В результате автоаварии у Стэнли (Дейв Дэйвис) и Одри Мартин (Карли Холл) погибает сын Николас (Бо Бойд). Поскольку Стэнли был немного нетрезв за рулем, безутешная и крайне религиозная Одри во всем винит супруга. И тут к ней на помощь спешит Ватикан: священники говорят, что могут воскресить ребенка. В итоге Николас становится первым вернувшимся с того света человеком, а Стэнли бросает пить и примеряет рясу священника, которая не сильно помогает ему быть ближе к сыну. С возрастом Николас (Джулиан Мозер) превращается в живой символ церкви, которая продолжает воскрешать мертвецов, а Стэнли трудится пастором (читает виртуальные проповеди и онлайн исповедует воскресших), пока один из его подопечных не устраивает теракт. Тогда священник обращается за помощью к хакерше по прозвищу Свитч (Эрика Чейз), которая помогает ему выяснить, что это не первый случай, когда возрожденный сошел с ума. Кажется, за всем этим стоит какой‑то колоссальный заговор.
За десять лет скринлайфScreen life (жизнь на экране) — формат киноповествования, где все события фильма происходят полностью на экране компьютера, планшета или смартфона. перестал быть чем‑то революционным и даже успел набить оскомину — в первую очередь однообразностью формы. Экран компьютера остается экраном компьютера, что бы на нем ни происходило: сверхъестественный хоррор, шпионский триллер или семейный детектив. К тому же смотреть на мониторы гаджетов в кинотеатре такое себе удовольствие — не аутентичнее ли это делать дома с помощью тех же самых гаджетов? Скринлайф-вселенная Тимура Бекмамбетова не дает ответа на этот вопрос. Плюс известный продюсер и режиссер явно поспешил, когда сказал, что открыл новый киноязык. Он так и не прижился в большом кино, оставшись занятным формалистским экспериментом — не более того.
Тем не менее Бекмамбетов упорно продолжает продюсировать фильмы в этом формате, а не из охваченных жанров остается только фэнтези (вдохновленная «Волшебником страны Оз» провальная картина «Взломать блогеров» не является частью скринлайф-канона). Что касается «Возрожденных», то они сделаны не в жанре хоррора, как сперва можно было подумать, а фантастического триллера. Режиссер Егор Баранов вновь после «Аванпоста» обращает взор в будущее, которое не сулит ничего хорошего. Только если в «Аванпосте» Землю собирались колонизировать инопланетяне, то в «Возрожденных» Ватикан перенаселяет ее воскресшими.
При этом Баранов не первый режиссер, который решил снять антиклерикальный сайфай с использованием виртуальных технологий. Так, несколько лет назад надежда фантастики Нилл Бломкамп («Район № 9», «Робот по имени Чаппи») во время карантина выпустил хоррор про виртуальный экзорцизм. Но Бломкампа, как водится, хватило только на идею. Ее реализация хромала на обе ноги. Другое дело — «Возрожденные», которые могут похвастаться действительно захватывающим сценарием. Все дело в том, что в картине Баранова уживаются сразу три фильма.
Первый — это семейная драма. Обычная американская семья не может справиться с последствиями автомобильной катастрофы, унесшей жизнь их сына-подростка. Нечто подобное, только с участием маленького ребенка и дальнобойной фуры, мы уже видели в «Кладбище домашних животных» по Стивену Кингу. Там, правда, на помощь безутешному отцу пришло старое индейское кладбище, способное воскрешать умерших, а здесь на выручку сходящей с ума от горе матери спешит Ватикан.
Второй фильм — это антинаучная фантастика. Церковники напирают на то, что, если они раскроют причину чуда, оно перестанет быть чудом, поэтому людям, как и во всякой религии, остается только одно: верить в божественную природу воскрешения. Церковь в фильме из религиозного института превращается в какой‑то абсолютно непрозрачный, как магический шар, Научно-исследовательский институт чародейства и волшебства, который наотрез отказывается делиться своими секретами, что больше свойственно алхимикам и сектантам.
Третий фильм — это конспирологический триллер. Главный герой — Стэнли Мартин — ощущает себя частью глобального заговора, как Розмари Вудхаус или Фокс Малдер. Только если в «Ребенке Розмари» источником заговора были сатанисты, а в «Секретных материалах» — теневое правительство, то в «Возрожденных» — Ватикан, который хочет утаить от людей, что с воскресшими, как и в «Кладбище домашних животных», людьми что‑то не так. После возвращения к жизни они становятся страшно агрессивными, а когда дело доходит до терактов и создания террористической ячейки, ребром встает вопрос: насколько массовый характер носит это помешательство?
Будь «Возрожденные» чем‑то одним, их не было бы так интересно смотреть. А тут эти три фильма отражаются друг в друге, как в зеркальном лабиринте, поэтому блуждание по нему производит такой гипнотический эффект. Никогда не знаешь, что тебя ждет за следующим поворотом — уж больно умело режиссер жонглирует жанрами. При этом самая интересная и, пожалуй, актуальная тема в фильме — социальная критика религиозных институтов, невозможная в современной России. Что произойдет, если церковь получит неограниченную власть над жизнью и смертью? Как светское государство превращается в конфессиональное, а священник из исповедника — в штатного психолога? Как «тайное знание», сосредоточенное в руках группы людей, приближает конец света?
Фильм не дает ответов, а призывает дискутировать на эти темы. И пусть финал «Возрожденных» производит скорее разочаровывающее впечатление (такой исход мы уже видели не раз — в частности, в «Дороге на Арлингтон»), картина Егора Баранова в плане увлекательности даст фору некоторым эпизодам «Черного зеркала», из которого вышел весь современный камерный и, чего уж там, мизантропический сайфай.
Евгения Ткачева
