Северная столица

В Штатах Сиэтл не зря держат за культурный центр — самый вкусный кофе, горожане голосуют за демократов чуть ли не поголовно, музыку гранж тут придумали, об экологии заботятся. В таких городах хочется остаться навсегда — Билл Гейтс, например, так и сделал.

Впервые я оказалась в Сиэтле давным-давно, практически полжизни назад. Тогда я училась в Нью-Йорке и во время летних каникул, преисполнившись романтическими идеями о море и тяжелой работе, приехала наниматься на плавучий рыбообрабатывающий завод, курсирующий вдоль берегов Аляски. О тяжелом физическом труде за следующие два месяца я узнала главное: когда 16 часов подряд чистишь рыбу под мерный гул огромного цеха, сочинять книгу никак не получается. А про Сиэтл с того раза запомнились только две вещи: в семь часов вечера на улицах уже не бывало ни души, а в клуб, куда я отправилась слушать группу в актуальном тогда стиле гранж, меня не пустили ввиду моего несовершеннолетия. Но любезно вынесли стул: сидя в дверном проеме я наслаждалась ревом гитар совершенно бесплатно.

Может быть, и неслучайно так вышло, что теперь я бываю в Сиэтле довольно часто. И всякий раз, приезжая, изумляюсь охватывающему меня чувству: этот пункт — конечный, хочется застрять тут и больше не двигаться никуда. Ловлю себя на мысли, что если я решусь когда-нибудь покинуть Москву, жить, наверное, стоит именно здесь.

И не я одна так считаю. Этот город за последние 30 лет много раз называли самым благоприятным для жизни. Климат — как в южных кантонах Швейцарии, неофициальное название — Изумрудный город. Совсем не потому, что здесь жил волшебник Гудвин, а из-за пышной растительности, хоть зимой, хоть летом. Не исключено, впрочем, что Элли из своего пыльного жаркого Канзаса с удовольствием прилетела бы именно сюда.

Сиэтл разлегся среди заснеженных гор, озер с кристально чистой водой и лесов, состоящих сплошь из корабельных сосен. Все это благолепие прячется на самом севере США, на границе с Канадой. По всем меркам — дыра. Для США это и вовсе край света, дальше только Аляска. Многие местные жители действительно выглядят так, будто сбежали откуда-то и твердо намерены забыть прошлое. Казалось бы, самое то для них — ботинки на толстой подошве, дешевенький спиннинг и старый консервный нож. А они ходят в модные рестораны, повально увлекаются литературными чтениями, не пропускают открытия выставок и зарабатывают миллионы в обосновавшейся здесь давным-давно Microsoft или других корпорациях-гигантах типа Amazon.com и Nintendo. Мегаполис растет невероятными темпами, такими же темпами увеличиваются цены на недвижимость. И, в общем, понятно, из чего тут могла родиться урбанистическая депрессия, доконавшая Курта Кобейна.

В целом появление гранжа следует считать недоразумением. Век его логично завершился, когда стоимость жизни в Сиэтле превысила лимиты, положенные бедным и голодным музыкантам. Говорят, что все они переехали в Портленд в соседнем штате Орегон. Сиэтл по-прежнему под завязку набит музыкальными клубами: каждый вечер можно послушать живой концерт почти в любом стиле. Вот только второй Pearl Jam в ближайшее время не ожидайте. Трудно поверить, но в середине 70-х Сиэтл едва не закрыли. Тогда он был третьестепенным городом, где занимались валом леса и сборкой боингов. Когда в авиаиндустрии начался кризис, у шоссе на выезде из города кто-то поставил ставший легендарным плакат — «Тому, кто покинет Сиэтл последним: пожалуйста, не забудьте выключить свет!» Потом сюда пришел Microsoft, а у двух местных учителей и писателя возникла дивная мысль основать Starbucks.

Я подхожу к стойке; женщина без возраста, вся в крупных веснушках, с неподдельным участием спрашивает: «What will be your pleasure for today?» И сразу понятно, по какому разряду тут у них проходит кофе. Известно, что в местных «Старбаксах» он еще вкуснее, чем, скажем, в нью-йоркских или техасских — возможно, это объясняется близостью к штаб-квартире и количеством тренингов, которым подвергают бариста. А может, качеством воды: воду из-под крана здесь официально рекомендуют пить прямо так, без всякой фильтрации. Сиэтеллиты (так называют горожан) потребляют больше кофе, чем жители любого другого мегаполиса, — даже морская вода здесь содержит кофеин. И не понять, что тут причина, а что следствие. Как бы то ни было, в Сиэтле «Старбаксы» в буквальном смысле на каждом углу. Только экономический кризис остановил неуемный рост компании: недавно руководство объявило, что закрывает 400 точек в США. Цены на кофе пришлось поднять — маленький американо теперь стоит $1,90, а капучино — $2,55.

+++

Сиэтл, как и Сан-Франциско, стоит на крутых холмах — припарковаться без специальных навыков не получится. Небоскребы есть только в даунтауне, всего несколько кварталов, а в остальном — небольшие дома в викторианском стиле, постройки начала XX века, невыразительные современные здания и несколько универмагов: первые два этажа ар-деко облицованы камнем или натуральной терракотовой плиткой, а сверху несколько десятилетий спустя добавлены еще два или три уровня — и это заметно.

Когда в голливудских фильмах хотят показать, что дело происходит в Сиэтле — как, например, в «Разоблачении» с Деми Мур и Майклом Дугласом, — в открывающих кадрах герой непременно пройдет мимо главного входа в Пайк-плейс-маркет. Первое, что я вижу, зайдя на рынок, — это рыбные развалы: на льду лежат свежевыловленные крабы, треска, гребешки, тихоокеанский лосось. Продавцы кидают друг другу огромные рыбные туши под рукоплескания и вспышки фотокамер — это главный городской аттракцион для туристов. Дальше — цветы. За невероятной красоты и размера букеты просят около десяти долларов. Потом идут горы овощей и фруктов, самодельное варенье, мед, соусы для пасты, хлеб — фермеры охотно дают все пробовать. Можно наесться, ничего не купив, а потом пройтись по нижним этажам. И тут уж трудно не растратиться: маленькие лавки торгуют всякой всячиной, бесконечно милой сердцу, — старым винилом, предметами быта времен золотой лихорадки, мексиканским наивным искусством. Я не удерживаюсь и покупаю глиняную статуэтку в виде беса, соблазняющего пожилую матрону.

Если есть все-таки хочется, здесь можно и пообедать. В здании рынка и вокруг — множество недорогих забегаловок. Поедая на террасе колумбийского ресторанчика Copacabana вкуснейший пирог трес-лечес из трех видов молока, я разглядываю сверху толпу. Вспоминаю, как в мой первый приезд, почти 15 лет назад, какой-то парень на раздолбанном «бьюике» предложил мне показать город — и я радовалась, что можно дать отдохнуть ногам и не топать дальше пешком вверх-вниз по местным холмам.

Вот и сейчас, чтобы попасть на набережную, надо спуститься с горы.

Выхожу и, оперевшись о деревянные перила, смотрю на море — не теплое туристическое море, а зовущее, холодное, из читанных в детстве приключенческих романов. Точнее, это пока залив Тихого океана, довольно узкий, но никаких берегов не видно. Пахнет счастьем, морской водой и печеными устрицами из ближайшего ресторана; все проблемы кажутся далекими, как корабль на горизонте. Мимо неспешно идут прохожие — пожилые пары, пары с детьми, девушки и юноши, болтающие по телефону. У всех, даже у людей, одетых в форму клерка — светлая рубашка, брюки с иголочки, — вид совершенно праздный и праздничное выражение лица. И тут я начинаю отдавать себе отчет в том, чем так завораживает этот город. Ритм жизни, который непременно навязывают тебе мегаполисы, от которого стресс, давление и все прочее, здесь кажется нонсенсом. Такое впечатление, что Сиэтл, став большим городом, взял от своих собратьев только хорошее и запретил себе учиться плохому. Он словно воплощает фантазию доведенного до отчаяния москвича или ньюйоркца: «А вот как бы к симфоническому оркестру — поле голубики…»

Вот она, эта несбыточная мечта — сбылась. Среди высоток чувствуешь себя так, будто только что сбежал на край света и больше никуда не нужно спешить. Мягко напоминая тебе об этом, над Сиэтлом висит огромная снежная шапка — гора Реньир. Сейчас ее подножие закрыто дымкой цвета неба, и кажется, будто вершина необъяснимым образом парит в воздухе.

+++

Самые популярные среди молодежи районы — Ю-Дистрикт и соседний Кэпитол-Хилл. Первый прилегает к Университету Вашингтона и бурлит студенческой жизнью. Второй облюбован людьми творческих профессий и гей-общиной; тут куча маленьких кафешек, независимых театральных компаний и книжных магазинов. И памятник Джими Хендриксу, который, как известно, здесь и родился. Тот самый парень на «бьюике» где-то рядом показывал мне огромного тролля под мостом, сооруженного студентами-художниками, и еще знаменитую местную сосисочную. Сосиску я тогда из вежливости съела, но нашла ее совершенно обычной. Кажется, теперь на ее месте вегетарианское кафе.

В парке, названном в честь неизвестного мне Кэла Андерсена, полуголые люди лежат на газонах, читают, играют в мяч или смотрят вполглаза выступление очередной независимой труппы: тетки с лицами, вымазанными белой краской, прыгают в бассейн, заламывают руки и вращают глазами. Болонке, залаявшей вдруг на большую собаку, хозяйка выговаривает: «No aggression!» Из микроавтобуса выгружается семья: большой толстый папа, большой толстый сын и маленькая мама в очках. Они расставляют на тротуаре столики и начинают кормить бездомных домашним супом.

+++

Я решаю навестить друзей в Беллвью. Формально это небольшой город, входящий в состав так называемого Большого Сиэтла; на практике границы если не стерлись, так стираются. Кто-то считает Беллвью пригородом Сиэтла, но, вообще-то, скоро станет наоборот: штаб-квартира Microsoft находится именно здесь, здесь же компания строит для себя несколько небоскребов. Пробки на дорогах распределяются привычным образом: утром стоит поток из Сиэтла в Беллвью, вечером — в обратную сторону. Проезжаю плавучий мост через озеро Вашингтон. Он не двигается и стоит, конечно, на сваях, но при этом сконструирован так, что его держит в том числе и вода. Если арендовать катер и отплыть немного в сторону, увидишь дом Билла Гейтса: весь деревянный, с небольшой пристанью. Вода в озере чистейшая, но есть и чище — например, на озере Рэттлснейк, куда допускаются только лодки с электрическим аккумулятором. А пока я любуюсь на аккуратные домики, толпящиеся у берега. Летающих домов, как у Элли, еще не придумали, но это определенно шаг в заданном направлении — плавучие дома. Они оснащены самым настоящим мотором и стоить могут недешево — под миллион. Хозяева, как и все остальные, платят за электричество, интернет, канализацию и доставку почты. Но вот если захочется переехать, например, в Калифорнию — очень удобно: не надо продавать старое жилище, покупать новое, вещи перевозить, бронировать авиабилеты. Просто взял и поплыл. Куда глаза глядят. По радио рассказывают: жители южных штатов, прослышав о том, что Россия напала на Грузию, ринулись в супермаркеты запасаться провизией и готовиться к мировой войне. Ничего подобного нельзя и представить произошедшим в Сиэтле, для местных это только курьез. Если обратиться к статистике, этот город окажется еще и самым образованным в США. Почти у половины взрослых жителей как минимум диплом бакалавра. Это что-нибудь да объясняет — скажем, отчего тут потребляют так много кофе, непременного спутника интеллектуальных занятий и ночных бдений. Но главная загадка остается нераскрытой. Почему при таком количестве кофеина к Сиэтлу неприменимы эпитеты вроде «суматошный» — понять невозможно. Хочется верить, что так оно дальше и будет. Что в очереди в Starbucks за вами встанет Билл Гейтс, одетый в такие же, как у вас, джинсы. И будет терпеливо ждать, когда вы станете диктовать свой заказ: «Э-э… Пожалуйста, двойной мокка латте. Средний. Нет, большой. И с обезжиренным молоком… Постойте, я передумал…» Здесь никто не спешит — потому что каждый уже успел добраться сюда, на край света. И стал самым богатым человеком, получив много-много неба, пространства, воды, поля голубики и огромную снежную шапку в придачу.

Самыми счастливыми здесь кажутся люди-вывески. Подъезжая к дому друзей, я вижу одну из них: женщина в наушниках, на шее — фанера с намалеванной рекламой магазина матрасов. Самозабвенно танцует под слышную ей одной музыку и приветливо машет всем проезжающим. Я тоже машу ей в ответ.