Один день в городе

00:50 Последний трамвай у Ваганьковского моста, покинув Краснопресненское депо на улице Ходынской, начинает движение по маршруту №30. Следующий выйдет на рельсы только через пять часов, утром нового дня.

01:07 Типография «Алмаз-Пресс» в Столярном переулке Работает сигнализация. Оранжевый маяк и сирена оповещают рабочих, печатающих свежий номер журнала «Лица», о необходимости установить новый рулон бумаги.

01:14 Стриптизерша в клубе «Распутин» на Зубовском бульваре лежит на сцене и обнимает шест

06:02 Минус одиннадцать на табло Центрального Телеграфа Переменная облачность. Ветер северо-западный, умеренный. Атмосферных осадков не ожидается.

07:38 Свалка на улице Дыбенко, рядом с поворотом на Долгопрудный, – одно из главных мест захоронения граждан, погибших в бандитских перестрелках. Так считают жители окрестных районов. Они же могут рассказать вам рецепт приготовления курицы. Рецепт таков: нужно украсть курицу, проткнуть ее лыжной палкой и пойти на помойку. Скопившийся в нижних слоях метан начнет прорываться наверх. Тогда нужно поджечь вырывающийся из-под ног метан и поджарить птицу на образовавшемся факеле.
Этим утром никто из обитателей помойки кур не жарил и метан не поджигал. Более того, как предупреждает предводитель бомжей и управляющий свалкой Александр, «курить на помойке категорически запрещено». Запрещено именно из-за метана, который одну курицу жарить не любит, а предпочитает вспыхивать целиком. Кроме запрета на никотин помойка отличается образцовым порядком и дисциплиной. Большая часть работающих – москвичи. Они приезжают сюда каждый день, к рассвету. «Московская помойка – золотое дно, – говорит Александр. – Тут можно зарабатывать от 100 рублей до 50 долларов в день». Чтобы зарабатывать $50, нужно разбираться в микросхемах и уметь находить в них драгметаллы. Недостаточно образованные занимаются сбором бутылок и цветных металлов. И то и другое нужно сдавать тут же по демпинговым ценам. Бывают и специальные контракты: например, бомж баба Аня ходит с двумя мешками – для бутылок и жестяных банок. Жестянки она собирает бесплатно – за право собирать бутылки и сдавать их тут же по 50 копеек. «Люди тянутся сюда, – говорит Александр. – Поживите тут немного и поймете: помойка затягивает».

09:15 Дворник Арсен на Рублевском шоссе Арсен начинает комплексную уборку двора по адресу Рублевское ш., 36, корп. 2. Арсен ассириец: «Не сириец, не подумайте, я православный, да». В этом бизнесе – с 1995 года: «Вышел в семь, да, в два дома буду. Сейчас пойду подъезды мыть. И вечером еще раз выйду, если снег пойдет. Прошлой зимой снега больше было, много было работы». Арсен обходит двор, собирает мусор и вываливает его в контейнер. У него есть глубокая тележка с заткнутым за перекладину веником, на дне тележки две коробки – чтобы не выскребать мусор со дна, а просто вытряхивать его из коробок. «Это я так придумал, другие что-то другое придумывают», – говорит Арсен и демонстрирует, как именно следует обходиться с подобным инвентарем. «Его надо на камеру снимать, – говорит прохожий с дипломатом. – Да нет, я не из ЖЭКа, я в этом доме живу. Его надо по телевизору показывать, хорошо работает». «В этом году снега меньше, мусора больше – наверное, люди стали лучше жить. Телевизоры выбрасывают, – обобщает свой опыт Арсен, – холодильники выбрасывают, шкафы. Если телевизор хороший, можно себе его взять. Зарплата у нас какая – две тысячи. А детей двое. Старшая летом в институт поступила. Своей головой поступила, да»

10:45 Леонид Юзефович в школе 1299 На первом этаже – урок истории. Учителя зовут Леонид Юзефович. Он – лауреат премии «Национальный бестселлер», а также автор детективных романов о сыщике Путилине и книги о бароне Унгерне. Семиклассники, если и читали «Князя ветра» и «Костюм Арлекина», вида не подают – Юзефович и Юзефович, Леонид Абрамович. Сегодня проходят Алексея Михайловича Тишайшего, царя, и связанные с ним события 350-летней давности. Долго обсуждают манеру поведения царя – как он никого не увольнял напрямую, а всегда писал письма. Быстро догадываются, каким образом его увлечение сказалось на московской топонимике (Сокольники). Проверка знаний о восстании Степана Разина много времени не занимает: бунтовал, четвертовали. Довольно долго спорят, как раньше называли преступников: никто так и не догадался, что – ворами. О том, что Юзефович – писатель, знают другие учителя; однако ж и они в коридорах здороваются с ним как с совершенно обыкновенным человеком. Школа №1299 для Юзефовича удобна: живет он совсем рядом, в десяти минутах, через дорогу. «Самое тяжелое в работе учителя, – говорит Юзефович, – подниматься с утра за ключами; покурите столько – поймете».

За пять минут до урока Юзефович поднимался на четвертый этаж за ключом, и между третьим и четвертым этажом, проходя мимо картины, изображающей гавань и флот XVII века (так, во всяком случае, написано на табличке) с удовлетворением хмыкнул: пару дней назад он поставил за эту картину пятерку – не художнику, конечно, а ученику, который догадался, что за ошибка в картине. Оказывается, флот-то вовсе не XVII, а XIX века: по форме кораблей это хорошо видно. В конце третьего урока в школьном журнале (который ведет специально избранный ученик-секретарь) появилось семь пятерок и была ликвидирована одна двойка. Дело в том, что один из учеников, узнав о заработанной пятерке (за озвученную историческую гипотезу о том, что казаки, возможно, были потомками половцев), поспешил отказаться от нее с тем условием, что таким образом будет затерта двойка. Юзефович не возражал.

11:01 Рабочие на стадионе «Локомотив» Четыре шестидесятиметровые буквы «Л» по углам, от них в разные стороны – ряды разноцветных трибун. Стометровые подъемные краны опускают железные балки на проходы в первых рядах. «Убираем конструкции, которые держали крышу. Теперь крыша висит на специальных тросах», – объясняет коммерческий директор «Локомотива» Давид Шагинян. Мимо проходят строители в ватниках. На спине одного из строителей надпись: «Не стой над душой». «Откроемся в марте серьезным матчем, – говорит Шагинян. – Еще планируем проводить концерты. Согласитесь, такого стадиона в Москве пока еще нет».

11:45 Студенты Алексея Баталова во ВГИКе
«Я убью вас», – обещает преподаватель танцев Валерий Беликов студентам курса А.Баталова. Сегодня они проходят мазурку, сарабанду, тарантеллу и болгарский танец с бубнами «шопско хоро». На полу развалился студент Роман Артемьев. Он дергает Беликова за брючину: «Почему не подергать, если друзья?» Беликов начинает кричать: «Чтоб я эту группу сегодня больше не видел!» – сейчас будет выход Артемьева. После обеда он будет готовить отрывок из толстовской «Власти тьмы», потом отправится репетировать в РАМТ. «У меня с утра до вечера репетиции. А жизнь? Жизни практически нет», – улыбаясь, говорит Артемьев. И совершает прыжок с переворотом.

11:55 Елки в Ивантеевском лесопитомнике на Ярославском шоссе В посевном отделении, в отделении зеленого черенкования и в отделении привитых форм не происходит практически ничего. Главные события – в отделе продаж, где в ожидании покупателей обаятельный главный экономист Марина лично проверяет стоящие в кадках восьмилетние елки. Уже через неделю здесь начнется жуткий ажиотаж: это единственное место в Москве, где можно прикупить на Новый год живое дерево. А пока – тишина и запах хвои.

12:00 Евгений Гришковец в Центре им. Мейерхольда на Новослободской назначил репетицию «Планеты» ровно в полдень. Но пока Гришковец и актриса Анна Дубровская сидят в зале, а на сцене монтируется декорация. «А вот эта веревочка не нужна, – говорит художник Лариса Ломакина, – давайте ее отрежем. Женя, попробуй отмотать небо». Через час она объявляет, что все готово, и предупреждает: «Ребята! Самолеты, окно, все, что двигается, – это волшебство. Начнете дергать, будет не волшебство, а ненавистный всем театр». «В афише так и напишите: волшебники», – смеются монтировщики. В другой раз они засмеются, когда Гришковец будет рассказывать, стоя на сцене: «Ведь что происходит в ночном городе: светятся рекламные плакаты, и на этих плакатах большие люди, всегда радостные, стоят и рекомендуют другим большим людям, на другом плакате, которые тоже что-то удачно купили в каком-то магазине, съели, остались очень довольны и теперь там всегда покупают. И одни делятся между собой информацией, а ты здесь вроде как и ни при чем».

14:22 Джо Джексон в клубе «Националь» Официант бежит к дверям – там новый посетитель: пожилой улыбающийся негр, подозрительно похожий на композитора Шаинского. Покряхтывая и приговаривая «хе-хе-хе», Шаинский-негр жмет руки присутствующим. Джо Джексон – отец Майкла Джексона, Дженет Джексон, а также семерых менее известных Джексонов – приехал без детей, зато с двумя мулатками, одну из которых он представляет в качестве будущей поп-звезды. Назначение второй мулатки остается неизвестным – пока она, держа за руку свою товарку, не сообщает: «Я ее мать». Джексон-старший, по официальной версии, прибыл в Москву разыскивать будущих международных звезд из числа коренного населения – прибыл и, не успев найти ни одной потенциальной звезды, замерз: «Я только что из Лас-Вегаса, там на тротуаре можно яичницу жарить». Пятеро журналистов, собравшихся поглазеть на папу короля попа, спрашивают его в основном о семье. «У вас сколько детей? – переспрашивает папа. – Один? Что вы понимаете в жизни?» – «А что вы дарите детям на Рождество?» – «Мне страшно повезло. Жена у меня – свидетель Иеговы, а им отмечать Рождество нельзя. Поэтому я экономлю кучу денег на подарках».

14:37 Российская Государственная Библиотека на Воздвиженке Заведующая отделом хранения основных фондов Марина Честных показывает фотографию, сделанную с вертолета.

– Здесь читальные залы, здесь центр общественных связей. А мы находимся в этом огромном здании, книгохранилище.

Что раньше представляло собой книгохранилище? Старая система освещения, вентиляции никакой. Напряжение 110 – компьютер не поставишь. Температура скакала от 10 до 30°C, влажность – 20%. Книги пересыхали и лопались.

Стеллажи закрыты плотной материей. Идет монтаж климатического оборудования, но книги остались в хранилище.

Вывезти 30 миллионов томов некуда.

– Читатель не получает книги не потому, что все такие плохие, а потому, что надо монтировать оборудование. Сейчас потихонечку открываемся – ярус за ярусом.

Под потолком протянуты тонкие трубы – система пожаротушения. Если температура поднимется выше 68 градусов, то спринклерная головка начнет распылять воду. Книги не пострадают, потому что это не струя, а туман.

– Мы должны относиться к книгам как хранители. Важно не то, что сегодня кто-то не получит, а то, что завтра-послезавтра кто-то сможет пользоваться.

Длина всех коридоров книгохранилища равна расстоянию от Москвы до Рыбинска. 122 люльки конвейера с книгами проезжают по всем ярусам и по всем читальным залам. Чтобы получить заказ, раньше приходилось ждать полтора часа. После реконструкции поставят компьютеры – и заказы будут приходить гораздо быстрее.

– Главное – понимать, для чего все это делается. В рассказе Рея Брэдбери наступили на бабочку, и все изменилось. Не знаю, как изменится мир, если какие-то книги исчезнут сегодня и кто-то их завтра не прочтет. Но думаю, что изменится.
Самый верхний ярус, девятнадцатый. Холодно, темно, тихо. Сейчас работы идут на уровне 14-го яруса. До верхнего дойдут в лучшем случае в конце следующей осени.

– У нас все равно проблема: книг в полтора раза больше, чем может вместить книгохранилище. Поэтому скоро у нас будет новое здание. Где-нибудь поблизости.

15:05 Московская хоральная синагога в Большом Спасоглинищевском переулке Евреи ожидают начала Шаббата. За 18 минут до захода солнца женщины зажгут свечи, а мужчины начнут читать 92 псалом «Мизмор шир лейом Шаббат».

15:13 Музей Изобразительных Искусств им. А.С.Пушкина на Пречистенке Любители изобразительного искусства, несмотря на одиннадцатиградусный мороз, стоят в очереди на выставку «Живопись Клода Моне».

16:10 Айзек Корреа в ресторане «Улей» На кухне работают шеф и семь его помощников. Шеф собирается готовить блюдо дня. Сегодня это тихоокеанский скат на соусе салса.

«Ската надо обязательно вымачивать в молоке, – Айзек Корреа демонстрирует белое филе в рубчик, – или в воде с лимоном. У мертвого ската сильный запах аммиака». На столе нож, доска, огурец, лук, помидор – это для салсы. Огурец и луковицу – кубиками. Помидор – в целом хитрее, но в конце концов тоже кубиками. Айзек раздвигает кастрюли – одной левой. Корчит рожи. Объясняет: «Завтра банкет. Здесь – языки. Там – утка карри. Их надо готовить 6-7 часов. Скат – ерунда».

Салсу шеф-повар выкладывает горкой в центр тарелки. Ската – сверху. Сбоку ложечкой красный кисло-сладкий соус. Для красоты посыпает сверху горчицей и паприкой. Потом снимает пробу. Хохочет: «Это не рыба! Это курица!» Действительно, нежнейшего вкуса курица. Действительно, никакого ската.

17:00 Посетители в Манеже гонят волну. Волна незримо бежит впереди, и с каждым новым человеком на ярмарочных стендах проигрывается один и тот же сценарий – заинтересованный взгляд, оценивающий взгляд сменяется взглядом безразличными. Посетителей встречает Владимир Овчаренко, директор галерей «Риджина» и «Пассаж», – их стенды на ярмарке «Арт-Манеж» ближе всего ко входу. В глазах Овчаренко – равнодушие: ничего интересного в этот день не произойдет. Все самое главное – в субботу и воскресенье. В субботу и воскресенье здесь будут все. На завтра на 00.00 кто-то уже заказал ночную экскурсию: три человека будут бродить с экскурсоводом по пустому и темному Манежу, с каталогом и шампанским – они входят в стоимость экскурсии. Сегодня в ночь не уходит никто.

17:15 Каспаров и Крамник в Колонном зале Дома Союзов начинают первую партию по быстрым шахматам в рамках «Мемориала М.Ботвинника».

17:19 Покупатели в магазине Ad Marginem на Новокузнецкой выбирают подарки к Рождеству. Детям – Хайдеггера, жене – Фуко.    

17:26 Священник Николай Соколов в Церкви Святителя Николая Соколов стремительно поднимается по лестнице из подвала. В подвале – гардероб. Сдавать одежду надо, потому что храм – часть Третьяковской галереи. «У меня десять минут». Настоятель – человек занятой. Читает в Свято-Тихоновском богословском институте лекции по миссионерству и является представителем патриарха в различных фондах.

Настоятель мужчина представительный: у него красиво уложенные волосы и дорогой одеколон. Настоятель – приверженец либеральных взглядов: разрешает девушкам ходить в церковь в штанах, если холодно, и позволяет пользоваться косметикой, если та скрывает девичьи недостатки. Через 10 минут у настоятеля бдение. Ему некогда, он почти что бежит в противоположный угол храма. Указывает на пол. Одна из плиток заменена табличкой: «На этом месте стоял Павел Третьяков». Подобных напольных табличек нет ни у одной церкви – такие можно встретить только на аллее звезд у Концертного зала «Россия». Там, где плитка, сейчас на службах уже никто не стоит, у прихожан – другие любимые позиции. Один генерал, например, – всегда у центральных дверей. Настоятель направляется к алтарю, к оригиналу иконы Владимирской Богоматери. Именно из-за нее отец Николай – самый уникальный в стране священник. Потому что одновременно работает заведующим отделом храма-музея. Из-за нее же священнику приходится поддерживать в храме температуру не выше 20 градусов. Он даже запаял у подсвечников лунки через одну – чтобы уменьшить число горящих свечей. Несмотря на то, кстати, что свечи эти поставляют отцу пасечники Подмосковья, и это вообще чуть ли не лучшие свечи в городе. Настоятель уже устремился к той стене, что у выхода. До перестройки с другой стороны стены висела картина «Явление Христа народу». Стена была частью Третьяковки, потом стену с картиной пододвинули. Теперь расстояние между Третьяковкой и храмом – метров десять. А отец уже спускается вниз по лестнице. Там на лету что-то бросает двум прихожанкам, расцеловывает служку. И снова пропадает в подвале.

17:32 Павел Карманов в коммуналке у Даниловского рынка В красном углу почему-то висит стеганая баба на чайник. На стене напротив – афиша ансамбля Татьяны Гринденко, которая когда-то выбрала для своего выступления композиторов: Яниса Ксенакиса, Арво Пярта, Владимира Мартынова, Филиппа Гласса, Павла Карманова.

Последний из перечисленных сидит перед клавишами Roland, которые заслоняют запылившееся пианино, и спешно доделывает музыку для рекламного ролика витаминов «Мультитабс» – дедлайн прошел уже три часа назад.

В углу монитора крутится рыба. Это рекламный ролик. «Мультитабс» знает о вас даже больше, чем вы сами», – утверждает бодрый женский голос. Карманов показывает распечатку с требованиями к характеру музыки. «Видишь, ключевое слово – «простая». Извини, еще надо какую-то байду дописать, и отправлю по мэйлу». Байда – это какой-нибудь изыск. Тембр, например, или подголосок, чтобы разбавить незатейливую музыку, доносящуюся из компьютера.

Павел закольцовывает музыкальную фразу, которая соответствует словам: «минералов, которых не хватает лично вам, а также повышает иммунитет» – и прокручивает ее раз тридцать. То валторну добавляет, то флейту. В конце концов ограничивается барабанчиками. Дальше музыка переводится в файл, файл ужимается в формат mp3 – и полетела. «Часто прямо в этом формате ее и ставят в эфир, за компакт-диском уже не приезжают».

Пока отправляется почта, Карманов открывает в компьютере огромный список, где все его работы собраны по алфавиту. Читает выборочно: «билайн, веселая буренка, кальве, камей, курвуазье, чаппи, какой-то из кометов, стс – весь канал мой, домик в деревне – осенний который, джей-севен – ролик, который на основе «Последнего героя», видеомагнитофоны эл-джи, прокладки либресс, магги – бульонные кубики, милая мила, пантин про ви, пена для бритья рокси – красненькая такая».

Перечень обрывается: файл никак не хочет отправляться.
«Я стараюсь использовать в жизни те предметы, которые рекламирую. Больше всего, например, люблю сок «Я». Хотя теперь появился выбор: я сделал еще J7 и «Рыжий Ап». С «Солодовым» не удалось – клиент не принял. «Виспу» сделал, которая с ангелочками. Но им показалось слишком сложно: в начале там такие гармонии странные – хотел сказочности добавить».

17:34 Секция Тейквондо в Крылатском работает в школе №1127, где корейская борьба преподается в интерпретации тренера американских конгрессменов Джуна Ри. В первом классе учатся 18 мальчиков и 3 девочки. В спортивный зал ученики входят с поклоном. «Линец Леша!» – читает по списку тренер. – «Иес, сэр!» – «Иванов Саша!» – «Иес, сэр!..» – «Класс, гариот, кюнге!» – и под музыку Жоржа Бизе «Тореадор, смелее в бой» начинается то, что по-русски называется разминкой, а как оно называется на самом деле – не разобрать, потому что команды звучат на корейском, клятва студентов – по-английски. «Ту билт тру конфиденс тсру ноледж ин зе майнд, – разучивают «студенты», садясь кружком вокруг учителя, – онести из зе харт энд стренгс ин зе бади…» Зато все, без сомнения, понимают точный смысл слов: «Джентльмены, сейчас начну наказывать». Это означает, что опоздавшие будут 30 раз отжиматься от пола.

18:00 32 участницы ансамбля Игоря Моисеева в гримуборной зала имени Чайковского начинают раздеваться ровно в шесть. 20-летние раздеваются в одном углу, танцовщицы лет на десять постарше – в другом. В первом углу хохочут и кричат. Прима ансамбля, высокая блондинка: «Я забыла – мне на «Хитрого Макану» лифчик надевать или нет?» Танцовщица в коротком шелковом халатике: «Шуба из песца за 600 долларов кому-нибудь нужна? В оркестре продают – «Арарат», кажется». Перед каждой – черный круглый чемоданчик с накладными косами, клеем для накладных ресниц и розовыми чулками в тонкую сеточку. Чтобы чулки во время выступления не спадали, на них сверху надо надевать дополнительные трусики. Макияж девочки выбирают сами – кому что нравится. Нравятся воспитанницам Моисеева губы самых ярких в мире цветов и жирные двойные стрелки, сверху и снизу. «Я же артистка!» – объясняет девушка в коротком халатике. В семь у ансамбля концерт – «Танцы народов мира».

Невысокая блондинка, наступив ногой на толстые белые колготки, пытается их растянуть. На другой девушке парик, шапка, фата до пят – и больше ничего. Голая артистка разглядывает себя в зеркале. Еще одна Снегурочка без одежды вплетает в хвостик подруги искусственную косу. «А вы, Люба, – замечает подруга пожилой костюмерше, – всегда вялые косички заплетаете». У другой, Аллы Федоровны, с груди спускается длинная цепочка из приколотых друг к другу скрепок.

Она на ходу заправляет кому-то косы в почти невидимую петельку на груди – чтоб не разлетались. Танцовщица пробегает несколько метров, а потом неслышно произносит: «Ах!» Делает она это раз пять – долго не удается ей «Ах». Наконец ботинки-румынки зашнурованы, а коромысла повешены на плечи. «Если б сегодня, – волнуются артистки, – легко танцевалось. Как тогда в Китае».

18:20 Gucci в Третьяковском проезде В мужском отделе бутика Gucci появляется первый за день клиент. Молодой человек по имени Александр берет черные брюки, ремень и черный пуховик. Очки для горнолыжных курортов и песочные дубленки с меховыми воротниками Александра не интересуют. Александр, скорее всего, просто не представляет, что бывают другие магазины, и покупает свою скромную одежду в Gucci. «Александр берет черное, потому что он – поклонник Prada, а Prada еще не открылась, – шепчет продавщица и оборачивается к Александру: – За счетом, как обычно, заедет папа?» – «Как обычно», – кивает Александр.