Что смотреть на фестивале «Другое кино» «Цезарь должен умереть» братьев Тавиани

На сцене умирает римский император. Актеры в красных тогах с бутафорскими мечами доигрывают шекспировского «Юлия Цезаря», переодеваются в футболки и спортивные штаны и расходятся по своим камерам. Долгие статичные планы: каждого из главных героев провожают в его комнату и запирают на засов двойную дверь. Между этим цветным эпизодом и его более развернутым повторением в конце — черно-белая документация шести месяцев подготовки спектакля в итальянской тюрьме строгого режима, где из чтения диалогов в столовой, на прогулке и в камерах последовательно скроен шекспировский сюжет, с отступлениями и запинками.

Полудокументальный фильм Паоло и Витторио Тавиани, получивший этой зимой главный приз Берлинале, режиссеры задумали после того, как попали в реально существующий театр тюрьмы Ребиббия на спектакль по куплетам Дантова «Ада». Растрогавшись, они вернулись туда с предложением делать фильм и получили немедленное согласие постановщика Фабио Кавалли — единственного участника труппы, не отбывающего тюремный срок. Почему в тюрьме оказались остальные, можно подробно узнать из самого фильма. Любуясь своими героями, Тавиани делают им целых два набора экранных проб. Первый — титры, появляющиеся под портретом каждого: как зовут, откуда родом, за что и сколько лет получил (заключенным предлагали взять фальшивые имена, но ни один не согласился). Вторые — собственно кинопробы, где герои снова называют свои имена, исполняя пару нехитрых заданий, которые Тавиани издавна используют на всех своих кастингах. Каждый из актеров говорит на своем диалекте, в диалоги порой просачиваются их личные выяснения отношений, по пути в коридорах и камерах они сбивчиво прорабатывают характеры своих персонажей, и две реальности постепенно сшиваются нехитрыми, но действенными стежками. Убийца, наркоторговец и член мафии взахлеб рассуждают о мотивировке выдуманных писателем заговорщиков, готовящих покушение на Цезаря, — чтобы произвести впечатление на зрителя, здесь ничего не нужно особенно приукрашивать.

К изображению экзотической тюремной фактуры Тавиани подходят аккуратно, с основательным восторгом. Фильм должен явить миру красивые души сидящих за решеткой итальянцев, и этот посыл задает ему вектор — никакой грязи, практически ничего личного или двусмысленного, несмотря на богатый на возможности материал, в нем нет. Каждый неоднозначный момент разрешается трогательным мажорным аккордом, умело вплетенным в повествование и почти всегда обнаруживающим режиссерскую руку. Вот сцена убийства — толпа схлынула, заговорщики зашли в закоулок и обступили Цезаря. Через минуту становится ясно, что толпой была масса остальных заключенных в тюремном дворе, и исчезли они потому, что время прогулки закончилось, а актерскому составу дарят поблажку трое охранников, с балкончика уговаривающие один другого дать мужикам доиграть эпизод. Вот Брут вещает перед толпой — та же толпа приветствует его криками из камер и стучит по оконным решеткам. Где-то здесь и проходит граница туманного определения «полудокументальный»: создается парадоксальное впечатление, что документальная часть фильма — это собственно работа над постановкой Шекспира, а игровая — каждое бережно срежиссированное столкновение с реальностью, от которого историю уберегают, отгородив на всякий случай дополнительной мерой условности — убрав цвет из большей части фильма. И здесь вспоминаешь о том, что обоим братьям Тавиани сейчас больше восьмидесяти лет: если бы этот сюжет взялся ставить кто-то молодой и дерзкий, из всех зазоров и нестыковок, пожалуй, лилась бы бутафорская кровь или что похуже. Старики же, мудро минуя поводы для эпатажа, честно рассказывают о том, что их тронуло и впечатлило.

Два самых крупных фестиваля в этом году показали рекордное количество фильмов, поставленных режиссерами пенсионного возраста; многим из них раздали награды, и все, разумеется, об этом спорят: старость — горячий, что называется, фестивальный сюжет. «Золотой медведь», полученный Тавиани, стал первой ласточкой этого тренда в начале года в Берлине, и там тоже жюри наперебой упрекали в консервативности выбора. Был он справедливым или нет — вопрос десятый, но если смотреть «Цезарь должен умереть» с этой точки зрения, то из того, что случается со стареющими режиссерами, в нем представлено, пожалуй, лучшее.