Языком дилетанта, диссоциативное расстройство идентичности — это когда несколько личностей сосуществуют в мозге и в теле одного человека. Это случается из‑за какой‑нибудь травмы в детстве, когда сознание как бы раскалывается на несколько разных личностей и они по-разному реагируют на одну и ту же ситуацию. Это своеобразная защита от внешних угроз. А потом они становятся более самостоятельными, и в итоге в теле одного человека живет несколько личностей, с разными именами, полом, возрастом и т. д.
Меня в детстве сдали бабушке, а она была не самым хорошим воспитателем. Она была со мной очень груба, и мне постоянно хотелось сбежать во внутренний мир от избиений, криков или просто грубых слов в мой адрес. В результате во втором или третьем классе у меня развилась диссоциация, а потом и диссоциативное расстройство идентичности. Диссоциация — это когда мир кажется не совсем реальным, как будто он состоит из пластика или из ваты. Представьте себе, что вы не спали несколько дней подряд, устали, вы смотрите на улицу, и вам кажется, что все происходит как будто во сне, все ненастоящее. Так и ощущается диссоциация — только это происходит каждый день.
Я думал, что это абсолютно нормальная вещь и что это происходит со всеми. Потом со мной начали говорить. Это был конкретный голос, и он говорил вполне логичные вещи: отвечал на мои вопросы, реагировал на мои мысли и переживания. Потом таких голосов стало несколько, и у каждого было собственное имя и собственная личность. Каждый раз, когда у меня в жизни что‑то происходило, одна из этих личностей или говорила со мной, или, наоборот, выступала на первый план и помогала мне справиться с трудностями.
В школе у меня была постоянная, жесточайшая травля на протяжении двух лет. Родители отказывались переводить меня в другую школу, и травля была как в моем классе, так и в соседнем классе и со стороны учителей. Меня избивали, мне писали записки с угрозами, выкидывали мои вещи в окно или в туалет. Я был странным парнем. Как это в 12 лет происходит? Сидишь себе в уголочке, рисуешь аниме, ни с кем не общаешься, и у тебя нет желания вливаться в коллектив. Но ты должен быть частью коллектива, а если не можешь, то коллектив тебя побьет.
Я не очень хорошо помню мои первые альтернативные личности, потому что с возрастом они сменились другими. Я помню парня по имени Райт приблизительно 25 лет, который всегда защищал меня в стрессовых ситуациях, например, когда меня травили в школе. Других я не могу вспомнить, потому что Райт был самой активной альтернативной личностью — мы их сокращенно называем «альтерами».
Я хорошо помню, какими были мои альтеры после 14 лет. У меня был Джереми, тоже парень лет 26. Он тоже защищал меня от стресса, но на более глубоком уровне. Стресс по-прежнему был в школе, но уже из‑за учебы и из‑за неудачных отношений. В случае неудачных отношений диссоциация всегда выходит на первый план как защита. Мы с Джереми периодически менялись местами в теле, очень часто разговаривали друг с другом, и он был моим лучшим другом, потому что у меня не было друзей. Есть такое понятие «персекьютор» — это такой альтер, который забирает себе твою травму, но иногда он же тебя и ретравматизирует. У меня был альтер, которого звали Людвиг, и он вымещал мою травму на мне же — мой страх перед родителями, неудачные отношения, абьюз.
С 17 лет альтеры начали медленно меняться, и теперь у меня их три — Тим, Джек и Дэмиан. Тим — протектор, защищает меня от всего негативного, Дэмиан — персекьютор, а Джек — тоже специфичный защитник моего подсознания, но еще отвечает за мою память и за все мелкие события, которые со мной происходят. Джек редко меняется со мной местами, но у него идеальная фотографическая память, чтобы напомнить мне обо всем, что со мной происходило.
Тиму где‑то около 26 лет. Он высокий бледный рыжий парень с кучей веснушек, с зелеными глазами, худощавый, угловатый. Всегда носит яркую одежду, обычно свитер, а под него надевает белую или голубоватую рубашку, то есть у него стиль casual. Джеку под 40 лет, он очень симпатичный мужчина. Чуть ниже Тима, ростом приблизительно с меня, с голубыми глазами, русыми волосами. Я знаю, что он всегда носит джинсы и кожанку, рваную одежду, большие футболки оверсайз и что‑нибудь, что покруче выглядит. То есть я всегда знаю, в чем его представить. Я сам обычно ношу толстовку и джинсы. Я не очень люблю носить рубашки под толстовки, как это делает Тим, и мне не очень нравятся рваные джинсы, которые нравятся Джеку. Когда мы идем в магазин и видим вещь, которая нравится кому‑то из нас, мы ее покупаем и потом кладем на ту полку в шкафу, которая принадлежит одному из альтеров.
С Дэмианом все немного сложнее, он выглядит очень странно. Он появился как очень жесткая защита от одиночества, когда у меня были абьюзивные отношения с моим партнером. Дэмиан напоминает тень или сгусток дыма, его сложно описать как человека. Он может грубо вести себя по отношению к другим. Если он находится на моем месте, то старается избавить меня от отношений в принципе, потому что у него есть установка, что отношения — это плохо. Тим появился тогда, когда меня бросила девушка и мне нужно было утешение. Тим — самый добрый, ласковый и отзывчивый. Дэмиан появился, наоборот, когда меня кинули в абьюзивных отношениях, он более агрессивная сторона, это человек, который вобрал в себя эту травму, ненависть и все негативное, что было от других людей.
Джек очень хорош в математике. Обычно мы непроизвольно меняемся, но, если мне нужно подготовиться к математике, я говорю: «Джек, завтра экзамен по матану, а я ничего не знаю…» И мы учим интегралы вместе, потому что он всегда может указать на мои ошибки. Был такой случай, когда у меня долго не выходил пример, Джек показал мне на одно число и сказал: «Пожалуйста, исправь его!» Оказалось, что я неправильно возводил это число в квадрат.
Тим очень хорошо пишет, он по натуре писатель и поэт. Он ничего не показывает никому из нас, но я знаю, что он часто пишет детские истории. Это в принципе все, что я о нем знаю. Дэмиан пишет нескладные стихи на английском языке в «Заметках» на телефоне. Они у меня есть, но я не хочу их показывать. Джек все помнит, поэтому я могу к нему подойти и сказать: «Джек, а что произошло несколько дней назад, например, после того как я сходил в магазин». Он отвечает: «Вот это и это» — и вспоминает все в деталях, я не знаю, как он это делает.
Забавная вещь, Джек не знает русского языка и говорит с нами только на английском. Если он первый в моем теле, то со всеми говорит на английском. И это особенно забавно, учитывая, что мои родители не знают английского языка. Они в курсе, что у меня есть расстройство, и в таких случаях говорят: «Сиди в своей комнате, пока не перевоспитаешься». А друзья в основном знают английский и быстро переключаются.
У всех моих альтеров английские имена. Может быть, потому, что я играю в английские видеоигры, но еще мне нравится значение английских имен. Например, Дэмиан — «покоритель». Он может иногда орать на других людей и вредить им. Он самая сильная личность у нас.
Мои альтернативные личности очень по-разному пишут, это бывает заметно. Например, в твиттере. Я сам всегда пишу о чем‑то медицинском, завел там отдельный тред о множественном расстройстве и о моих ментальных заболеваниях. Тим всегда пишет с большой буквы, а я всегда с маленькой. И я редко соблюдаю правила пунктуации, а Тим, наоборот, пишет грамотнее меня, у него идеальная пунктуация. Это заметно по моему твиттеру.
Сначала кажется, будто ты в каком‑то сне, а потом твоя личность полностью переключается. Чаще всего после смены личности я не помню, что происходило. Например, мне говорят, что сегодня контрольная по математике, а когда я удивляюсь, выясняется, что две недели назад меня предупреждали. Но я и правда ничего не помню. У меня был случай, когда Дэмиан расстался с моим бывшим партнером, потому что ему не хотелось, чтобы у меня были отношения. Довел его до нервного срыва, начал его абьюзить, и после этого мы расстались! Спустя несколько дней я выхожу из амнезии — сюрприз! — мы больше не пара. Я слышал только рассказы моего бывшего о том, как именно это происходило, но сам ничего не помню. Потом пришлось, конечно, долго объяснять, но мы все равно расстались. Он сказал, что это очень тяжелая проблема, с которой он не хочет связываться. Ирония в том, что Дэмиан в итоге оказался прав — эти отношения действительно были плохими для меня.
Переключения можно контролировать очень слабо. Они всегда связаны со стрессом. Мое предыдущее, совсем недавнее переключение с Тимом, где‑то пару недель назад, было после панической атаки. Тим занял мое место на несколько недель, а недавно мы поменялись обратно. И за это время Тим, конечно, наделал мне громадных проблем, например, переспал с моим бывшим… То есть, представляете, Дэмиан рвет с моим бывшим, мы месяц не общаемся, но тут на сцену выходит Тим и решает, что надо с ним переспать. У них был секс без обязательств, и все было нормально ровно до того момента, когда Тиму в лицо не сказали: «Я сплю с тобой только потому, что у тебя красивое лицо». Тима так это поразило, что он начал рыдать в постели и переключился на меня. И смешно, и неловко. При этом мой бывший должен был мне десять тысяч рублей, а Тим простил ему этот долг. Мне нужны были эти деньги, но моя альтернативная личность простила долг, и они ушли в никуда. В первый день после переключения я сидел и не понимал, что происходит в моей жизни. Мы с ним, конечно, поговорили тем вечером, и это был очень неловкий разговор, потому что Тим как человек верит во всепрощение и во второй шанс, а у меня самого с этим более напряженно. Так вот возвращаешься в свое тело и думаешь, что все хорошо…
Я не знаю, бывает ли такое у всех людей с этим расстройством или только у меня, но, когда ты переключаешься с одной личности на другую, очень сильно болит все тело, как будто его избили. При этом с самим телом все в порядке, просто ему нужно привыкнуть к новому сознанию. И это оставляет в памяти черное пятно: ты уснул, просыпаешься с болью в теле и не знаешь, что происходило, пока тебя не было. Или что‑то непонятное, или тебе повезло, и ты сдал матан. У нас есть такое выражение — «сломанный космический корабль». Это мое тело. Тот, кому достается руль, становится капитаном этого корабля. Может быть, это не самое лучшее сравнение, но я действительно это так ощущаю. Ты куда‑нибудь заводишь этот корабль, но у тебя ломается двигатель, и ты меняешь капитана. Так это и происходит.
Обычно я переключаюсь дома, с этим мне повезло. Был, правда, случай, когда мы переключились с Дэмианом, и он оставил мое тело в зимней одежде на кровати. Я встаю, понимаю, что я в парке, в шапке, при этом я дома, и мне очень жарко. Но в случайных местах я обычно не переключаюсь, хотя на всякий случай ношу с собой лекарство, чтобы быстро успокоиться, держать себя в руках и быть только собой.
Есть понятие «внутренний мир» — это специфическое место в твоем сознании, где альтернативные личности могут пересекаться друг с другом. У меня такое было лет с 11. Во время диссоциативного эпизода ты можешь представить некое пространство — оно может быть квартирой, страной или целым миром — и непосредственно увидеть в нем свои альтернативные личности, пообщаться с ними как с реальными людьми. И они между собой общаются там напрямую.
Обычно мы прекрасно существуем друг без друга. Иногда я нуждаюсь в их помощи, но сами по себе, отдельно от меня они друг в друге не нуждаются. У нас разные страницы во «ВКонтакте», но обычно мы все пишем с одной страницы, и получается просто свалка комментариев. Иногда мы пишем друг другу записки на бумаге, это тоже удобно. Когда мы надолго поменялись телами с Дэмианом, он написал мне записку: «Прости, что я не ел три дня подряд. Я не знал, что нужно есть, и теперь тебя тошнит». И еще: «Мне не особо жаль, но я курил, чтобы забить голод». И я читаю эту записку и понимаю, что вот сейчас меня тошнит, сейчас от меня пахнет сигаретами, мое тело не ело несколько дней… Прочитал и поел. Это смешно, но и очень больно, потому что у меня гастрит. После этого мы здорово поругались.
Однажды Дэмиан очень долго издевательски угрожал моей матери суицидом, так что она начала беспокоиться обо мне. У меня лично были суицидальные намерения, у Дэмиана их не было, но он изводил людей, потому что это моя травма и мое внутреннее желание. Или, например, я общался со своим другом Владом во «ВКонтакте», а потом переключился в Дэмиана, и тот просто послал его и заблокировал на три дня. А потом я возвращаюсь и вижу моего друга в черном списке. Достаю его оттуда, пишу: «Влад, прости… Теперь все хорошо!» Он нормально отреагировал: «Я же знаю, что у вас там происходит». Но мне его было очень жаль, он этого не заслужил. Другому другу я написал в телеграме, и он ответил, называя меня Женей. Тим ему пишет: «Извини, но я Тим». Друг отвечает: «Ой, извините, я не знал…»
Мои одногруппники не знают, что у меня множественное расстройство личности, об этом знают только мои друзья, родственники и бывшие партнеры. И никто, кроме них. Вообще я поддерживаю систему, при которой я здесь хозяин. Пусть альтернативные личности тоже важны, но я главнее. Отдельных друзей у них нет, есть только мои друзья, и они с ними должны хорошо обходиться. У нас договор со всеми альтерами — всегда представляться. И в сети, и в реальной жизни мы всегда говорим, кто сейчас у руля, чтобы людям было проще перестроиться. Иногда, конечно, альтеры стесняются, особенно если это новый человек и раньше они с ним не общались.
Сначала родители думали, что я просто схожу с ума от одиночества, и очень долго не верили в мою депрессию, до 19 лет. Так что по психиатрам, понятное дело, я до этого момента не ходил. Я долго говорил родителям, что у меня проблемы, что я читаю в DSM о том, что со мной происходит, и у меня расстройство личности, которое, скорее всего, неизлечимо. В конце концов, мама сказала: «Ну ладно! Скорее всего, ты прикидываешься, но мы пойдем». И вот когда меня притащили к психиатру, он на меня посмотрел, увидел кучу диагнозов и понял, что сейчас у него начнется настоящая практика. Сначала депрессия, потом не депрессия, а биполярное расстройство второго типа, потом еще пограничное расстройство личности, а там и тревожное расстройство. Я говорю: «У меня есть такая штука, когда общаюсь с голосами…» Он спрашивает: «Множественные? Прямо с амнезией?!» А родители говорят: «А он точно не прикидывается?» Они долго думали, что я делаю вид, будто у меня депрессия, и даже какое‑то время запрещали мне пить антидепрессанты. Но потом мы пошли к еще одному врачу, и он поставил мне те же самые диагнозы. И третий врач тоже. Тогда родители сказали: «Ладно, пей свои таблетки! Просто будь нормальным, веди себя нормально, и мы отстанем от тебя!»
Мне стало легче, когда поставили диагноз. Это редкая вещь, она бывает у маленького количества людей, но бывает и не у одного меня. Излечить полностью это невозможно, и на таблетках личности никуда не уходят, но они замолкают, то есть обрывается связь с ними. Например, сейчас таблетки мне помогают, потому что я гораздо реже слышу моих альтеров, гораздо реже с ними общаюсь и реже переключаюсь с ними. Но я знаю, что они все еще существуют. Психотерапевт тоже может корректировать поведение некоторых альтернативных личностей. То есть если с Дэмианом мне будет совсем уж плохо, я могу пойти на психотерапию, где мы будем прорабатывать этот момент со знающим человеком. Я знаю, что есть психотерапевты, которые непосредственно работают с этим заболеванием.
Все будет хорошо. Вы — это те, кем вы являетесь все вместе, как система. Вместе вы можете хорошо функционировать в реальной жизни, и не страшно, что ты не один. Эта система будет хорошо работать, если вы обретете мир друг с другом, общий язык и общее решение. Диагноз очень редкий, и в него сложно поверить, но, если вы сомневаетесь, просто пообщайтесь с людьми, у которых он есть и которые готовы делиться опытом. Задавайте больше вопросов, интересуйтесь даже самым базовым и, казалось бы, глупым, больше узнавайте, просвещайтесь. Нет ничего страшного в том, чтобы задавать глупые вопросы людям, которые давно с этим живут.
Я читаю англоязычные блоги других людей, которые давным-давно знают о своем диагнозе и рассказывают о нем. Оттуда я узнал, что существуют персекьюторы, которые способны вываливать на тебя же твою травму. Что этот внутренний мир действительно существует, а не просто твоя фантазия. Что может происходить амнезия. И что это действительно идет из детства, развивается в 11–12 лет, и что это можно запить таблетками. Личности никуда не уйдут, но все хорошо.
Нужно всегда общаться со своими альтерами, общение — это самое лучшее, что вы можете сделать вместе. Очень важно знать, кто к какому типу альтера относится. Есть несколько разных типов — дети, животные, персекьюторы, защитники, — и всегда нужно знать, какой тип у тебя. И еще нужно ставить определенные условия и рамки, иначе это будет хаотично. Также нужно посвящать их в ситуации, которые происходят в жизни. Например, если у тебя суицидальное настроение, ты должен сказать об этом всем альтерам: мол, тревога, у вашего хоста сейчас такое-то состояние. Или, например, вы идете куда‑нибудь тусить на вечеринку и вводите четкие ограничения, типа не спать с незнакомцами или не напиваться до состояния синьки. Четкие ограничения: этого не делать, это делать, всегда предупреждать, всегда представляться. Особенно если что‑то происходит в жизни, если вы с кем‑то встречаетесь, заводите друзей. Это ключ к тому, что все будет работать хорошо.
Таблетки спасают от диссоциации, а диссоциация очень плохо влияет на учебу. Сейчас для меня учеба — это очень-очень важно. Мне хотелось бы открыть свою компанию и заняться бизнесом. Я попросил в карточке диагноз не ставить, там у меня стоит только биполярное расстройство и пограничное. Это специально для того, чтобы диагноз не испортил мне работу: у нас множественное расстройство личности котируется как шизофрения, а шизофрения многое запрещает… Очень многие люди запрещают брать на работу шизофреников.
Издательство