Фрагмент публикуется с сокращениями с разрешения издательства.
Оксана Мороз, культуролог
«Любопытно, что чаще всего модный термин «обесценивание» применяют к вещам, которые и так ни хера не ценные», — замечают авторы ироничного твиттер-аккаунта «РИП Новости». Эта ирония — для своих: тех, кто глубоко погружен в дискурс, где обсуждаемый концепт часто возникает в публичных и не очень обсуждениях. Не всем из нас так повезло, поэтому попробуем восстановить смыслы понятия.
Несмотря на то что термину «обесценивание» посвящены сотни терапевтических колонок, статей и просветительских постов, найти непосредственное определение этого термина очень трудно. Однако многие из этих текстов содержат косвенные или прямые характеристики действий и переживаний, которые преподносятся как обесценивающие — или вызваны обесцениванием. Поэтому генеалогическое восстановление смыслов концепта, его прагматики — задача вроде бы не слишком трудная.
«С обесцениванием мы сталкиваемся практически ежедневно. Оно прилетает от разных людей, причем не всегда со злым умыслом и не всегда потому, что человек действительно хочет задеть», — пишет в колонке для «независимого онлайн-издания для миллениалов» Buro Лена Фейгин. Лена — «ученый, практикующий психолог», известный в том числе как частый эксперт программы «Женщины сверху» на телеканале «Дождь». Внимательное знакомство с ее текстом позволяет сделать выводы: обесценивание — это ситуация столкновения с чужим демонстративным и унижающим собеседника превосходством, в некоторых случаях специально подчеркиваемым как норма в системе взаимоотношений — семейно-бытовых, профессиональных и так далее.
Так, «университетский профессор или школьный учитель говорит студентам, что они «бестолочи» и что их работа ничего не значит», и это обесценивание намеренное, которое позволяет сохранять систему вертикальных властных отношений. Родители тоже обесценивают достижения и старания детей. «Что ты за ерунду ты говоришь», «я лучше знаю, что делать» — знакомо? Подразумевается, что мы должны принимать информацию без каких‑либо объяснений, просто потому, что у взрослых есть больше жизненного опыта». Такое обесценивание не всегда умышленно, но частенько устойчиво воспроизводится.
Перечисление запретов Лена Фейгин заимствует из книги «Психотерапия нового решения» психологов Мэри и Роберта Гулдинг. Авторы называют 12 детских запретов, содержащих обесценивание и драматически влияющих на жизнь людей. На уровне здравого смысла сложно не согласиться с их замечаниями: советы «не высовываться», «быть как все», окрики «ты все делаешь неправильно!», «как ты себя ведешь?» действительно нередко обращены к детям, которые в принципе часто не признаются субъектами ни на этическом, ни на юридическом уровне.
«Сын маминой подруги» всегда лучше тебя конкретного. Однако эти же установки определяют правила игры и в мире взрослых: кто на вершине пищевой цепочки (читай: лучше приспособлен к жизни в определенных условиях), тот прав и раздает всюду и всем, часто без соответствующего запроса, свои оценки и наставления. На этом фоне даже у вполне самодостаточных людей могут появляться ощущения, озвученные одним из персонажей популярного в 2010-е годы российского фильма «День радио»: «Мне сорок лет, чем я занимаюсь? Маккартни в моем возрасте уже «Yesterday» написал. Гагарин в космос полетел…»
Диагноз, который ставят психологи примерно всем нам, неутешителен. Когда преуменьшение заслуг, достоинств и переживаний оказывается нормой взросления, обесценивание становится привычной практикой, оно направляется на самого субъекта действия и превращает всех окружающих в объекты деструктивного уничижения. И оно распространяется на любые отношения и жизненные ситуации.
Анастасия Данилова, коуч и эксперт по развитию персонала, пишет: «50% людей, каждый второй из нас, в определенный момент теряет свою уверенность и начинает сомневаться в своих результатах и карьере». Например: «Я не достигла выдающихся результатов — не могу назвать себя успешной», «Я лучше помолчу, ведь мое мнение никого не интересует!», «За что я буду брать деньги у других людей?». Такие «негативные мысли», по заверениям Даниловой, — «это нормально». Вероятно, потому что они указывают на наличие тех самых типичных запретов, формирующих узнаваемые жизненные сценарии.
В конце концов, обесценивание внешними критиками есть «нарушение личных границ» и слом «барьеров». Другие авторы приводят не просто примеры, но целую классификацию возможных форм обесценивания. Замечу, некоторые из них могут выглядеть, расцениваться (а значит, для субъекта, дающего такую оценку, являться) проявлением эмоционального насилия:
- непрошеные оценки и неуместные шутки («Ты поправилась/похудела/Одета не модно/Выглядишь уставшей»);
- советы, данные без запроса («Тебе нужно отдохнуть/заняться спортом/жениться/развестись/похудеть/поправиться»);
- манипулирование («Учись хорошо, а то станешь дворником/Ты же хорошая девочка, доешь всю овсянку/Если не сделаешь так, я от тебя уйду/Если ты меня любишь, то…»).
Подобные высказывания не заденут только совсем толстокожего человека. В таком случае можно себе представить, насколько деструктивны действия внутреннего критика, внезапно переключающегося в режим хейта и унижения. При этом обесценивающее поведение рассматривается в поп-психологическом дискурсе не только как разрушительное для окружающих, но и как признак низкой самооценки.
У других публичных экспертов можно встретить такие умозаключения: непозитивное и неподдерживающее отношение к себе, безусловно, связано с обесценивающим — если не потенциально насильственным — поведением и в адрес окружающих. Киевский психотерапевт Анна Маруженко, соглашаясь с утверждениями, что все проблемы родом из детства, добавляет: обесценивание как «способ приуменьшить заслуги и достоинства другого в контакте» означает неготовность к признанию, благодарности, «ментальной оплате, вознаграждению за общение, мнение, помощь и взаимодействия». Люди обесценивают, «чтобы попросту не платить. Не готовы платить или нечем. Потому нужно принизить или забрать значимость слов, поступков. Чтоб и оплачивать было нечего. Избегание переживаний стыда, что [платить] нечем, вины, что не хочется, или страха, что больше не получат ничего». А тренер НЛП из киевского проекта «Люди BDG» Анна Принц прямо указывает, что «обесценивание причиняет реальный вред. Человек перестает чувствовать себя значимым и важным для вас, чувствует себя ненужным, непонятым, теряет способность к доверию».
Но вернемся к началу: так почему же твиттер-ироники не готовы всерьез относиться к смыслам понятия «обесценивание»? Только ли потому, что не могут согласиться с мнениями психологов-консультантов, психотерапевтов и прочих специалистов, предлагающих «позитивное мышление»? Только ли потому, что твиттер, по мнению ряда экспертов, — платформа, где господствует «токсичный», агрессивный способ коммуникации? И, соответственно, его активные пользователи выступают против любых проявлений сейфтизма, требований о бережном и заботливом выражении чувств и эмоций?
Ирония авторов из твиттера — это критическая деконструкция оптики «обесценивания», по сути дела, «обесценивание обесценивания». Это попытка сказать: когда мы смотрим на внешний мир как на совокупность актов обесценивания, то готовы почти в каждом неприятном для нас действии видеть проявление болезненного недоверия к нашим же достоинствам (во множественном числе и — феноменологически — в единственном). В таком случае мы можем сами легко стать объектами уничижения. Главное — что на взгляд твиттер-экспертов дела обстоят очень просто, в духе известного медийного мема, с которым они наверняка знакомы: вы чувствуете обесценивание? Тогда мы идем к вам и обесценим вас еще больше! Вы в любом случае этого подспудно ожидаете, если слово «обесценивание» активно работает в вашем словаре и позволяет вам формировать отношение к этому миру.
Вас обижает, что ваши успехи не принимают всерьез? Оскорбляет, что с вами никто не считается? Задевает, что ваш образ жизни не воспринимается как хотя бы возможный? Неприятно, когда ваши «активности» не считаются нужными и полезными? Вы «выгораете», потому что не чувствуете поддержки? В конце концов, вы полагаете, что столкнулись с обесцениванием? Поздравляем, вы слабак. Вон с нашей вечеринки тех, кто успел вовремя расправить плечи и наслаждается своими успехами.
Авторы твиттер-аккаунта «РИП Новости» показывают, что за «модным» статусом термина скрывается ситуация самореференции. «Обесценивание» — это не только про единичные проявления грубости или эмоционального насилия. Его бытование в публичном пространстве подразумевает постоянный процесс перераспределения ролей, перераспределения значимости акторов (как в их собственных глазах, так и в глазах окружающих). По сути, сам термин «обесценивание» — продукт общества, где эмоциональные процессы, моральные категории (достоинство, ценности), механизмы понимания себя определяются категориями экономическими. И это уже как раз не просто наблюдения из зоны здравого смысла.
Получается, что на практике «бережная» и «принимающая» эмоциональная культура вовсе не готова отказаться от обесценивания. Ее сторонники — руководствуясь принципом «последние станут первыми» и vice versa — лишь переопределяют объектов этой не самой приятной эмоциональной реакции. Все равно кто‑то, но должен быть наказан. Все равно кто‑то, но должен быть объявлен слабаком или как минимум индивидом, не достойным эмпатии, сопереживания и принятия.
В ситуации устоявшейся привычки к обесцениванию только и остается, что практиковать более сложную оптику, тренировать отказ от утилитаризма, а также деконструкцию вместо деструкции. Например, сталкиваясь с тем, что принято считать обесцениванием, можно попробовать не согласовывать свои реакции с привычным способом противостояния этому виду насилия (например, с обесцениванием в ответ), а задаться вопросом о необходимости сосуществования с его автором. Свободный человек — как и свободное объединение, кстати — волен определять условия сосуществования с другими. Для ненасильственной самозащиты, для поддержания основ своего эмоционального или иного самочувствия часто приходится прощаться с теми социальными связями, которые истощают.
В конце концов, расставаться, уходить из/от отношений — не значит уничтожать их ценность в своей жизни. Это значит признавать, что не всякий опыт случается таким, как мы его задумывали. Кажется, честнее принять, что нечто потеряно, чем с легкостью ставить клеймо «бестолково потрачено».
Издательство