Что будет в парке Горького Новый директор парка Сергей Капков о театральных фестивалях, лекциях про космос и популяции белок

— Меньше всего парк Горького сейчас похож на парк. Сколько времени ушло на то, чтоб его так испортить?

— Десять лет. На плане 1985 года еще видны открытые аллеи, лужайки, перспектива. В Гайд-парке, например, ты гуляешь, встал на центральную аллею — и увидел пруд. А у нас — одна карусель, потом еще карусель, все заставлено жуткими кафе. Проектировщики заложили здесь 15 ат­тракционов, а их 105. И у каждого своя музыка. Хочешь попасть в тишину аллей, а оказываешься в сумасшедшем доме. Трезвым тут находиться невозможно.

— То есть в первую очередь надо все убрать и восстановить геометрию?

— Конечно. Вернуть дорожки. Заасфальти­ровать, чтобы можно было на роликах кататься. Поставить скамейки, привести в порядок деревья. Потом у парка сейчас логики нет. Есть тут хоть один указатель? Один есть. Реклама платного ­туалета.

— Как оживить парк? Чтобы здесь была ­нормальная городская среда.

— Почему этот парк был спланирован? Люди жили в коммуналках, места мало, дышать бук­вально нечем. А здесь просторы и свежий воздух. В парк приходило по 200000 человек в день — погулять, поесть, позаниматься спортом. Здесь был театр, кино, пионерский лагерь. Сейчас все умерло, ну почти все. И восстановить это получится только в одном случае: пустить сюда всех участников городской жизни, узнать, что они от этого места ждут, обеспечить им безопасность, возможность заниматься спортом, гулять с детьми, выходить в интернет, звонить по телефону, чтобы связь не прерывалась каждые две минуты.

— Это ведь должно быть место, где как-то уживаются и хипстеры, и бабушки с внуками, и десантники. Вот этого как добиться?

— Тут уже сейчас собираются и толкиенисты, любители бальных танцев, и бабушки с Ленинских гор, и ветераны Большого театра, которые в здании старой библиотеки занимаются танцами. Все это нужно культивировать. Сделать разные зоны, придумать, что вот здесь можно выпивать и торговать алкоголем, а здесь точно нет. Нескучный сад и парк Горького можно даже сти­листически разделить. Сад, например, будет историей с советским флером, с восстановленными статуями Мельникова, деревьями и белками, а центральная часть — современный парк с со­временным искусством.

— Все решили, что вы делаете московский Центральный парк или Гайд-парк.

— Это не так. У нас как минимум климат другой. Тут нужно сделать так, чтобы можно было не просто гулять (зимой холодно просто гулять), а ходить от объекта к объекту. Почему здесь нельзя проводить книжный салон? Или рождественскую ярмарку? Так, чтобы елка, каток, пряники продаются, глинтвейн. Почему здесь не может быть лекториев, кулинарных курсов, театраль­ных фестивалей, концертов классической музы­ки в Нескучном саду у библиотеки? Есть обсерватория. Почему бы там не читать лекции про космос и нанотехнологии? Да, придет сто человек. Но эти сто человек будут посетителями парка. Одним словом, здесь нужно как-то попытаться передать атмосферу Москвы.

— Проблема в том, что сейчас не очень по­нятно, что такое «атмосфера Москвы». А если и по­нятно, то радость эта атмосфера не вызы­вает.

— Ну это как посмотреть. Появился же «Красный Октябрь». Вполне себе символ новой Москвы. Почему он стал такой успешной историей? Потому что девелоперы, попавшие в финансовый кризис, стали сдавать любое помещение от 30 метров. Ну и туда пошли все подряд, с разными стартапами, новыми идеями. И потом этих людей потребовалось кормить. И постепенно там зародилась какая-то особая жизнь. Сейчас ты приходишь туда и вообще не понимаешь, что ты в Москве. Можно подумать, что ты в Берлине, Париже, Нью-Йорке. Ты раньше даже не знал, что такие люди здесь жи­вут. Наш друг построил бизнес-центр Four Winds и решил первые этажи отдать кафе Ragout, Starbucks, еще кому-то. И это сразу стало атмосферным местом. Вокруг пробки, люди постоянно приезжа­ют тусоваться. И не сотрудники офиса, а другие. Об этом месте говорят, и вот обычный офис уже становится событием.

— Молодые художники на «Красном Октябре» повышают цены на жилье, которое потом появится на месте их студий. А вы как собираетесь привлекать инвесторов?

— Довольно крупным инвестором будет ­Москва, потому что это все-таки городской парк. К тому же здесь есть возможность сделать красивые вещи: отреставрировать библиотеку и сделать ее современной и электронной. Компании Apple это может быть интересно. Михаил Куснирович сейчас говорит, что ему было бы интересно заняться этим проектом. Просто для себя. А компания Nestlé может очистить пруд. Социальные инвестиции для бизнесменов тоже важны. Ты делаешь какую-то красивую вещь для города, и тебя за это уважают. Тут можно реализовать любые, даже самые смешные идеи. Я могу говорить о том, что мы будем устраивать концерты Кайли Миноуг, а могу о том, что нужно сплести 500 гнезд для птиц или восстановить популяцию белок. Которые на Ленинских горах есть, а от нас ушли. Нам «Стрелка» очень помогает. Рем Колхас приехал и рассказал, что первый раз был здесь в 1968 году, Мельников его любимый архитектор, и поэтому он хочет рисовать концепцию. Вчера приходил Григорян. Гулял по парку, думал, что можно сделать. Это всех интересует. Это городская среда. К тому же когда в списке уже есть Абрамович и Собянин, искать инвесторов не так сложно. Здесь есть возможность проявить себя. А богатым людям это важно, поверьте мне. Сорос когда-то сказал: миллионеры зарабатывают деньги, а миллиардеры делают историю. А с этим местом у всех что-то связано. Михаил Фридман здесь бегал, Александр Гафин студентом билетами торговал и с женой познакомился.

— Как сделать так, чтобы люди могли валяться на траве и не боялись, что им дадут по голове?

— В России, куда бы ты ни зашел, тебя встречает мощный охранник в форме. После этого странно говорить о расслабленности. Мы сделаем видеонаблюдение, поставим точки с охраной, пустим патруль. Но охранников мы оденем не в жуткую форму, а в майки, на которых написано «Я охраняю парк». Никому не приходит в голову, что охранник на скутере — это гораздо более френдли.

— В интернете только и говорят о том, что Капков зачем-то ушел из Думы и возглавил парк.

— Послушайте, депутатов 450, а парк один. Хотя я и депутатом был не рядовым, но теперь я — мэр парка. Шучу, конечно.