Дугаев о мире будущего Атака поддельных поляроидов

Говорят, недавно на улицах Нью-Йорка появились ловушки для хипстеров: волчьи капканы, в которых лежат желтая велосипедная цепь, темные очки в толстой оправе, жестянка пива Pabst Blue Ribbon и фотоаппарат Holga.

Последний знаменит тем, что сделан в Ки­тае, снимает на широкую пленку и превращает любую сцену в экзотическую игру света и тени, по которой не всегда можно разобраться, что на самом деле происходит в кадре. После того как были остановлены заводы Polaroid, «хольга» стала главным проводником модной ностальгической эстетики, встав в один ряд с реставрированной «веспой» и потрепанными «адидасами» образца 1982 года.

Любовь человечества к ветхой фотоаппаратуре, в принципе, понятна. Вступая в воображаемый конфликт с миром чистогана, нью-йоркские хипстеры мечтают жить в собственном детстве, когда джинсы делались в Америке, автомобили были красивыми, а поляроиды висели на каждом холодильнике. Ложная тоска по СССР в ходу и у нас — разве что место поляроида там занимал двуглазый аппарат «Любитель».

Проблема хипстера, однако, заключается в том, что на широкую пленку влезает всего двенадцать кадров, а проявка и сканирование стоят денег. Поэтому хипстер фотографирует телефоном, а эффект «хольги» или поляроида симу­лирует с помощью специального приложения. В результате моя лента в фейсбуке чуть менее чем наполовину состоит из пропущенных сквозь фильтры квадратных снимков. Эта стилизация почти так же заразна, как FarmVille.

Мода на поддельный поляроид — не первая ­попытка подсластить пилюлю мобилографии. Мы уже видели массированное наступление HDR ­(захлебнулось), партизанский маневр Tilt-Shift (провалился), хитроумную операцию автоматических панорамоделок — тоже не удалась. Но последняя атака лоу-фая настолько успешна, что нам, похоже, придется с ней жить.

Началось все с Hipstamatic — удивительного приложения, которым можно делать один кадр в десять секунд («карточка», видите ли, «печатается»), а за каждый новый «объектив» и «пленку» надо заплатить лишнюю копеечку. Все эти кавычки, впрочем, не помешали Деймону Уинтеру из New York Times сфотографировать «хипстаматиком» военную операцию в Афганистане и получить за нее приз на World Press Photo. Ну а потом пошло-поеха­ло. Даже странно, что для приложений, превращающих честные фотографии в карточки из личного архива Энди Уорхола, еще не завели категорию в iTunes.

Теперь в ходу Instagram — уже не просто набор фильтров, но целая социальная сеть, которая превращает обмен поцарапанными, сверхконтрастными и вписанными в квадрат снимками в коллективную фотооргию, сравнимую по масштабу с «Фликром» первого разлива, и за несколько недель перевалила за два миллиона пользователей. Карточки чудесны. Вот фрагмент сакуры. Вот фрагмент лестницы. Вот фрагмент чьего-то лица. У каждой — какие-то лайки, комментарии. На сто кадров — только один интересный, но кого это волнует? Не важно, что изображено на снимке. Важно, что он выглядит, как привет из эпохи, которой никогда не было.

Не знаю, что делать с этими людьми. Наверное, перевоспитывать, но лично я уже надел пижаму. Есть, правда, одна мысль. Дело в том, что, пока мир оплакивал смерть поляроида, вся Япония продолжала спокойно снимать на фотоаппараты Instax — очень похожие на поляроид камеры, которые Fujifilm выпускает с конца 1990-х и скоро вроде бы начнет возить в Россию. Мне кажется, это отличная приманка. Осталось выяснить, где здесь продают капканы.