Комиксы 50 важнейших героев

1. Супермен

 
«Супермен»/«Superman», США

Кал-Эл, он же Кларк Кент, он же Супермен, — последний человек с погибшей планеты Криптон и первый супергерой в нынешнем смысле слова. До него в комиксах и книгах, конечно, были мужчины в трико и масках, но они не обгоняли поезд и не поднимали автомобиль голыми руками (как делает Супермен на своей первой обложке). Мускулистый брюнет заменил американцам древнегреческий пантеон, а придумавшим его в 1932 году еврейским подросткам дал, по мысли писателя Майкла Чабона, хоть какую-то надежду изменить мир к лучшему. Временная кончина персонажа (1992) стала бомбой для прессы; его воскрешение спустя полгода спровоцировало ряд эссе на тему «Супермен как олицетворение Иисуса для современного общества».

2. Джокер



«Бэтмен»/«Batman», США

Джокер — Сатана в бэтменовском пантеоне, самый загадочный персонаж саги, чей генезис толком никогда не был объяснен. Родившийся день в день с Бэтменом, весной 1940 года на страницах Batman №1, Джокер за почти семьдесят последних лет примерил много разных масок — от практически безобидного трикстера до предводителя готэмской организованной преступности, от террориста, угрожающего городу нейтронной бомбой, до нынешнего психопата и садиста. Важнейшая книга Джокер-канона — «Убийственная шутка» Алана Мура и Брайана Болланда; Человек, Который Смеется, совершает там вещи, от которых бросило бы в пот Ганнибала Лектера и Патрика Бэйтмена. Несмотря ни на что, у Бэтмена не поднимается рука его убить: Черный Рыцарь делает классическую ошибку хороших полицейских — по всем правилам сажает Джокера в готэмский дурдом Аркхам-Эсайлем. В дальнейшем эта коллизия будет повторяться в бэтмениане бессчетное количество раз.

3. Роршах

«Стражи»/«Watchmen», США

«Стражей» Алана Мура регулярно называют «Гражданином Кейном» комиксов: журнал Time запросто включает этот графический роман в сотню главных литературных произведений наряду с «Войной и миром». Всемирная история по Муру слегка отличается от общеизвестной: середина 80-х, холодная война с минуты на минуту перейдет в обмен ядерными ударами. Главное американское оружие сдерживания — Доктор Манхэттен; грубо говоря, бог. Супергерои (здесь их называют «костюмированные добровольцы») фактически запрещены правительством и постепенно деградируют — все, кроме Роршаха. Человек в хамфри-богартовском плаще и в маске с двигающимися черными пятнами заживо сжигает похитителей детей, вырезает на груди у насильника послание полиции и, угодив в тюрьму, говорит хищно окружившим его зэкам: «Вы думаете, я в вашей западне?.. Это вы в моей». Алан Мур называл его «Бэтменом нового образца» — с той поправкой, что Брюс Уэйн в отличие от Роршаха никогда не стал бы издавать реакционную праворадикальную газету и в его честь никогда бы не назвали бешеную хардкор-панк-группу.

4. Призрак

«Призрак»/«The Spirit», США

Денни Кольт, детектив в маске, называющий себя Призраком, сражался с бандитами и крутил романы с роковыми женщинами еще в 1940 году; Кольт не умел летать, не сгибал титановые ломы руками, зато его автор Уилл Эйснер разработал все базовые каноны, которыми пользуются и сейчас: раскадровка, работа с цветом, внимание к деталям — «Призрака» можно сравнить с «Гражданином Кейном». Эйснер увел комиксы от неряшливости бульварного чтива, за что ему до сих пор благодарны коллеги: Фрэнк Миллер снял про Денни Кольта фильм, напичканный роскошными актрисами от Йоханссон до Веги (мировая премьера в конце года), остальные продолжают чтить учрежденную Уиллом премию, что-то вроде «Оскара» для комиксистов. Премия Эйснера в меру беспощадна к мейнстриму, а потому списки ее лауреатов могут служить хорошим подспорьем для читателей, остерегающихся попсы.

5. Владек

«Маус»/«Maus», США

Владек — отец американского художника Арта Шпигельмана, польский еврей, узник Освенцима, главный герой графического романа «Маус», где выведен в образе мыши. Формально «Маус» — это история отношений Шпигельмана-младшего с отцом; парадоксальным образом главные события в этой истории произошли задолго до рождения художника — в Польше конца 30-х — начала 40-х, где одни люди низвели других до положения паразитов, подлежащих уничтожению. Шпигельман рисует своих героев (включая себе самого) в виде животных: евреи у него — мыши, немцы — коты, поляки — свиньи и т.д. Его герои лишены индивидуальности, их мордочки абсолютно одинаковы, и в то же время Владек — один из самых узнаваемых персонажей комиксов: он ходит в кепке и круглых очках, беспрестанно отравляет жизнь окружающим, теряет дневник своей жены, покончившей с собой, и рассказывает истории, от которых стынет в жилах кровь, о том, как мыши прятали своих детей по подвалам, а коты забирали их и били с размаху головой об стену просто потому, что коты любят убивать мышей. Впоследствии Шпигельман получил за «Мауса» Пулитцеровскую премию и стал автором самой важной обложки журнала The New Yorker последнего десятилетия — той самой, где на черном фоне еле-еле видны черные силуэты башен-близнецов.

6. Питер Паркер

«Человек-паук»/«The Amazing Spider-Man», США

Великий фантазер Стэн Ли хотел придумать героя, с которым было бы интересно не только дошкольникам и малограмотным и который украл бы фанатов у красавцев с квадратными челюстями, доминировавших на рынке в 50-е. Так появился Питер Паркер: в отличие от тогдашних супергероев он был недовольным своими способностями подростком, не имел напарника или летучей собачки, носил пугающий костюм; общество считало его бандитом. Вопреки сформированному мультфильмами и киноверсией имиджу это трагический герой: из-за карьеры Паука Питер потерял многих близких людей (в том числе первую возлюбленную, которую, по одной из версий, случайно убил сам), а совесть не позволяет ему уйти в желанный отпуск и заняться наукой или журналистикой.

7. Смерть

«Песочный человек»/«Sandman», США

Миры большой научной фантастики и комиксов пересекаются реже, чем кажется, однако, когда это происходит, может случиться сенсация. Такая, как сериал Нила Геймана «Sandman»: 18 премий Эйснера, частое упоминание в контексте «лучший комикс всех времен и народов», постоянное присутствие в списках must read. Жесткая, ироничная повесть о мирах снов, древних мифах и загробных путешествиях была вневременной и современной сразу: скажем, сестра главного героя, Смерть, не старуха с косой, а привлекательная девица в готическом макияже. Популярность Смерти достигла такого уровня, что сейчас Гейман и Гильермо дель Торо готовятся снимать про нее фильм.

8. Желтый Ублюдок

«Город грехов»/«Sin City», США

В «Городе грехов» Фрэнка Миллера цвета почти нет — только черная ночь и белые очертания плащей и кулаков. Однако Рорку-младшему повезло: он раскрашен желтым. Член влиятельной бандитской семьи, что является одной из главных болезней бывшего Бейсин-Сити, этот юноша предпочитает несовершеннолетних девочек; честный детектив Хартиган спасет одну из них, отправив Рорка в кому и отстрелив ему половые органы. Медики вернут подонка к жизни, но тот потеряет былой цвет кожи, приобретя взамен отвратительный запах. В «Городе грехов» (на то он и классика неонуара) почти нет положительных персонажей, а те, что есть, долго не живут — потому что остальные действуют по моральным кодексам Желтого Ублюдка и его родственничков. У Миллера, мрачного мужчины в ковбойской шляпе, так всегда: его герои отстаивают правду с кровью и порой непонятно зачем.

9. Фриц

«Кот Фриц»/«Fritz the Cat», США

Шовинист, анархист, друг Дженис Джоплин и талантливый художник Роберт Крамб смеялся над американским обществом во весь голос, используя самые спорные художественные приемы; таким же шовинистом и анархистом стал сексуально озабоченный кот Фриц, олицетворяющий андеграундное комикс-движение 60-х. В жутковатых черно-белых картинках Крамба были все страхи и комплексы нации, переживавшей культурную, этническую, сексуальную и философскую революцию разом. Как настоящие рок-звезды прошлого, Роберт и Фриц не стали ждать пенсии: первый убил второго ударом ножа в 1972-м, чтобы не коммерциализировать идею. Исполнительницей преступления стала страусиха, с которой Фриц когда-то спал.

10. Гэн

«Босоногий Гэн»/«Hadashi no Gen», Япония

Альтер эго писателя, карикатуриста и общественного деятеля Кэйдзи Накадзавы, шестилетним школьником пережившего атомную бомбардировку Хиросимы. В середине 1970-х десятитомник автобиографической манга Накадзавы пополнил список антивоенных манифестов и стал одним из первых японских комиксов, переведенных на английский язык. История Босоногого Гэна — душераздирающая хроника первых месяцев после падения бомбы, кошмар, зарисованный в грубой, почти любительской манере без всяких стилевых изысков (аниме-экранизация 1983 года, известная советскому зрителю, решена в аналогичном ключе). Сам же Гэн — упрямый, целеустремленный, находчивый, глубоко травмированный мальчишка — ключ к пониманию всех без исключения процессов, происходивших с Японией во второй половине XX века. Портрет поколения, он самый.

11. Акира

«Акира»/«Akira», Япония

Двадцать восьмой ребенок, участвовавший в эксперименте японского правительства по выявлению и развитию психокинетических способностей. В определенный момент становится настолько могуществен, что разносит на атомы исследовательский центр, а вместе с ним и добрую половину Токио, инспирируя начало Третьей мировой войны. Тридцать лет спустя вселяется в тело хулигана-мотоциклиста Тэцуо, уничтожает Нео-Токио и, судя по всему, мироздание как таковое, формируя зачатки новой Вселенной. Апокалипсическая манга «Акира» (1982–1990, 6 томов) и ее масштабная экранизация 1988 года знаменуют перелом в карьере Кацухиро Отомо: мэтр перестал рисовать и начал снимать, перескочив из преуспевающих комиксистов в классики японской анимации.

12. Снупи

«Пинатс»/«Peanuts», США

Помимо миловидной внешности у Снупи еще и сложный внутренний мир: в своих мечтах он пишет романы (неизменно начинающиеся с фразы «Это была темная и дождливая ночь»), выступает адвокатом в суде и, нацепив шлем и шарф, отважно пилотирует истребитель во времена Первой мировой. Вот и растиражирован песик не только на пеналах и пижамах — он оттиснут на серебряной медали НАСА, вручаемой за профессионализм и преданность делу, и является эмблемой технического подразделения Военно-воздушных сил США. Автор одного из самых популярных и любимых в истории комиксов, художник Чарлз Шульц рисовал приключения Снупи, его восьмилетнего хозяина Чарли Брауна и других бойких детсадовцев на протяжении 50 лет. В последнем стрипе «Пинатс», вышедшем на следующий день после смерти Шульца, прощание с читателями, по обыкновению сидя на крыше своей конуры, на машинке отстукивает именно Снупи.

13. Марьян Сатрапи

«Персеполис»/«Persepolis», Франция

Накануне Исламской революции в Иране восьмилетняя Марьян Сатрапи молится нескольким пророкам одновременно: она любит Аллаха, но временами подменяет его Карлом Марксом, восторгается Че Геварой, но подражает скорее Брюсу Ли. Автобиографический многочастный комикс Сатрапи изобилует деталями, как персидский ковер: тут и сатирическая история воцарения безграмотного солдафона на шахском престоле, и души загубленных кинозрителей, вылетающие из сожженного тегеранского кинотеатра, и тюремные пытки, нарисованные с почти солженицынской достоверностью, и воспоминания о прадедушке — персидском императоре, у которого была сотня жен. Местами чересчур залихватский, но в целом познавательный роман воспитания переведен с оригинального французского на 25 языков, но на родине, разумеется, запрещен. А после того как мультфильм «Персеполис», озвученный Кьярой Мастроянни и Катрин Денев, получил приз каннского жюри, иранская государственная кинокомпания «Фараби» отправила культурному атташе Франции ноту протеста — за материал, «фальсифицирующий достижения великой революции».

14. Тантан

«Приключения Тантана»/«Les aventures de Tintin», Бельгия

Шарль де Голль однажды заметил: «Мой единственный соперник на международной арене — это Тантан». Молодого газетного репортера с узнаваемым чубчиком и его белого фокстерьера Милу породил в 1929-м бельгиец Эрже (Жорж Реми). Первым делом герои съездили в Страну Советов (пафос был явно антикоммунистический), а в последующие полвека Эрже прокатил их по всему миру: симпатяга Тантан боролся с наркоторговцами в Индии и Китае, бросал вызов мафии в Чикаго, командовал аборигенами в Конго и летал на Луну. Приключения репортера закончились в 1983-м, когда умер Эрже, не пожелавший никому завещать своего персонажа. 24 альбома о Тантане продолжают бойко продаваться повсюду, тираж их в совокупности составил порядка 200 миллионов копий, Эрже считается самым переводимым на иностранные языки бельгийским автором после Жоржа Сименона, в его честь названа малая планета, а Тантан с Милу удостоились памятника в Брюсселе.

15. Джилл Биоскоп

«Трилогия Никополя»/«La trilogie Nikopol», Франция

Джилл — синеволосая и синегубая, плачущая синими слезами героиня фантастической трилогии парижанина югославского происхождения Энки Билала, где среди главных фигурантов — древнеегипетские боги. Последний том этой антиутопии инспирировал появление в реальном мире такого удивительного вида спорта, как шахматный бокс. Самому же художнику мрачный, жесткий, визуально богатый мир его комиксов принес Гран-при престижнейшего фестиваля в Ангулеме в 1987-м и место в пантеоне культовых комиксистов. Билал на том не остановился и взялся за кино; в частности, сам снял фильм «Бессмертные: Война миров» по мотивам «Никополя».

16. Харви Пикар

«Американское великолепие»/«American Splendour», США

Харви Пикар, работник регистратуры в поликлинике, не способный, по его словам, нарисовать даже прямую линию, при подстрекательстве и графической помощи своего приятеля, художника Роберта Крамба взялся описывать собственную неказистую жизнь: работа, болячки, сломанная машина. Картинки и жизнь завязались в тугой узел: однажды, не обнаружив свежего выпуска «Американского великолепия» в магазине, девушка по имени Джойс написала автору письмо с просьбой выслать экземпляр, переписка переросла в отношения — и вот уже черно-белые Джойс и Харви скандалят на бумаге. Одутловатого лысеющего еврея Пикара справедливость волнует лишь в частных житейских проявлениях вроде соблюдения очередности на кассе в супермаркете, а единственная его сверхспособность — закатывать нелепые скандалы на телевизионных шоу, но человек, честно доработавший до пенсии, усыновивший ребенка и победивший рак, пожалуй, как никто другой, достоин прописки в пантеоне американских героев.

17. Фил и Памила

«Bondage Fairies»/«Insect Hunter», Япония

Дуэт промискуитетных феечек, вышедший из-под карандаша Тэруо Какуты, более известного под псевдонимом Кондом. Санитарки леса, самоотверженно трахающиеся со всеми видами фауны, включая редкие и исчезающие, что называется, закрывают тему для фетишистов, подвинутых на феях. Как и ряд других авторитетных хентайщиков 1990-х, Кондом рисовал свои байки по принципу «развлекая, просвещай»: специально для въедливых юннатов пятнадцатитомник снабжен педантичными пояснениями нюансов человеческой анатомии и жизни насекомых. Сегодня доступны переиздания японского оригинала на английском и итальянском языках, в Швеции существует одноименный музыкальный дуэт, играющий лучезарный электропоп; в России подобные вещи издавать по-прежнему никто не берется.

18. Энид Колслоу

«Мир призраков»/«Ghost World», США

Вчерашняя школьница Энид, очкастая умница и язва, рутину своего типического американского городишки описывающая исчерпывающей фразой: «Это так плохо, что хорошо уже быть перестало, и снова плохо», — противопоставляет ей кривую ухмылочку и насмешки над окружающими. На пару с лучшей подругой она третирует работающего в магазине бывшего одноклассника, следит за подозрительной парочкой сатанистов, делает покупки в секс-шопе, красит волосы в зеленый цвет — и приключения эти продиктованы холден-колфилдовским поиском смысла и подлинности. Утопленная в голубоватые оттенки отупляющего телевизионного марева, работа Даниела Клоуза закономерно была объявлена комикс-эквивалентом «Над пропастью во ржи» и удостоилась конгениальной экранизации. Финал автор оставил открытым: сев в автобус, которого уже много лет дожидается на остановке тихопомешанный старичок, Энид то ли покупает себе билет в новую жизнь, то ли, наоборот, расстается с ней и сама становится призраком.

19. Джимми Корриган

«Джимми Корриган, самый умный ребенок на Земле»/«Jimmy Corrigan, the Smartest Kid on Earth», США

Засыпанная всевозможными профильными наградами графическая новелла Криса Уэйра получила — невиданное дело — приз газеты The Guardian за лучший дебют, ставящий автора вровень с Зэди Смит и Джонатаном Сафраном Фоером. С произведениями именитых писателей работу Уэйра роднит еще и тематика — жизнь отдельно взятой семьи на протяжении нескольких поколений: одинокий безрадостный Джимми Корриган не может построить отношения с отцом, а за сто лет до этого его дед переживает те же проблемы. Главный же фактор успеха книги — самобытная художественная манера: рассыпающиеся строгим калейдоскопом панели кажутся изощренной компьютерной графикой, но на деле методы Уэйра исключительно старомодны: бумага, карандаш, линейка.

20. Церебус

«Трубкозуб Церебус»/«Cerebus the Aardvark», Канада

Прямоходящий трубкозуб-мизантроп, награжденный всеми пороками, от жадности до пьянства, и полным отсутствием морали, живет в воображаемом мире под названием Эстарцион: на протяжении шести тысяч страниц (комикс признан самым долгоиграющим англоязычным авторским комиксом в истории) Церебус служит наемником, премьер-министром, папой римским, барменом и мессией. Эволюция персонажа примечательным образом соотносится с биографией художника: если импульсом к созданию «Церебуса» послужила госпитализации Дейва Сима после передозировки ЛСД, то, например, в процессе сбора материала для одной из новелл серии атеист Сим уверовал в Бога, стал исповедовать смесь иудаизма, ислама и христианства собственного сочинения и в порыве аскетизма продал всю мебель из своего дома. В профессиональном словаре даже существует термин «синдром Церебуса», обозначающий постепенную трансформацию какого-либо комикса из легкомысленной побасенки в сложную многозначительную историю.

21. Астробой

«Астробой»/«Tetsuwan Atomu», Япония

«Вот он летит, ля, весь железный, ля, с железными руками, ля!» — таким субтитром переведена песенка Астробоя в мультике из коллекции Культурного центра при японском посольстве в Москве. Не поспоришь: так и летит. Астро, или, как его еще называют, Могучий Атом, — робот в облике мальчишки, с реактивными движками в пятках и спаренными пулеметами в ягодицах. Созданный профессором Гэнмой в память о погибшем сыне, он с 1951 года борется на черно-белых страницах за добро и справедливость. Культурный феномен, затмивший японцам Микки-Мауса, герой первого в истории телевизионного аниме-сериала и самый, пожалуй, известный персонаж «бога манга» Осаму Тэдзуки, сегодня Астро чувствует себя как никогда великолепно: на 2009 год намечена мировая премьера полнометражного фильма, нарисованного на компьютере.

22. Гарфилд

«Гарфилд»/«Garfield», США

Долгоиграющее произведение Джима Дэвиса, попавшее в Книгу рекордов Гиннесса как самый печатаемый газетный комикс. Сам же Гарфилд, существуй он на самом деле, попал бы туда на правах самого ленивого кота в мире: свою единственную работу — ласкаться к хозяину по имени Джон — очаровательный рыжий комок шерсти выполняет изредка и с неохотой. Зато к хобби — спать, есть лазанью и пинать беззаветно влюбленного в него пса Оди — подходит основательно и со страстью. Никогда еще человеческие пороки не были отображены в нарисованном домашнем животном с такой тщательностью и любовью.

23. Джонни Си

«Джонни, маньяк-убийца»/«Johnny the Homicidal Maniac», США

Внешне схожий с лупоглазой зубочисткой душевнобольной юнец Джонни Си убивает при малейшем уколе раздражения: позвонившего в дверь коммивояжера, громкоголосых посетителей фастфуда, парочку, по-снобски обсуждающую киносеанс, — иногда ради разнообразия предварительно подвергнув жертв пыткам в подвале собственного дома. Оставшись наедине с собой, Джонни не останавливается, пытаясь совершить суицид под увещевания голоса разума, исходящего от пригвожденного к стене кролика. Стрипы о страдающем бессонницей маньяке художник Джонен Васкез изначально публиковал в готическом журнале Carpe Noctem, но вскоре нашел им адекватное пристанище в издательстве Slave

Labor Graphics — оплоте мрачноватого юмора образца середины 90-х.

24. Спайдер Иерусалим

«Трансметрополитен»/«Transmetropolitan», США

Немолодой уже человек без признаков волосяного покрова на голове, с вечной сигаретой в зубах и репортерской сумкой наперевес, в перерывах между пьянками и употреблением наркотиков борется с коррумпированным правительством словом и делом. Отец гонзо-журналистики Хантер Томпсон, бывший колумнист Rolling Stone и автор «Ромового дневника», перекочевал в комиксы под именем Спайдера Иерусалима усилиями писателя Уоррена Эллиса и художника Дэрика Робертсона. В борьбе против приспешников президента, списанного с Ричарда Никсона, герой Transmetropolitan использует кулаки, пистолеты и даже ракетницу, но главным своим оружием считает независимую городскую газету, сотрудником которой является. История завзятого наркомана, алкоголика и матерщинника (в одной из обличительных статей он повторяет слово fuck шесть тысяч раз), помогающего униженным и оскорбленным, — тот нередкий случай, когда циник и мизантроп выступает на стороне добра.

25. Дилберт

«Дилберт»/«Dilbert», США

Детище Скотта Адамса, экономиста, всю жизнь страдавшего дислексией, повествует о типичном сотруднике большой корпорации — инженере, чаще препирающемся с начальником-идиотом (не исключено, что фабула сериала «Офис» подчерпнута именно из их отношений), чем что-либо проектирующем. Сюжетные ходы завязаны вокруг кафкианских бесконечных собраний, где никогда ничего не решается, многочисленных бюрократических проволочек и неожиданных решений, что посещают Дилберта в самый последний момент. Возвращаясь с работы, усталый герой нашего времени жалуется на жизнь Догберту — говорящей собаке, мечтающей захватить мир. «Дилберт» ежедневно печатается в двух с лишним тысячах газет (преимущественно экономических), на телевидении выходит одноименный сериал, кроме того, Адамс выпустил ряд сатирико-образовательных книг — «Принцип Дилберта», «Будущее по Дилберту» и «Совершенно секретное руководство по менеджменту».