Плети смирения, секс и последний танец: «Непослушная» и «Супер Майк-3» на Валентинов день

Экоактивистка Эльвира Цветаева (Анастасия Резник), кажется, больше времени проводит в Битцевском лесу, чем на парах в университете. Поэтому, когда над бором нависает строительная угроза, девушка поднимает волну протеста. Но к ней мало кто прислушивается, ведь постройкой небоскреба «Битца-тауэр» занимается молодой и уважаемый бизнесмен Матвей Рысак (Александр Петров), у которого есть власть и деньги. Единственное — в его жизни нет любви. Поэтому он решает соблазнить Элю самым изощренным способом. Он предлагает девушке пари: если она согласится провести с ним неделю, Матвей откажется от притязаний на лес. Однако герой Петрова уверен, что она останется с ним, как только узнает его получше.

Если вам кажется, что вы где‑то уже видели историю про сексуально озабоченного бизнесмена и его юную возлюбленную, то вам не кажется. Об этом были не только американские «Пятьдесят оттенков серого», но и более свежие польские «365 дней». В Польше и, если говорить шире, в Восточной Европе вообще сейчас бум эротического кино, который по касательной зацепил и Россию. Впрочем, секса в «Непослушной» так немного, что, увидев ее, режиссер культовых эротических мелодрам Залман Кинг почти наверняка был бы разочарован. Зато, как сказал бы герой Петрова, в фильме очень много кринжа. Да что там, каждая секунда этого фильма — лютый кринж. К концу картины устаешь смеяться от нелепости всего происходящего, а лента без малого идет два часа!

Главная проблема «Непослушной» в ее серьезности. Вообще непонятно, как в 2023 году подобное кино можно снимать без иронии? Оказывается, можно, если вы не понимаете, что уже «Дикая орхидея» (1989), золотая классика жанра, сама по себе была смехотворным фильмом. Однако в «Орхидее» были Жаклин Биссе, Мики Рурк и разнузданный восьмидесятнический вайб, которому веришь. В «Непослушной» не веришь никому и ничему. Не веришь Анастасии Резник, которая с надутыми губками играет экоактивистку. Не веришь Александру Петрову, который внешне стал похож на рэпера Басту и пошел по пути Мики Рурка, то есть по наклонной. Но главное — не веришь режиссеру Дмитрию Суворову, который снял не стилизацию даже, а третье-римскую копию греческого оригинала. И который, что бы ни случилось, словно волк, все смотрит в лес. Так, в его предыдущей работе — неплохом, кстати, фильме-катастрофе «Одна» — жертва авиакрушения пыталась выжить в русской тайге. Тут — девушка пытается спасти лес, но сразу же забывает о Битцевском парке, стоит ей оказаться в пылких объятьях Петрова (хотя у нее вроде как есть парень, страшно похожий на Арчи Эндрюса из сериала «Ривердэйл», и он ближе к финалу начинает ее подло слатшеймить).

Смешно, кстати, что еще в середине фильма персонажи Резник и Петрова заключают договор, по которому у них не будет секса, но как только Эля переезжает к Матвею (непонятно, когда он вообще работает?), он сразу лезет к ней в трусы. Ах да, еще у этого фрустрированного бизнесмена есть БДСМ-комната, хотя он божится, что никогда не читал и не видел «Пятьдесят оттенков серого». И даже в самый ответственный момент, когда уже вроде как надо посмотреть это кино и сделать выводы, герой Петрова смотрит другой фильм: «Одну» Суворова (ну хоть тут режиссер не удержался от метаронии!).

Казалось бы, сюжетный троп о тонко чувствующем яппи («9 ½ недель», «Красотка», вот это все) стоило оставить в 1980-х, но проблема в том, что режиссеры-миллениалы (не только Суворов, но и, скажем, Петр Тодоровский, постановщик «Лавстори» с тем же Петровым) выросли на восьмидесятническом кино и как будто неосознанно воспроизводят его отыгранные штампы. И ладно проблема была бы только в штампах.

Тодоровский-младший в «Лавстори» хотя бы придумал обаятельных героев. У Суворова не хватило запала даже на это. Все, на что хватило режиссерской фантазии, так это на непрошеный фрейдизм (у обоих героев проблемы с родителями, точнее с папами). На лихо снятую сцену с петтингом в автомобиле, как в открывающем эпизоде второго «Основного инстинкта». И на откровенно провокационный месседж, сводящейся к тому, что, пока завистливые студентики мастурбируют у себя в общаге, настоящие мужики достают припрятанный бандаж, чтобы порадовать свою вторую половинку.

Кому же тогда можно посоветовать «Непослушную»? Тем, кто не читал и не смотрел «Пятьдесят оттенков серого». Тем, кто родился в новом тысячелетии и не видел золотой классики эротических мелодрам и триллеров 1980-х. Тем, кто не надорвет живот, когда главная героиня испытает оргазм на зачете. Тем, кого не воротит от пафосного лакшери и фетишизации люксового лайфстайла. Тем, кто не испугается услышать сказку о двухголовом волке и лисе (даже не спрашивайте!). Тем, кого не смутит, что название фильма на экране зачем‑то появится дважды. И тем, кто готов увидеть шоколадный пенис артиста Петрова. Если вы один из этих людей, то смело можете идти на фильм 14 февраля. Вы видели все. Е.Т.

Кино о стриптизере-неудачнике (Ченнинг Татум) начинается со строгого голоса романного рассказчика (вернее, рассказчицы). Мол, Майк, как и многие мужчины-миллениалы, после пандемии остался ни с чем и ни с кем (читайте: без собственного мебельного магазина и с долгами). А еще голос сообщает, что искусство танца — пик человеческой культуры (извиняемся за утрированный пересказ околофилософского закадрового повествования). Из танцев, впрочем, Майк ушел и теперь стоит за барной стойкой, все такой же милый, необъятный, как медведь, что‑то бубнящий под нос в фирменной манере «американский Иванушка». На контрасте между возвышенным предназначением, заявленным авторами, и нарочитой приземленностью протагониста строится все дальнейшее повествование.

О «Супер Майке» стоит рассказывать проще — все-таки и самого режиссера Стивена Содерберга, несмотря на все интеллектуальные замашки и внушительный список прочитанного за год, с апломбом опубликованный на домашней страничке, в использовании сложного языка обвинить никогда нельзя было. Завязка нового фильма и вовсе раскрывается самым доступным образом из всех — без слов, на языке танца. Миллионерша на грани развода (Сальма Хайек-Пино — иронично, что это ее первая экранная роль, где она сама подписана фамилией мужа-миллиардера) после фуршета по наводке подруги заказывает у Майка приватный танец. Далее следует самая захватывающая, волнующая и просто горячая сцена года (ни «Аватар-2», ни съемки порно в «X» рядом не стояли). Весь секрет в избегании пошлости: Содерберг освещает богатые интерьеры невзрачным светом бра на грани брака; перед танцем герои обмениваются неловким и живым мамблкоровским бубнежом, а не флиртуют по-голливудски; после танца не занимаются сексом, а говорят о бизнесе.

Невероятно, но факт: «Супер Майк: Последний танец» — не только воплощение на экране эротических желаний среднестатистической зрительницы, но и влажная фантазия любого режиссера-постановщика. Ведь бизнес-предложение, которое делает миллионерша стриптизеру, — поставить в старом лондонском театре постмодернистскую интерпретацию (ненастоящей) пьесы о воспитании чувств «Восхождение Изабеллы» (авторский прикол специально для аудитории любителей английской литературы). Интерпретацию, разумеется, с элементами мужского стриптиза: Изабелла-де (Джульетта Мотамед) не должна выбирать между «богатым душнилой» и «обаятельным бедняком», а имеет право на все везде и сразу. Проговоренное вслух почти сразу обстоятельство, что не имеющая ограничений по бюджету постановка — лишь способ насолить без пяти минут бывшему мужу, Майка, как истинного художника, не смущает. Своим знакомым-снобам меценатка представляет протеже исключительно как «Майкла Джеффри Лейна» — как скромный ремесленник, он против такого представления протестует. А любые идеи, попахивающие претенциозностью, отсекает на корню — вместо этого просто отбирает десяток самых жарких танцоров и просит двигаться погорячее. Повторим в третий раз, что Майк — один из величайших вымышленных художников.

Кино многостаночника Содерберга всякий раз роскошно ровно настолько, насколько роскошен сценарий. Рид Кэролайн, сценарист обеих прошлых частей «Супер Майка» и соавтор фильма «Лулу и Бриггс» (на котором Татум дебютировал в режиссуре), снова демонстрирует свой выдающийся талант говорить о современной мужественности, спонтанной духовной связи в цифровую эпоху и пересечении экономической реальности с личной жизнью самым лаконичным и остроумным образом среди всех современников. Среди эпизодиков-бриллиантов, которым находится место в картине, — тормознутая зум-конференция с бывшими коллегами по клубу, групповое соблазнение англичанки-бюрократки, не дающей разрешения на спектакль, в двухэтажном автобусе и самое трогательное — попытки дворецкого защитить дочку начальницы (школьница-отличница — и есть тот самый романный закадровый голос) от разврата и разбитого сердца.

Мы уже выяснили, что «Супер Майк-3» — идеальное кино о чистом счастье свободного творчества без дурацких ограничений, но идея, что это отличная мелодрама и ромком, осталась где‑то между строк. Возможно, вся сила этой истории как раз и состоит в том, что самое важное остается между монтажными склейками. Майк ухаживания менторши разной степени агрессивности большую части картины отвергает, даже несмотря на все искры и фейерверки, пролетающие между ними. Но в решающий момент совершает поистине магическое признание в любви со сцены — показывает неотрепетированный номер, где превращает дрожащий документальный ливень, снятый рукой Содерберга, в фальшивый сценический душ, а уходящую в сторону такси пассию — в изящную до невозможности балерину (фраза «мне нужен сантехник и балерина», произнесенная главным героем в начале финального акта, — ванлайнер десятилетия). Утверждается, что это последний танец любимого талантливого лузера, но плакать хочется не только из‑за этого — а из‑за мощи демонстрируемых через искусство, но не навязываемых словами чувств.

Как говорит героиня современной постмодернистской пьесы, поставленной Супер Майком, самая горячая вещь в мире — это просьба о разрешении. Н.Л.