Неделя опасной жизни Арбузы, интерпретации, режиссерская версия «Запрещенного приема», «Красный штат» Кевина Смита, старшие МакДонах и Буслов

Поскольку в Москве сплошные интриги и подковерная возня, временно переселился в Пермь, где для закалки характера ежедневно посещаю по две-три современные театральные постановки. Кроме прочего, видел спектакль про то, как лысые люди кидаются арбузами (замечательный, по-моему) и новую пьесу Вырыпаева в постановке актуального новосибирского театра — шесть артистов полтора часа визжат фальшивыми голосами и грохочут стульями, упоминается Освенцим и война в Ираке. Умные коллеги утверждают, что пьеса на самом деле хорошая и валят все на режиссера, а мне кажется, это самая адекватная реализация идей автора — если не считать многообещающего, но почему-то до сих пор не реализованного варианта с театром кошек. Еще тут целыми днями показывают новую Миранду Джулай (ох) и старого Мудиcсона (какая все-таки жалость, что Оксана Акиньшина выросла). Мудиcсона в этом году должны были произвести в культурные герои Пермского края и познакомить с Сорокиным, но этот чертов ваххабит простудился и не приехал.

Чтоб окончательно не поумнеть, посмотрел режиссерскую версию «Sucker Punch» — неожиданно занятную. Казалось бы, рискованная затея, там и от прокатного варианта многих тошнит стразами (плюс со Снайдером были примеры, когда он постфактум все портил — удлиненные «Хранители», например), но тем не менее. Она длинней минут на двадцать — большей частью за счет дополнительного расхода боеприпасов и цитат из Марка Твена. Из важного — общие танцы под кавер «Love Is a Drug» в начале и длинная речь Джона Хэмма о том, почему героиня обязана ему дать, в конце. Которая, с одной стороны, доводит до логического конца длящуюся весь фильм перекличку между темой потери невинности и темой хирургического вмешательства в мозг, а с другой — довольно сильно смещает акценты. В новой редакции автор не так категоричен в своем утверждении, что и то, и другое — это обязательно плохо. 

A «Красный штат» Кевина Смита, конечно, ближе к Вырыпаеву, чем к Снайдеру, но это тоже не обязательно плохо. После «Санденса» вокруг него была странная паника: критический консенсус сообщал, что автор сошел с ума, прокатчики разбежались, Смит собирался лично возить фильм по Америке и обходить зрителей с шляпой, но закончилось все парой сеансов на даче у Тарантино, после чего картина отправилась в торренты.

Первые минут тридцать понять, из-за чего вообще шум, довольно трудно. В меру бодрый хоррор с довольно безобидными сатирическими рюшечками. Неопрятные старшеклассники записываются по интернету на блядки и попадают в плен к лучезарным христианским фундаменталистам, которые коротают время до Апокалипсиса, читая Первое послание к коринфянам и убивая геев, а потом еще пикетируя их похороны. А поскольку Смит, как многие авторы из 1990-х, — в первую очередь высококлассный болтун, у него даже фильм ужасов получается разговорный: великий артист Майкл Паркc, едва появившись, выдает монолог о содомии и божественной любви, который длится, кажется, минут десять (а как заканчивается, понимаешь, что с удовольствием бы еще минуть пять послушал). Глаз немного цепляется за то, что жертв (и представляемую ими секулярную Америку) автор рисует как-то без лишнего сочувствия, но в остальном — ничто не предвещает.

Потом вдруг без предупреждения меняется жанр: подключаются силовые структуры (в подтверждение мысли о жидо-атеистическом заговоре против белой Америки их изображают Джон Гудман и Кевин Поллак) вместо условного сатирического «Хостела» намечается скорее «Собачий полдень». А пока зритель осмысляет этот кульбит (не слишком изящный, но в силу резкости впечатление производящий), следует второй. Образно говоря — вот Кевин Смит, чего мы про него не знаем, как сказал бы Роршах, «толстый, при деньгах, либеральные взгляды», и тут эта ватрушка вдруг сигает на два метра с диким воплем, в прыжке превращаясь в В.И.Новодворскую напополам с Прохановым и с двумя калашниковыми наперевес. Выдавать детали не хочется (тем более, кто знаком с референтными авторами, уже угадали ключевой тезис: даже фашист-фундаменталист-каннибал в сапожках из детской кожи все равно милей кровавого путинского режима), короче, следующий час автор полюбившихся комедий про говно, осликов и яйца, со стрельбой и проклятиями ломится в такую тундру, что в какой-то момент там уже должны ангелы вострубить, причем не как в «Догме», а всерьез. В конечном счете все это скорее занятно, чем хорошо. И здравая мысль — современный мир делится не на лево-право, Восток-Запад, Америку-арабов etc., а исключительно на нормальных и ненормальных, причем в крайне неудачном соотношении — все-таки сильно теряет в здравости, когда рассказывающий ее человек сам срывается на визг (Смит, кажется, сам это чувствует и в конце пробует еще раз кувырнуться, став из Проханова братом Коэном). Но если одна из главных задач искусства — удивлять, в общем, удивил, что уж там.

Из более однозначных удовольствий — дебютный «The Guard» Джона Майкла МакДонаха, старшего брата Мартина (судя по физиономии и скромной фильмографии все 1990-е и нулевые он отгонял от младшего хулиганов). В ноябре выйдет в кино под традиционно идиотским названием. Брэндон Глисон — толстый провинциальный полицейский, который всех нанавидит, ест ЛСД, спорит с умирающей мамой о Гончарове и Достоевском (звучат золотые слова, что все зло в мире — от русской литературы) и попутно раздумывает, не искоренить ли ему коррупцию и наркомафию. В гостевых ролях — Дон Чидл (фэбээровец в командировке) и Марк Стронг (убийца из Лондона). Ключевая фраза: «Я ирландец, расизм — часть нашей национальной культуры». Несмотря на очевидные методологические совпадения с «Брюгге» (помимо Достоевского есть занятный разговор о Ницше и вообще о месте философов в поп-культуре), больше похоже на Рогожкина или на доброго Балабанова. Закономерным образом — гигантский народный хит дома в Ирландии.

К разговору о старших братьях — довольно здоровское «Бабло» Буслова-старшего (безобразный ролик, зачем-то опубликованный у нас на прошлой неделе, к счастью, не имеет к фильму почти никакого отношения). В пересказе это что-то, что не хочется смотреть даже под страхом смерти — бандитская комедия про приключения чемоданчика с миллионом, довольно функциональные диалоги, снято простенькой почти телевизионной камерой (кинематографических находок на полтора часа ровно две — зато хорошие и в нужных местах). На практике — страшно симпатичное и неглупое кино, второй абзац вспоминать мифического доброго Балабанова — это, конечно, не дело, но другой вариант (что это русский аналог Гая Ричи, каким он был до того, как неудачно женился) звучит еще более отталкивающе — в общем, полюбопытствуйте в перерыве между Бергманом и Мирандой Джулай.