно производя с ними различные манипуляции. Не знаю, как объяснить понятнее. В общем, искусство удерживания кирпичиков на весу сильно шагнуло вперед: удерживатели были одеты в приспущенные подтяжки, кирпичики летали буквально-таки со свистом, играла какая-то модная техноидная рагга — у-у-ух!
И все же. Есть в цирке вещи, которые невозможно постичь человеческим умом. Вот, например, вывозят на сцену огромный ящик в форме фотоаппарата. Открывают крышку — он пуст. Вертят туда-сюда — выскакивает девица в синих трусах. Теперь уже в ящике определенно ничего нет — видно на просвет, его закрывают, вертят, открывают — выскакивают две девицы, в красных и зеленых трусах. Хороший ящик, что скажешь. Или вот: как слонов учат стоять на передних лапах? Ну ладно собака или даже медведь — их можно руками поставить куда надо, научить на собственном примере, в конце концов. А слон? Зачем это ему вообще нужно? Не понимаю.
Предыдущая