На дне
2 ноября на стадионе «Локомотив» пройдет матч Лиги чемпионов: ЦСКА принимает «Челси»
Лондонский футбольный клуб «Челси» к 2004 году превратился едва ли не в наше национальное достояние: губернатор Чукотки – у руля, полузащитник российской сборной – в основном составе, «Калинка» на стадионе – перед каждым домашним матчем. «Челси» – если не лучший, то уж точно самый расточительный клуб в мире; впрочем, в этом сезоне люди в синей форме стартовали крайне резво – количество инвестиций начинает оборачиваться качеством. Тут-то жребий Лиги чемпионов и столкнул «Челси» с другим «нашим всем» – ЦСКА, самым расточительным клубом российского чемпионата, у которого тоже как раз начал прорезываться живой и вменяемый футбол. Перед битвой двух клубов-близнецов Елена Егерева проникла в глубокий тыл врага – в места сосредоточения лондонских фанатов «Челси».
96 часов до матча
– Нет у меня мелочи, – говорю я толстому цыганскому мальчику с гармошкой. – Вот, только 5 фунтов.
Я жду знакомого у Harrods, самого известного универмага в Великобритании. А толстый мальчик здесь к прохожим пристает.
– А я сдачу дам, – предлагает мальчик.
– На вот, возьми, – нахожу железный фунт (между прочим, 50 рублей в пересчете на наши). Мальчик, надув щеки, отстраняет подаяние.
– Я русскую песню знаю – хочешь? На днях выучил. «Kalinka»!
Нашел чем удивить: «Калинку» – гимн футбольного клуба «Челси» – теперь знает весь Лондон.
Тем временем на мотоцикле подкатывает Алексей. Он с Урала, бывший ученый. В Лондоне «продал душу дьяволу: стал математиком на бирже». Через полчаса он должен смотреть квартиру по соседству, в Кенсингтоне, – а пока мы едем в ресторан.
95 часов до матча
В ливанский ресторан Noura заходят молодая арабская женщина в Gucci и араб, одетый как англичанин на крикете. Богатые эмигранты из арабских стран давно обосновались за Harrods – в 80-х они со страшной скоростью скупали недвижимость в центральном Лондоне. Теперь этим занимаются русские: неподалеку живет Демьян Кудрявцев, правая рука Бориса Березовского, а соседний с рестораном дом на Лаундс-сквер, по утверждению английских газет, – собственность Романа Абрамовича.
И Алексей туда же – интересуется недвижимостью. Еще он недавно купил себе красный кэб, бывшее такси, – до этого, кажется, в Лондоне никто раньше не додумывался. Математик, только что по рассеянности съевший мою халву, чувствует себя в Лондоне превосходно: англичане любят чудаков. Алексей купил кэб, Абрамович – футбольный клуб, яхту в комплекте с субмариной и «Боинг-767», по устройству, как уверяют английские журналисты, напоминающий Air Force One, самолет президента США. Англичане любят их до такой степени, что, к примеру, сейчас собираются ставить мюзикл «Красный Рома» («Red Rom») по книге «Абрамович: Миллиардер из ниоткуда», – музыка заказана Элтону Джону.
– Мне Абрамович нравится, – Алексей подливает красного вина. – Только человек с шиком, с юмором может покупать такие вещи… Когда в Лондоне узнают, что я русский, сразу спрашивают: а ты, случайно, не Абрамович? Нет? Тогда просят познакомить.
Еще полтора года назад все было не так. Жители Лондона разговаривают на 307 языках и диалектах, и если про китайцев и испанцев им все давно уже понятно, то с русскими никаких ассоциаций не было. Сказать, что ты из России, было все равно что сказать: я из страны Великих Моголов.
– И мне, наверное, приятно сознавать, что я невольно оказываюсь частью этой истории.
Я тоже. Пограничник в аэропорту Хитроу долго возился с моим паспортом. Думаю, сейчас будет спрашивать: «И что у вас за дела в Лондоне?» Для пограничника девушки из Восточной Европы – это же понятно что: сегодня в Хитроу, а завтра – бац – в красной телефонной будке, и на фотографии написано «Поступила свежая француженка, уровни О + А» или «Устрою порку в викторианском стиле». А он вместо этого расплывается в улыбке:
– Вы из Москвы? Правда? Слушайте, я хотел спросить: у этого русского, ну-у, хозяина «Челси»…
– Абрамовича?
– Да, у него прозвище есть? А то у него фамилия трудновыговариваемая.
– Что значит, – перебивает его ассистент, пожилая испанка, – трудновыговариваемая?
– Ну смотри: A-bra-mo-vich. Фиг запомнишь.
Математик по ошибке допивает мое вино, вскакивает на мотоцикл и дует осматривать квартиру. Кенсингтон он приглядел вовсе не из-за Абрамовича: улицы, лежащие к югу от Гайд-парка, – золотые жилы города. В Harrods – самая внушительная в стране коллекция дорогих брендов. На Слоан-стрит – бутики Prada, Armani, Gucci, Louis Vuitton. И так до площади Слоан, где начинается Кингс-роуд, главная улица «свингующего Лондона» 60-х; теперь это главная улица девушек из хороших английских семей: здесь их магазины и рестораны. Неподалеку главный ресторан главного английского шеф-повара Гордона Рамси. В саду Королевского дома престарелых проходит выставка цветов «Chelsea Flower Show». На Кенсингтон-хай-стрит – дом с самым большим в Европе садом-рестораном на крыше, в саду – розовые фламинго и река. На Итон-сквер, как утверждают те же английские газеты, – второй дом Абрамовича. Его соседи – владелец галереи современного искусства Saatchi Чарлз Саатчи и глава Jimmy Choo Тамара Меллон. Не говоря уж о том, что рядом, на Фулам-роуд, – стадион клуба «Челси» «Стэмфорд- Бридж».
80 часов до матча
На Фулам-роуд – тишина. Особняки с ухоженными палисадниками, устричный бар, бутики. Людей, которые объявятся через 80 часов, пока здесь представить невозможно. Как это – устричный бар, а рядом бешеная стая бритоголовых, точь-в-точь из недавнего фильма «Фанаты» о болельщиках «Челси»?
Перед входом на стадион – реклама журнала Economist: «Чтобы добиться успеха, не обязательно быть миллиардером». Глухое здание «Стэмфорд-Бридж» больше похоже на ледовый дворец в Подольске, чем на резиденцию клуба, принадлежащего двадцать второму в списке самых богатых людей мира. Правда, при стадионе – гостиница, два ресторана, бистро, бар и двухэтажный магазин сувениров.
– Абрамович, когда приходит к нам, – говорит кассир, афробританец Грант, – покупает вон тех медведей. У нас теперь даже когда не очень важные матчи – все равно народу в магазине в этот день навалом.
Через два дня «синие» (из-за цвета формы игроков и фанатов «Челси» называют blues) играют с «Порту». Пока что у стадиона только кореянка дрожит под зонтиком:
– Пришла на собеседование, работу ищу. Может, в ресторан возьмут.
72 часа до матча
Приходит смс: «Привет, я на месте – в синем. Роб». Роб Хобсон – редактор сайта одного из самых популярных неофициальных фан-клубов «Челси» в Великобритании; он ждет меня в баре на станции метро Angel. В метро – реклама каких-то бизнес-курсов. Одна девушка – другой: «Найдешь мне молодого миллиардера – съем свою шапку!» Подруга выбросила вперед руку с бутылкой: «Кетчуп?!» Это тоже как бы про Абрамовича.
В баре синих нет. Мне машет человек в черном. Роб не лысый, не толстый, не татуированный. И не в синем. Английский юмор: это он так образно выразился. Робу – 29, он менеджер в рекламной компании. В среду Роб ведет отца на футбол: любовь к «Челси» перешла по наследству.
– В Англии обычно так бывает: родители тебя маленького таскают на стадион, чаще всего на тот, что ближе к твоему району. Моя семья из Брикстона, это юг Лондона – и «Челси» на юге. И потом ты уже не можешь переметнуться. Если кому-то сказать, что раньше болел за «Челси», а теперь за «Арсенал», то люди скажут: что-о-о? Никто этого не поймет.
Роб с отцом намереваются как следует поорать на матче:
– Глупейшие это песни – не решусь тебе процитировать.
Ну, скажем, одну песню «Челси» я знаю – звучит примерно так: всем известный клуб «Тоттенхем» отправился в Рим поглазеть на папу; и все, что ребята сказали папе, – а не пошел бы ты, папа, на х…?
– У нас, конечно, нет такой истории, как у «Арсенала» и «Манчестера», – продолжает Роб, – но «Челси» очень традиционный английский клуб.
– Какой же он теперь английский, если английские игроки в меньшинстве, тренер – португалец, а владелец – русский?
– Да, – соглашается Роб, – но он все равно называется «Челси», это моя команда, и в команде есть и всегда будут люди, которые ее олицетворяют. Сейчас это, к примеру, Джон Терри, капитан.
Молодой человек с длинной челкой, сидевший рядом, на этих словах оборачивается:
– Ребят, за шарфиком не приглядите? Я пойду поссу.
– А «Фанатов» смотрела? – спрашивает Роб. – Я не понимаю, зачем такое кино снимать? Зачем напоминать о худших временах, которые давно прошли? Я вот не припомню ни одного серьезного инцидента – драк, насилия перед матчами – за последние шесть лет.
Первое время, вспоминает фанат, когда миллиардер швырялся деньгами направо и налево, все замирали. Теперь привыкли.
– Когда только сообщили, что нас покупает какой-то русский, в других клубах начали говорить: вот, теперь «Челси» – несерьезный клуб, русский. А «Челси» им ответил – это, знаешь, английский юмор – да, мы теперь как бы русские. Вот вам – как это у вас называется? – shapka, а Абрамовича назвали Челски. Здесь всегда окончание «-ски» ассоциировалось с русскими.
Вернувшийся тем временем сосед, который довольно-таки пьян, пытается закрепиться на стуле.
– Абрамович – очень умный человек, иначе как бы он мог заработать столько денег? Слушай, – глаза менеджера Хобсона загораются, – а можешь познакомить с Абрамовичем?
32 часа до матча
Похоже, единственный человек в Лондоне, который по состоянию на осень 2004 года не приходит в восторг от встречи с человеком из страны Абрамовича, – это краснолицый английский дед Алан. Сидит в пабе The Pelican, что напротив стадиона «Челси», крепко держит свою пинту, смотрит футбол по телевизору.
– И что, ты была в Сибири? В Омске была? – спрашивает, не отрываясь от экрана. Английская вежливость: нельзя не ответить на вопрос, хоть и спрашивала я его совсем про другое – про перемены в «Челси».
– Я в Канаде тут был, – за меня отвечает бармен, – жуть, минус тридцать. А у вас сколько в ноябре? Да?! Интересно, а наши фанаты, когда к вам поедут, будут до футболок раздеваться? У них же это традиция.
– Будут, – отрезает старик. – А ты видела шапки, в которых фанаты «Челси» приходят, – с серпом и молотом? Не понимаю этого юмора. Ты что, при коммунизме хочешь жить?
– Не хочу.
– А Чукоткой ваш Абрамович как управляет? Разве это богатый край? Ему нужна ведь неприкосновенность, так?
Но ведь «Фулхэмом» (по-русски его так называют), говорю, тоже иностранцы владеют, египтянин Мохаммед аль-Файед (кстати, владелец и Harrods), – а Алан за «Фулхэм» болеет. Строгий дед отхлебывает пиво:
– Вон смотри, какой хороший футбол показывают.
– А кто играет?
– Не знаю. Какая разница? Это очень хороший футбол.
К Алану подсаживается старик, крепкий такой. Берут еще пива.
27 часов до матча
«Челси» встречается с прессой. Девушка из пресс-службы клуба по имени Пиппа организует секундную встречу с Петром Чехом – он один из лучших голкиперов мира и, собственно говоря, чех. Сияющий высокий Чех говорит про встречу с ЦСКА:
– Для меня это не просто еще одна игра в Лиге чемпионов. Для меня лично этот матч будет очень специальным, потому что я знаю Иржи Ярошека. Он за ЦСКА играет.
Вратаря быстро куда-то уводят. Появляется тренер Жозе Моуринью, перешедший в «Челси» из «Порту», – назавтра им играть друг с другом.
– Я не в первый раз играю против своей бывшей команды. А когда-нибудь, возможно, мне придется играть и против «Челси». Но во время игры ты не думаешь ни о чем, кроме игры, – волю эмоциям можно дать только до или после.
В зале для пресс-конференций почти никого не осталось.
– Вы не похожи на русскую, – говорит мне на нетвердом русском мужчина в клетчатой рубашке. – А я чешский журналист, работаю здесь на очень маленькую чешскую газету.
Томас выучил русский, когда работал в Праге экскурсоводом. В 94-м он был в Лондоне с чешской командой «Виктория Жижков», игравшей против «Челси».
– Стадион тогда выглядел ужасно: это было просто поле и скамейки, а сейчас билеты здесь самые дорогие в Лондоне – 50 фунтов. Он стал fashion, понимаете? И Абрамович всем симпатичен – он тихий семейный человек. Люди благодарны ему, что он работу дает. Потом, в этой стране все сходят с ума по фунтам. А тем более когда деньги не английского происхождения, а из-за границы – это же математика: их тогда больше. А вы ведь наверняка знакомы с ним… Вы… – Томас мнется, а я уже знаю, что дальше будет. – Вы бы не могли меня представить Абрамовичу? Я мог бы переводить для него: я хорошо знаю русский – вы же видите.
10 часов до матча
От касс стадиона, к которым выстроилась довольно большая очередь, отходит молодой человек лет двадцати пяти, похожий на жителя спального района Москвы. Глаза горят, в руках – билетик.
– Я тракторист, на ферме под Лондоном работаю.
Можно представить, сколько ему пришлось пахать на билет: 35 фунтов для тракториста – дюжина ужинов. Марчи – из Польши.
– Два часа сегодня поработал на тракторе, сел на поезд – и сюда. Вот повезло. «Челси» – на пике. Романович… Как его? А-а, да – Абрамович покупает всех лучших игроков… Счастливый у меня день.
7 часов до матча
На ближайшей к стадиону станции метро Fulham Broadway, где уже начали появляться люди в синих шарфах, объявляют: «Билеты, купленные с рук, могут оказаться недействительными». В кофейне Starbucks в здании метро спортивный журналист Мэтью дает пояснения:
– Основная интрига сегодня, в смысле «Челси», – как долго Абрамович здесь останется. Только нам не очень понятно, почему он ни с кем не разговаривает из прессы, не дает пресс-конференций.
Глаза у журналиста загораются:
– А ты не могла бы свести с Абрамовичем?
4 часа до матча
На меня движется стая подростков – и все почему-то спиной вперед. Подростки битый час дежурили у входа в отель – ждали игроков, а тут встрепенулись, сбились в кучу, окружили кого-то и пятятся задом наперед. Заскакиваю в кольцо – там плечистый афробританец с длинными волосами и рацией. Это кто такой? Надо бы выбраться, но не могу: бегу, как все, спиной вперед. Передо мной невысокий мужчина – улыбается, расписывается на бумажках, поднимает голову, хлопает ресницами. Ба, да это Роман Аркадьевич Абрамович, 22-й в списке миллиардеров, владелец яхт и субмарин, футболистов и хоккеистов, замка в Баварии и виллы в Ницце, боингов и половины Сибири.
– Здравствуйте, – говорю, – Роман Аркадьевич!
У Абрамовича на миг исчезает улыбка, в глаза он не смотрит.
– Роман Аркадьевич, скажите хоть слово!
Абрамович улыбается левой стороной рта. Охранник увлекает его дальше. Абрамович, не глядя на меня, бросает:
– На дно.
3 часа 25 минут до матча
На дно? Пока я стою в растерянности, к стадиону стягиваются люди – и снова расходятся: хорошо одетые мужчины – в The Pelican, лысые – в очередь за сосисками или в соседний индийский ресторан Blue Spice. На углу двое продают фотографии в рамочках по 10 фунтов.
– Это копии фото из газет 50-х и 70-х – мы сами на принтере печатаем.
50-х и 70-х – потому что именно этим временем датируются убедительные победы клуба. От железнодорожной станции идет бесконечная толпа лысых. Много подростков в синих футболках Fly Emirates (спонсор команды), много пап с детьми в синем. Много полицейских, в том числе конных, люди в жилетках с надписью «Безопасность в толпе». В Blue Spice индус говорит: ноу-ноу, мест нет. Может, и Абрамович сказал «ноу-ноу»? Не похоже.
2 часа 45 минут до матча
В баре Stam при стадионе много мужчин в костюмах или ветровках, они явно из Сити. Перед баром тоже мужчины. Трое в дорогих костюмах, с загаром из солярия, говорят по-русски:
– Мы подъезжаем на таможню – а нас в общую очередь. А там такое отродье ждет – и мы: белая кость, б…, с ними.
2 часа до матча
В магазине сувениров при стадионе – англичанин нечеловеческих размеров. Лысый, с мясистым затылком, золотой массивной серьгой, золотым браслетом, татуировкой. Клубная футболка, хоть и самого распоследнего размера, все равно стягивает живот. Он горой встал перед шарфами с Джанфранко Дзолой, бейсболками с подписью Джанфранко Дзолы, часами с Джанфранко Дзолой, DVD с голами Джанфранко Дзолы. Джанфранко Дзола уже давно не выступает за клуб, но он до сих пор самый популярный его игрок.
– Он был лучшим. Одним из моих любимейших, – произносит лысый с жутким лающим акцентом лондонских пригородов. – Ё-моё, ты из России?!
Он сияет, у него, вижу, не хватает четырех зубов.
– А я Стив. Это ж как хорошо, что у нас денег теперь много, что мы покупаем игроков, людей на матчи много стало приходить.
Эрнан Креспо и Хуан Себастьян Верон, к примеру, тоже больше не играют за «Челси» – на корзине, где они лежат в виде брелков, написано: «Купи любую фигурку футболиста – получи фигурку Креспо или Верона бесплатно». Рядом висят ушанки, будто из плюшевых медведей, с серпом и молотом, надписью «Chelski», цена – 12,99 фунта.
– Это чтоб снег на голову не падал, – Стив хлопает себя по голове, – да? Ха-ха!
– Абрамовича прозвали Chelski, – разъясняет продавец, – потому что в России его команда так называется.
– Нет у нас такой команды.
– Как нет? Есть, есть!
1 час 30 минут до матча
На дно так на дно. На другой стороне Фулам-роуд – паб So Bar: лысые мужики в синем дерут глотки, пышут жаром, аж окна запотели. Ноги прилипают к полу – каждый опорожненный стакан лысые швыряют на пол и давят, давят. Рыжий пацан лет восьми в синей футболке с надписью на спине «Little boy» вскакивает на стол, декламирует: «Супер-Фрэнк! Супер-Фрэнк! Супер-супер-супер-супер-Фрэнк!» В такт подпрыгивают стаканы и лысины. «Little boy» снова на столе: «Супер-Фрэнк Лампард! Лампард!» Фрэнк Лампард – полузащитник «Челси». Пьем за здоровье Лампарда.
На диване – женщина и мужчина лет сорока в синем, у нее соломенные волосы, он бритый, с серьгой. Глазеют, как мужики галдят, сами мирно пьют пиво.
– Сначала не любила я футбол этот, – кричит в ухо Лиз, – слишком уж шумно. Но потом поняла, что это для меня единственный шанс увидеть семью: два мальчика у меня.
– За «Челси» я дрался с удовольствием, – лает Джефф, – когда помоложе был.
Лиз выпрямляется:
– А мне говорил, что на работе задерживался.
– Не знаю, откуда деньги, которые на клуб идут, – Джефф пьет до дна, – но в Англии тоже не всегда понятно, кто на чем заработал. Но хорошая штука была: тут в клубе деньги собирали – после того, что у вас Беслане случилось.
Преклонного возраста фанат, с серьгой, с седыми клочками на голове, как у плохо ощипанной курицы, никак не может попасть в рукава свитера.
– Русская? – кричит из-под свитера. – Штфаств-е-ре-э, тва-а-рыещ!
Друзья смотрят на него с гордостью: думают, это мы по-русски разговариваем.
– Я хулиган с 1970 года. Да, ху-ли-ган! «Манчестер Юнайтед» п…дили, «Арсенал» п…дили.
Вываливается с пинтой на улицу – там не протолкнуться. Протискивается сквозь очередь за сосисками. Его шатает из стороны в сторону.
– Мы стали слабыми, англичане стали слабыми, – орет он. – Посмотри вокруг! Никаких драк! Я смотрел этот фильм – «Фанаты» – мне смешно! В жизни все жестче было. Нет, ты скажи, у тебя там скрытая камера? – Старик принимается бегать от меня зигзагами – прячется то за одним человеком, то за другим.
– Одно, двое, трое! – считает он по-русски и растворяется в толпе.
Матч «Челси» – «Порту»
На стадионе – железная дисциплина: не пить, не курить, не вставать, не орать. Полицейские и секьюрити стоят плечом к плечу вдоль последних рядов по периметру стадиона. В туалет – только в сопровождении охранника. Стив мерещится в каждом ряду – столько вокруг толстых, бритоголовых и с серьгами. Стюарды – так называют младших охранников – следят, чтобы никто не сходил со своего места: проходы во время матча должны быть пустыми. Португальский болельщик делает заступ в полметра – пожилой стюард тычет в грудь младшего коллеги:
– Он двинулся – и ты двинулся. Он встает – ты встаешь. Понял?
Гол! Заступ у английского болельщика – на целых два метра. Стюарды чуть ли не силой сажают его на место. Это Смертин забил то ли на шестой, то ли на седьмой минуте, а я никак не могу сосредоточиться на игре. Вот Дрогба – вот его гол. Все в ударе – кроме меня. Стюард показывает на стеклянный балкон напротив:
– Там Челски сидит. Нравится он мне. Видел я его как-то здесь, на трибунах; он был, представляешь, в поношенных джинсах.
Мне нужно купить воды. Меж тем мячи сами идут в руки к Петру Чеху. Скоро игра кончится, а я все три гола пропустила. Одно, двое, трое… Матч окончен. 3:1 в пользу Абрамовича. Может, Абрамович сказал «одно»?
Стадион пустеет минут за пять. Фанаты, осоловевшие, счастливые, фотографируются на улице – стоя на коленях, высунув язык, в одних футболках, хоть и холодно. Окрестные пабы пусты: в 23.00 кончается срок действия лицензии на алкоголь. На тротуаре тихо ждут своего мини-автобуса восемь пожилых джентльменов в красных камзолах и черных треуголках – это лондонская достопримечательность с открыток: жители Королевского дома престарелых The Royal Hospital. Все, кто проходит мимо, аплодируют ветеранам. От группы отделяется джентльмен:
– Нас называют «ветераны «Челси» и приглашают часто сюда на футбол.
Спрашиваю о переменах в «Челси».
– Обязательно приходите нас навестить: у нас такие огромные перемены. Как вы знаете, здание Королевского дома было построено Кристофером Реном (архитектор собора Святого Павла. – Ред.). Я буду честен с вами, дорогая, – оно далеко от совершенства. Но теперь заканчивается капитальный ремонт – у нас будут в том числе и новые кровати.
– А как же перемены?
– А! «Челси»! Да, огромные перемены произошли, когда вышвырнули этого типа – Кена Бейтса (бывший основной держатель акций клуба. – Ред.)! Иногда он такие словечки употреблял – я, леди, боюсь и произносить их при вас. Он, извините, был просто жирной свиньей.
Абрамович, замечаю, вообще по-английски не говорит.
– Да-да, точно. Но ему сколько лет? 37! А детей у него сколько? Пять! В этом возрасте! Это что-то такое в воздухе в России витает, да?
30 минут после матча
Из китайской забегаловки на соседней улице вываливается последний фанат, и все становится на свои места: устричный бар, палисадники, бутики.
– Свит! – фанат свистит мне вслед, другой держит его за шкирку. – Да-а-арлинг! Стоп, дарлинг! Свит, стоп! Фак!
Его уносят.