«Пропал один из основных органов»: истории мужчин, победивших рак простаты

Вадим говорит, что до постановки диагноза все было в порядке‎: ездил на рыбалку, охоту, занимался своими делами, о раке даже подумать не мог. Правда, двадцать лет назад у него уже были проблемы с простатой: «‎Наверное, на рыбалке застудил, пока в реке стоял»‎. Тогда все обошлось недолгим медикаментозным лечением, и он обо всем забыл‎. Несколько лет назад пойти в больницу и сдать анализы его «‎надоумили»‎ родственники. Дочка Света, врач по профессии, взяла на себя всю ответственность: нашла больницу, доктора и все оплатила, рассказывает Вадим. Наверняка она решила отправить отца на медосмотр, так как понимала: рак простаты опасен для каждого взрослого мужчины. Поначалу Вадим переносил дату приема, говорил о том, что ничего не болит, значит никакие анализы сдавать не нужно, но семья настояла на своем. Потом был ряд исследований, повышенный результат теста на простатический специфический антиген (ПСА), биопсия и постановка диагноза на приеме у врача, где присутствовала чуть ли не вся семья.

«‎У меня в этот момент не было никаких эмоций. Я понимал: если даже рак, то лет пять прожить можно. Переживали скорее все вокруг»‎, — рассказывает он. У Вадима обнаружили рак на ранней стадии, урологи обычно объясняют, что радикального лечения в таком случае не требуется, но родственники уговорили Вадима на операцию. А он «‎человек покладистый»‎, спорить не стал. Он не переживал и не боялся: «‎А чего опасаться? Ничего же не болело»‎. Не болит ничего и сейчас, но простатэктомия операция сложная и со своими издержками.

Больше всего он отмечает дискомфорт от их ношения, а не стыд или неловкость: всегда с собой должно быть несколько запасных подгузников, незапланированные замены в «‎полевых условиях»‎ туалета на работе или во время рыбалки. «‎Но ничего, ко всему привыкаешь»‎, — говорит Вадим. Но иногда была и польза: он со смехом вспоминает, как стоял посередине реки в высоком резиновом костюме, удочкой в руках и подгузнике — удобно, выходить из воды не нужно.

Последние полгода он отказался от такого нижнего белья, но иногда бывает сложно в долгих поездках на машине или пробках, поэтому Вадим старается угадывать время без трафика на дорогах. При этом лечащий врач обещал, что непроизвольное мочеиспускание пройдет через полгода после операции.

У Вадима пропала потенция, об этом его не предупреждали, «‎заразы такие»‎. «‎До этого все было нормально, сейчас все не нормально. Как отрезало, вообще ничего. Считайте, что один из основных органов пропал»‎, — рассказывает, смущаясь.

Он тяжело привыкал к импотенции. Читал литературу, рассматривал анатомические картинки, но в итоге смирился с тем, что восстановить ее не получится. Вадим неохотно этим делится, говорит, что «‎не молодой, чтоб шибко переживать»‎. С женой они обошлись молчаливой поддержкой. Ее он всегда находил в глазах супруги, так и говорит: «Внешне жена была спокойна, а когда заглядывал в ее глаза, то чувствовал опору».

После операции мужчина совсем перестал думать о раке, раньше напоминали подгузники, а сейчас даже их нет: «‎Живу обычной жизнью: рыбалка, охота как были со мной, так и остались. Если раньше ничего не болело, то сейчас тем более»‎.

Борис, как он сам про себя говорит, — везунчик. О своем диагнозе узнал случайно — попал в больницу с инсультом в 2013 году, когда ему было 65. После общего обследования состояния здоровья у него обнаружили завышенные показатели теста на ПСА. Тогда он наблюдался год в надежде, что клетки рака неагрессивные и операция не потребуется, но безуспешно — болезнь прогрессировала.

«‎Мне когда диагноз озвучили, первое, что спросил: куда ехать? Израиль, Европа?» — говорит Борис. Но за границу все-таки решил не лететь — надежду дали врачи третьей клинической больницы Москвы. Борис уверяет, что сохранял спокойствие — рак так рак, операция так операция: «‎Состояние, конечно, не очень, когда узнаешь о такой болячке, но старался не паниковать. Уверенности, что все будет хорошо, конечно, не было. Помогала слепая вера и надежда»‎. У него на тот момент было трое друзей, перенесших рак простаты, поэтому сам он переживал не так сильно. В отличие от его семьи, которой он сказал о диагнозе за две недели до предстоящей операции. «‎Родные были в шоке, конечно. Но я человек спокойный, не люблю, когда вокруг меня прыгают, — начинает раздражать. Лучше будто никакого рака нет»‎, — говорит он.

За год между постановкой диагноза и операцией ни болевых, ни психологических проявлений болезни не было, вспоминает Борис. Но часто случалось так, что перед сном в голову лезли неприятные мысли: «‎Зацепился за какой‑то свой страх, и пошла мысль развиваться. Вот и лежишь часок, другой, думаешь. Иногда даже о смерти»‎, — рассказывает он.

Если до операции рак простаты проходит почти без симптомов, то последствия хирургического вмешательства могут быть критичными. Пять лет после операции Борис ходил в подгузниках из‑за недержания мочи. Признается, что поначалу стыдился, поэтому надевал широкие штаны. Сейчас Борис пользуется объемными прокладками. С подколами и токсичными вопросами об этом он не сталкивался, потому что «‎мужчины о таком не шутят»‎.

Самым трудным для него стала полная потеря потенции: Борису вырезали нервные окончания из‑за широкого распространения раковых клеток. Но и к этому он привык. «‎Бывает, конечно, хочется что‑то такое посмотреть, а все уже»‎, — со смехом говорит мужчина, возможно, защищаясь от неудобной темы. С женой на этой почве у Бориса серьезного разговора не было: «‎Ну так — значит так»‎, — передает он ее слова. Говорит, что отношения остались прекрасными, главное, что сейчас он здоров.

Мужчина рассказывает, что сильно переживал, когда наблюдался у врача после операции, — опасался рецидива. Анализ на ПСА приходилось сдавать каждые три месяца: «‎Особенно страшно было первый год, каждый раз, когда приходил туда, чувствовал волнение»‎. Переживания ушли, когда он в очередной раз посетил больницу, а следующий прием ему назначили через год со словами: «‎Иди, живи!»

Виктор узнал о своем диагнозе в 57 лет. Результаты теста на ПСА показали повышение нормы на одном из ежегодных медосмотров. Несколько лет Виктор наблюдался у врача и лечился медикаментами — через год ему провели точечную операцию и вырезали небольшую часть простаты. Но спустя два года клетки рака начали развиваться сильнее, и в 2018 году Виктору удалили весь орган.

«‎Моментов, когда казалось, что жизнь закончилась, не было. Есть болезнь, значит надо лечить. О том, что это смертельно, я даже не думал»‎, — строго рассказывает он. Виктор очень закрыт и с неохотой вспоминает о пережитом опыте. По его словам, в жизни ни до, ни после двух операций ничего не изменилось, кроме отношения жены. «‎Она взяла на себя всю ответственность за лечение и переживала гораздо больше, чем я сам», — говорит он. Мужчина с супругой сменили около десяти клиник за два года, пока не нашли ту, где провели последнюю операцию.

На тот момент взрослый сын не принимал участия в лечении отца: «‎А что дети? Не знаю… Как‑то это мимо него прошло»‎.

Он называет себя оптимистом, а в пример ставит Иосифа Кобзона, который после операции по удалению простаты прожил еще тринадцать лет. При этом по разговору с Виктором кажется, что опасения и страхи у него все же были: «‎Если бы я после операции, извините, ходил в туалет под себя и носил памперсы, то жизнь была бы совсем другая»‎. На прокладку, которой ему все-таки приходится пользоваться, он предпочитает не обращать внимания.

С сексом и интимной жизнью — «‎тьфу-тьфу-тьфу»‎ — все хорошо, смеется Виктор. Благодаря более дорогостоящей простатэктомии да Винчи (роботизированная операция, где врач, сидя за аппаратом, смотрит на онлайн видеоизображение и пользуется манипуляторами — четырьмя управляемыми руками робота. — Прим. ред.) хирургу удалось сохранить нервные окончания, отвечающие за потенцию. Однако последствия все равно есть: оргазм стал тусклым. Но это, по словам Виктора, совсем небольшая плата за выздоровление.

Появление рака предстательной железы — это возрастная особенность мужского организма, главная причина появления клеток рака в простате — старение. Более 70% случаев обнаружения этой болезни приходится на мужчин старше 65 лет. Другими причинами могут стать курение, наследственность и привычки питания: большое количество насыщенных животных жиров в рационе, отсутствие растительной пищи и переедание. Тем не менее рак простаты не так смертоносен, как принято считать: по статистике, заболеть рискует каждый пятый мужчина планеты, умирает только каждый тридцатый. Если пациент обратился к урологу на ранних стадиях болезни, то он выживет в следующие пять лет в 100% случаев. Если же больной пришел за помощью, когда в его организме развились метастазы, пятилетняя выживаемость сокращается до 30%. При этом рак простаты на ранних стадиях никак не сказывается на самочувствии больного, для его выявления необходимо ежегодное наблюдение у уролога, начиная с 45 лет, а в случае, если у пациента есть наследственная предрасположенность, то с 40 лет. На приеме врач может назначить анализ на ПСА или биопсию простаты.

В таких случаях очень важна семейная адаптация. Мужчины с крепкой, поддерживающей семьей гораздо чащеПо данным Депздрава, в Москве мужчины в полтора раза реже женщин посещают врачей. Основные причины, на которые ссылаются мужчины: 24% говорит о чрезмерной занятости, 22% боятся, что врачи обнаружат опасность для здоровья, которая испортит настроение, 19% мужчин пугает осмотр интимных зон — приводят результаты своего опроса социологи из некоммерческой сети клиник Orlando Health. приходят за помощью на ранних стадиях болезни.

Раковые клетки любого вида этой болезни бывают нескольких видов — агрессивные и условно пассивные. Особенность рака простаты в том, что это не жестокая и долго развивающаяся болезнь.

Дело в том, что качество жизни после хирургического удаления простаты падает: в большинстве случаев пропадает потенция, появляется недержание мочи и всегда после операции угасает репродуктивная функция, а ощущения от секса, если потенция осталась, сильно тускнеют. Поэтому для молодых пациентов около 50 лет отсрочка даже в пять лет — подарок, опять же при неагрессивных клетках рака, наблюдении и лечении.

Но далеко не каждый пациент пойдет на отсрочку операции. Само знание о наличии в организме клеток рака ухудшает психологическое самочувствие больного: по данным исследования, в котором я принимал участие, около 20% непрооперированных пациентов ожидают, что умрут из‑за болезни, 75% пациентов имеют высокий уровень тревожности. При этом реальной угрозы жизни в большинстве случаев нет, это последствия канцерофобии — поголовной нерациональной боязни диагноза не только среди пациентов, но и среди врачей, которые при обнаружении раковых клеток настаивают на хирургическом вмешательстве. Даже среди моих пациентов половина выбирает операцию и соответствующие последствия вместо безопасного продления обычной жизни. Но, опять же, я говорю только о случаях, при которых клетки рака неагрессивны.

Основным принципом работы онкоуролога должен быть индивидуальный подход и предоставление выбора пациенту. Лечение рака зачастую агрессивно и враждебно не только к болезни, но и к самому организму. Врач должен понимать: если мужчину в ближайшем будущем убьет рак — лечение нужно, если другая болезнь, то в нем нет необходимости. Однако выбор лежит на пациенте, это стандарт мировой практики.

Есть исследования, результаты которых можно трактовать подобным образом. Но здесь обратная связь: мужчины часто занимаются сексом или мастурбацией, потому что у них крепкое здоровье, и, наоборот, мужчины, ведущие неактивную половую жизнь могут иметь низкий уровень тестостерона и других половых гормонов, так называемый гипогонадизм. Проявление этого заболевания может предрасполагать к раку простаты. Поэтому, если у человека низкий тестостерон, его сложно будет заставить вести активную половую жизнь. Падение либидо из‑за низкого тестостерона — это маркер, который может сообщать о развитии не только рака простаты, но и диабета, депрессии, атеросклероза, а также других болезней.