Новый альбом Боровика Ералаша

У каждого свое впечатление от попадания во внутреннюю Россию, далекую от больших городов, автомагистралей и широкополосного доступа в интернет. Для меня это город (так, по крайней мере, было написано на карте, которая туда привела) Холм в Новгородской области. Ни одного дома, кроме больницы и церкви, выше двух этажей. Обширнейшее кладбище, наползающее на жилые кварталы. Безлюдные улицы, утопающие в древесной стружке. Удивительная табличка «супермаркет» на двери, за которой открывается помещение полтора на полтора метра, где в центре на табуретке сидит женщина с кассовым аппаратом на коленях, а по периметру ее плотно окружают картонные коробки с французской консервацией и китайской лапшой. Тому, кому довелось больше скитаться, легче делиться историями из этого удивительного мира, где красота осатаневшей от беспризорности природы сочетается со зримым финалом цивилизации. Новый альбом «Киберроисся» сибирско-питерского эксцентрика Боровика Ералаша именно о пребывании в таких местах. Причем местах не столь отдаленных — если верить автору, это ощущение мы носим внутри.

Что происходит в «Киберроисси»? Во-первых, звук: из разных окон доносятся пружинистая подъездная песнь для объевшихся аптечными снадобьями пацанов, лишенное солнца регги, и джангл, больше похожий на сбой в компьютере, и хоррор-рейв, и абсурдистское электро, и какие-то совершенно ни к чему не приспособленные звуковые конструкции — вроде тех нагромождений ржавых палок, по которым любят лазить дети. Во-вторых, песни — их тут с горкой: есть кавер на «Руки вверх!», спетый будто от лица зомби, истеричное посвящение лидеру «Братьев шимпанзе», англоязычный сити-гимн Омска, который наверняка оценят любители профильного мема с птичкой, совместные работы с петербуржской фолк-дивой Дарьей Викторовной и даже солдатский шлягер про литовского родственника по фамилии Пиздаускас — и после каждой из семнадцати композиций неслышимый голос будто произносит: «And now for something completely different». Ироничные отсылки к затертым кассетам с танцевальной музыкой от студии «Союз» не должны смущать, как и грязный рокерский саунд: «Киберроисся» — это и есть такой протопанк эры шизозоя, кибербылина для тех, кто заметил апокалипсис, ультрапопс для знатоков. Кое-где ломаная линия «Киберроисси» пересекается с новым «Кровостоком» (особенно с опусом «Деревня»), что-то ползучее крадется и по альбомам «4 позиций Бруно» — но это все же костровые страшилки, жуткие за счет своей достоверности. Смерти в избытке и на «Киберроисси», но метод Боровика в том, что бороться с ней стоит по сказочным правилам: побеждая смехом.

На этих страницах недавно поднималась тема о том, кому нужны русские артисты, — хотелось бы ответить из темного угла. Истории героев этой рубрики в первую очередь о том, что быть нужным себе, своим друзьям, своему очень узкому кругу — это совсем не стыдно. Невозможно охать разом из-за того, что русским музыкантам не хватает самобытности, и поражаться тому, как ни у кого, кроме прослойки сугубо жанровых коллективов, не удается выбраться наружу и нормально гастролировать. Изоляция, самовольная или, как это было тридцать лет назад, принудительная, не мешала никому — нарастить свой багаж, свои взгляды и свой стиль можно, только если целенаправленно пребывать в себе и не думать о том, как это смотрится с неведомой стороны, с ее местечковыми, по сути, критериями, искусно навязанными всему миру. Это не значит, что местопребывание музыки должно ограничиваться квартирой и дружественным подвалом. Боровик Ералаш, раз уж о нем речь, за последний год неоднократно проезжался с концертной программой по самым отдаленным и внезапным местам страны, везде занимаясь благим делом — разрушая канон, что жанровые персонажи должны кучковаться по интересам и играть только с себе подобными: грайндеры с грайндерами, блэкеры с блэкерами, эмбиентщики с такими же сутулыми парнями за ноутбуками. Собственно, «Киберроисся» — это и есть такой выездной мастер-класс по слому субкультурных границ. В день выхода «Киберроисси» «Афиша» пообщалась с автором альбома Алексеем Боровиком.

— Ты как-нибудь определял, для кого эта музыка?

— Для всех, кто ищет нового. Для тех, кто воспринимает психоделию не как расслабон под солнышком или эзотерические брюлики, а как опыт изменения себя. Опыт необходимый, но часто очень болезненный. И еще — для борцов за права бегемотов-трансвеститов.

— Почему все-таки «Киберроисся»?

— Потому что Киберроисся уже наступила. Типа нанотехнологии, но в портянках и валенках. Мы с женой были в алтайской деревне прошлым летом, там нам в сельпо вдруг предложили рассчитаться банковской картой. И продавщица смотрела на карту, высчитывала батон, сгущенку и молоко. А в самой деревне — полуразрушенный Дом культуры, в котором гуляют коровы. А кругом невероятные горы, озера, долины. Вот это и есть Киберроисся. У нас ведь страшно и весело одновременно. Свежо и замшело. В чем-то убого, в другом — невыразимо красиво. Все сразу. Иностранцы, которых я возил сюда, говорили мне то же самое — они уезжали в восторге, но и в легком испуге при этом.

— Чем новый альбом отличается от предыдущей пластинки — «Лес — в небо дыра»?

— Ну, во-первых, тут в два раза больше песен. Потом тут почти весь арсенал моих духовых — от тромбона до владимирского рожка плюс олдовые синтезаторы и бластбиты. В «Киберроисси» больше улиц, подъездов, больше бытовой конкретики, но с акцентом на конспирологию и кладбищенский шепот. Если первый альбом мне напоминал кривую избушку где-то на выселках — там было замкнутое сектанство, то «Киберроисся» — это скорее калейдоскоп. Как письмо в бутылке, но непонятно — из прошлого века или из двадцать второго. Старый вроде и покоцанный, но при этом явно из недалекого будущего. Ты поднял, посмотрел, и что-то поменялось внутри.

— Чем ты вдохновлялся, когда делал «Киберроиссю»?

— Последние четыре месяца, когда шла запись основного материала, я минимизировал всякие новинки, чтобы сосредоточиться на своем звуке. А вообще альбом придумывался и писался полтора года — за это время много всего слушал, от Burmese до Тамары Миансаровой. Я бы выделил архангельскую группу «Поиграем и уйдем» — она покорила своей наивностью и мелодизмом. Также в прошлом году мы с друзьями дико угорели по Борису Усову и всем его группам. Знаешь, до того я думал, что московский рок 1990-х ничего самобытного не родил. А тут — целый мир, печальный и точный, это можно отдельно читать как поэзию. Еще запомнился альбом Venetian Snares «Cubist Reggae» — отличный пример того, как человек не ведется на натужную брутальность, характерную для экстремальной электроники и грайндкора, а вдруг предлагает свою тихую, но убедительную линию. Еще меня вставил и продолжает вдохновлять журнал «Крот», к которому я оказался причастен. А вообще больше всего штырили новые люди. И новые места — от нереального иранского города Язд до Удмуртии, Сибири и Алтая. На «Киберроиссю» сильно повлиял город Кронштадт — я там работал прошлой осенью и зимой реставратором. Вот этот шершавый и потусторонний звук альбома сильно связан с конкретным местом, с выходом к заливу, с провинциальной силой, с осенней внутренней мутацией.

— Что ты думаешь по поводу вечного спора между русской самобытной темой и западными стандартами качества? Насколько много у нас подражательства среди тех же андеграундных исполнителей?

— Я вместо ответа мог бы тебе прислать фото Дугина. Он еще тот киберколдун, у меня даже песня скоро о нем будет — называется «Дугинские нары». Опасность и крутизна нашего положения состоит в том, что Россия всегда между. Между Востоком и Западом, между водкой и кислотой, между отчаянием и эйфорией. А вот куда дальше вырулить — это уже зависит от конкретных людей. Самые талантливые русские чуваки всегда подминали под себя любую западную идею или целый стиль. Взять хоть «Коммунизм», «Ривущие струны» или Бабангиду. И это касается далеко не только музыки. Русский человек что-то подсмотрел, что-то добавил от себя, плюнул, дунул, и из этого народилось нечто невероятное — так во всем. У нас в андеграунде есть самобытные группы и отдельные артисты, способные ушатать любую мало-мальски подготовленную публику — например, «Да, Смерть!», AWOTT, IHNABTB, «Бром» в Москве, Денис Третьяков в Ростове, Саша Гоголев в Саратове, «Космические космонавты» в Новороссийске, «Анкылым», Черепихо, Андрей Иваныч в Питере, бригада Ромы Добро в Новосибирске и так далее. Тут и там возникают маленькие лейблы, DIY-клубы, что-то еще. Скажу больше: в российской подвальной шизокультуре уже успели вспыхнуть свои легенды — наши владимирские друзья «Братья шимпанзе» или «Ансамбль Христа Спасителя», «Ленина Пакет», «П…дец какой мент неприятный» — и, конечно же, великие братья-писатели. Все это появилось в нулевых или возникает прямо на наших глазах. Еще Владимир Борисович Козырев, человек в возрасте, работник вологодского завода, титан грустной синтезаторной песни. Перед приездом в Питер он просил по телефону, чтобы мы ему восемь котлет жареных приготовили. Такая у него концертная диета. Так что у нас своего достаточно, чтобы ни на кого не оглядываться.

— У тебя же есть собственный лейбл «Охлупень». Планируешь что-то выпускать на нем еще?

— В ближайшее время будет издана криптозоологическая карта Евразии, составленная по итогам парамузыкальной экспедиции «Бабай Потлач». Будут кассетные сплиты — питерский слабоумный джазкор «Родные березы» плюс финский авант-метал Pymathon, также сплит «Токарного паралича» и Grave Nigguz. Еще хочется сплит «Ночных грузчиков» и «Ночных снайперов», но с этим сложнее.

— Что, кстати, изображено на обложке альбома?

— За помощь в оформлении отдельный респект моей жене и ее студии «Десна». На обложке — киберпесьеглав Христофор, это такой запредельный святой, которого изображали с собачьей головой, он ведь был из неизвестной далекой страны. Потом голову перерисовывали на человеческую, но он до сих пор кое-где встречается как пес, а в некоторых храмах сквозь человеческое лицо проступает морда собаки. Христофор меня давно волнует в контексте моей уфологии и криптозоологии. Это тоже важный образ для меня. Мы ведь были и есть для остального мира песьеглавы — странные твари из непонятной страны.

Скачать альбом «Киберроисся» можно здесь.