Неделя опасной жизни Звягинцев и зубы, «Игра престолов» на HBO, печальная история Монте Хеллмана, «Спящая красавица» Брейи

В преддверии выхода «Елены» Звягинцева ходил брать интервью у автора для бумажного журнала. Шел по понятным причинам с нелегким сердцем, но первоначальная напряженность, к счастью, отступила сама собой, когда в процессе беседы я вдруг начал терять сознание от зубной боли. Из полезных наблюдений — вот мы придирались к Звягинцеву за некоторую выспренность речи его героев, все эти «я погубил моих детей» и «ты не понимаешь положения дела», в том смысле, что это так вроде бы специально придумано для удобства фестивальных титровальщиков. А он на самом деле так разговаривает. Более того — кажется, теперь я сам так начал разговаривать. Непонятно, что с этим делать теперь и как быть.

Второе по силе впечатление недели — первый сезон «Игры престолов», проглоченный залпом за одну ночь: 10 часов чистой радости, потом пару дней очень стыдно и болит голова, в общем — яростно рекомендую. Для тех немногих, кто еще не, — это экранизация первого из (пока что) пяти томов фантазийного цикла, написанного американским имперсонатором публициста М.Ю.Соколова. Место действия — постмифологическое альтернативное Средневековье, герой — циничный, но обаятельный карлик, отпрыск знатного рода, специализирующегося на кровосмесительстве и интригах, впрочем, сам он по причине малого роста сперва вне игры и занят в основном чтением книг и посещеньем публичных домов. На втором плане немножко страдают несколько положительных персонажей (главные — Шон Бин в роли состарившегося Боромира и его 12-летняя дочка, которая хочет быть мужчиной). Возникает ряд моральных дилемм, но в основном все посвящено протыканию людей насквозь, осквернению девственниц, дефенестрации детей, самому импозантному персонажу в какой-то момент для красоты выливают на голову бадейку расплавленного золота — в общем, Джон Милиус, недавно показавший людям с HBO, как надо делать исторические телепередачи, старался не зря (артиста Момоа, в «Престолах» играющего варварскую секс-машину, после этого взяли Конаном в глупый ремейк милиусовского «Конана» — так что круг пусть и не самым удачным образом, но замкнулся).

Что еще любопытно, «Престолы» — как бы эпическое фэнтези, при этом оттуда невзначай выброшены две ключевые составляющие жанра. Во-первых, почти нет собственно фэнтези: одно более-менее волшебное событие происходит на титрах первой серии, второе — за минуту до конца последней. Во-вторых — нет как такового и эпоса. Многотысячные армии изображают двадцать человек с топорами, главная битва показана следующим образом: карлик поднимает войско в атаку, потом ему сзади на голову случайно наступает кто-то из своих, затемнение, он открывает глаза: «Так чего, мы победили, да?» Еще — если учесть, как там не везет приличным героям, второй сезон (вроде бы — весной будущего года), по идее, должен быть целиком о приключениях подонков — в общем, поздравим себя с падением последней цитадели романтизма.

Кроме того, чтоб как-то компенсировать отсутствие венецианских впечатлений — хотя, по правде говоря, из описанного оттуда коллегами немедленно увидеть хочется только Альфредсона, Кроненберга и, о'кей, может быть, Фридкина, — посмотрел два как бы важных, но у нас обделенных вниманием фильма из прошлогодней венецианской программы.

Первый — «Дорога в никуда» Монте Хеллмана, исповедальный нуар про природу кинематографа, получивший михалковского «Специального льва», чем, как и в случае с Михалковым, многие год назад были недовольны.

Хеллман — фигура, вызывающая массу нежности, в первую очередь из-за своей невезучести. Многообещающий автор из первой обоймы «Нового Голливуда», начинал одновременно с Копполой и остальными на фабрике у Роджера Кормана, но, в отличие от остальных, так оттуда и не выбрался. Главный его фильм (так по крайней мере считается) — «Двухполосное шоссе» с Уорреном Отсом, лучший — «Бойцовый петух» с тем же Отсом и петухом; плюс у него есть два довольно скучных, плавно переходящих друг в друга экзистенциальных вестерна с молодым Николсоном (и опять-таки Отсом), откуда, как принято думать, Джармуш многое позаимствовал для «Мертвеца». К девяностым он триумфально закончил карьеру картиной про Деда Мороза с топором, которую теперь называет своей главной удачей (не без оснований, заметим), и устроился преподавать. Сейчас ему под 80, «Дорога в никуда» — неожиданный камбэк в кино, снято на два фотоаппарата, вместо бюджета — кредитная карточка старшей дочки, где, впрочем, хватило денег на красивейшую женщину планеты Шаннин Соссамон. Фильм начинается с замечательной долгой сцены, где она сушит ногти феном, что несколько задирает планку ожиданий. Дальше — похожий на порноактера молодой гений пытается делать кино по мотивам криминальной хроники, про то, как похожий на порноактера пожилой застройщик и его роковая подруга Вельма Дюран присвоили чужие деньги и покончили с собой. Поскольку герой — гений, у него мечтает бесплатно сниматься Скарлетт Йоханссон, но он кривится и едет в Рим прослушивать непрофессиональную актрису (собственно, Соссамон), которая до того снялась в софт-порно про вампиров. Они с режиссером влюбляются, смотрят в постели Бергмана и Престона Стерджеса, при этом все указывает на то, что актриса — никакая не актриса, а настоящая Вельма Дюран, которая не умерла, а сбежала в Италию. Дополнительный поворот (парадоксальный вдвойне, так как происходит, кажется, на десятой минуте) — никакой Вельмы не было, а актриса — правда актриса, которую застройщик нанял изображать роковую подружку, чтоб запутать налоговую.

Поскольку Соссамон светит как-то сама по себе, а все вокруг нее похожи на порноактеров и говорят как автоответчики (бедная Доминик Суэйн зачем-то появляется в роли развратной блогерши), здесь долго ищешь какой-то подвох — вот сейчас откроется новый уровень реальности, и окажется, что все это тонкая ирония мастера над самим собой (альтер эго Хеллмана ко всему зовут Хейвен, ну правда, не может же это быть всерьез). Я сломался на моменте, когда, досмотрев «Седьмую печать», альтер эго поворачивается к явно скучающей Соссамон и дрожащим от впечатлений голосом говорит: «What a fucking masterpiece». Там к этому моменту все окончательно путается, и уже неясно, платят ей, чтоб она с ним рядом лежала и делала вид, что ей все это интересно, или нет. Хочется верить, что платят, иначе совсем грустно.

Зато — довольно очаровательная «Спящая красавица» Катрин Брейи, она тоже была в Венеции, в какой-то параллельной программе. Недорогая, недлинная, но затейливая штука, снятая для телеканала Arte — второе после «Синей бороды» обращение автора к жанру книжки-раскраски. Противная русская принцесса засыпает шестилетней в начале XX века, а просыпается уже в шестнадцать в современном Париже, где пытается подарить себя какому-то напомаженному первокурснику, которого спросонья приняла за принца, но тот предсказуемо оказывается мудаком. Поскольку ситуация, в общем, типовая, особо не развернешься, большая часть фильма отдана под приключения девочки во сне — а снится ей «Снежная королева» с вкраплениями из прочитанной перед сном статьи о гермафродитах из Брокгауза. Маленькая Разбойница — ясное дело, лесбиянка, ворота в мир снов стережет трогательный людоед в чирьях, героиня мастерски играет в боулинг мертвыми головами. В надежде почитать, как все это трактует автор, забил в гугл «Катрин Брейя выжила из ума» и сразу наткнулся на душераздирающую историю двухлетней давности: когда Брейя серьезно заболела и подруги-феминистки больше не захотели с ней играть, к ней втерся в доверие фальшивый сын Софи Лорен, который выманил у старушки чек на 600 тысяч евро. Брейя, когда пришла в себя, написала про это роман и теперь собирается делать по нему высокобюджетное кино с Наоми Дорониной в главной роли. Монте Хеллман, в общем, съешь свой ботинок. Фильм, понятно, мало кто посмотрит, но вот трейлер хотя бы, он того стоит: