Дорогой дневник. Январь

13.01
18.00 Простудилась и просидела целый день дома. Приехала мама и привезла с собой подругу – меня лечить. Мамина подруга объявила, что лучший способ лечения простуды – это банки. Банками я не лечилась с первого класса и очень такой затее обрадовалась. С банками же в детстве была связана целая куча впечатлений. Сначала было очень страшно, потому что мама брала в руки палку, обмотанную ватой, и поджигала. Палка горела настоящим синим пламенем. Потом было больно, потому что все-таки в семь лет девочки состоят только из кожи да костей, и банке на спине не за что зацепиться. А потом, когда мама накрывала спину полотенцем, было весело, потому что банки позвякивали – для этого нужно было чуть-чуть пошевелить лопатками. К сожалению, оказалось, что мамина подруга не собирается ставить обыкновенные банки, а хочет сделать оздоровительный массаж одной банкой (из-под майонеза) по методикам народной медицины. Но это тоже неплохо. Все-таки болеть простудой – исключительно приятное занятие.

16.01
12.00 Ездила в «Ролан» смотреть фильм «Гололед», который снял обозреватель «Афиши» Миша Брашинский. Все-таки приятно, когда у тебя есть знакомый кинорежиссер, ты к нему идешь на показ и беспокоишься о том, что фильм хорошего человека Брашинского может совсем не понравиться, а нужно будет после премьеры какие-то слова говорить. Но если честно, я об этом совершенно не беспокоилась. Я купила Брашинскому розу и беспокоилась о розе. Вот почему. Вообще-то, розу надо дарить после просмотра. Но это если идешь, скажем, в Дом кино на премьеру, и там много народу, и розу никто не замечает. А вот если идешь на просмотр для сотрудников редакции (человек пятнадцать, наверное), розу всем видно, и вроде бы глупо с ней сначала по фойе гулять, потом весь фильм на коленях ее держать и только потом дарить. Решила подарить сразу. Теперь могу определенно сказать: так делать не надо. Режиссеру до показа цветы получать неприятно.

А кино Брашинский снял поразительное. Всю душу мне это кино вымотало. Обязательно еще пойду – на московскую премьеру в начале февраля. И еще одну розу Брашинскому подарю – уже вовремя.

17.00 Ходила по магазинам в Берлинском доме на Петровке. Зашла в кафе «Манер» на первом этаже. Мне прежнее кафе «Манер», на Манежной, очень нравилось. Там было прекрасное шоколадное фондю и чай с медом и корицей в высоких стеклянных стаканах. Я каждый раз, когда туда попадала, жалела, что кафе расположено на Манежной, а не где-нибудь еще. Потому что на Манежную ни за что лишний раз идти не хочется: уж очень там шумно и подростков много. А тут оказалось, что кафе взяло и переехало с Манежной на Петровку. Как будто по моей просьбе.

18.01
17.00 Шла в «ZEN кофе» в Камергерском переулке встречаться с подружкой. Шла и думала, что полжизни проходит во всяких кафе, и все эти кафе не то чтобы очень приятные. Особенно все эти кофе-бины и кофе-зены. Обязательно за соседним столиком окажется молодой человек с громким голосом, который станет своей спутнице рассказывать, что он начальник чего-нибудь и все в отделе его побаиваются. А девушка станет хихикать, и общаться будет невозможно, потому что одно ухо все время по собственной инициативе прислушивается, как там у молодого человека с хохотушкой дела продвигаются.

Но в «ZEN кофе» в Камергерском оказалось на редкость приятно. Мы с моей подругой Наташей смотрели в окошко и разговаривали, помимо прочего, про девичью дружбу. Мы с Наташей уже совсем взрослые девушки, и подружиться с какой-нибудь – даже самой милой – новой знакомой стало почти что невозможно. Бывает, и ты хочешь общаться, и новая знакомая вроде бы тоже, но ничего не получается. Даже если за развитием дружбы присматривать и видеться не реже чем раз в неделю, все равно ничего не выходит. Так что надо подруг беречь.

21.01
16.00 На станции метро «Чеховская» видела поезд нового поколения. Пассажиров попросили отойти от края платформы, и мимо без остановки проехал очень нарядный вагон: обтекаемой формы, как вагоны TGV, двери голубые, сиденья желтые, над кабиной машиниста электронными буквами – название конечной остановки: «Бульвар Дмитрия Донского». В кабине машиниста – человек восемь мужчин в костюмах, и все восемь человек прямо-таки в восторге от катания в новом вагоне. Хотела новый поезд сфотографировать, но не успела. Пока фотоаппарат достала, пока включила, новый вагон с «Чеховской» уехал. Похоже, никогда из меня репортер не получится.

24.01
17.00 Вчера приехала в Париж. Моя близкая подружка выходит замуж за француза – молодого, образованного, умного и ужасно в нее влюбленного. А меня назначили подружкой невесты, то есть вроде как свидетельницей. Церемония проходила в мэрии, а женил Аню и Сирила сам заместитель мэра Парижа. Заместитель оказался милый – руками махал, глаза закатывал, говорил, что «любовь Анны прошла долгий путь – от России до Шестнадцатого округа Парижа», что, кроме как с Наполеоном, в русско-французских отношениях не было никаких сложностей. Все, теперь Аня – мадам Бенуа.

23.00 Только что вернулась с девичника. Я была в крайне сентиментальном настроении – все вспоминала, как мы с Аней познакомились и как она меня в разные трудные минуты поддерживала. И тут я спрашиваю у другой Аниной подруги, актрисы Кати Семеновой: «Катя, мне показалось, ты в мэрии плакала. А в какой момент?» А она: «Когда узнала, что заместитель мэра – гомосексуалист». А он и правда гомосексуалист, на своем заместителе женат.

26.01
13.00 Проснулась после банкета. Все прошло на редкость удачно. Мама жениха в платье Ungaro читала по-русски Пушкина, друзья жениха рассказывали смешные истории из детства жениха, а потом пришли цыгане. Знаете, в нормальной московской жизни цыгане и меня, и всех русских гостей не особо не радуют. А в «Георге Пятом» они оказались очень кстати. Аня пила до дна и бокал из-под шампанского разбивала, потом русские гостьи вместе с невестой, женихом и друзьями жениха танцевали под «Очи черные». Знаете, за границей такое бывает: вдруг становишься гипертрофированно русской, хочется всех окружающих научить настоящим русским обычаям – кричать «горько», а потом, когда молодые начнут целоваться, считать до десяти.

27.01
20.00 Вернулась в Москву. Летела забавно – взяла в салон пакет со шляпой. В церковь на венчание было положено идти в шляпе, и я купила шляпу с цветком и возила с собой в специальном пакете. А в Air France строгие правила: никакую ручную кладь на коленях держать нельзя. Но и на полку для ручной клади шляпу убирать нельзя – она же помнется. Французские стюардессы вошли в мое положение, забрали пакет, отнесли в салон первого класса, поставили на свободное кресло и пристегнули ремнем. Я шляпой очень гордилась: она у меня такая, в экономе летать не может.