Усадьба Голицыных на Волхонке в конце сентября закроется на реконструкцию: через 4 года в здании, принадлежавшем Институту философии РАН, разместится Музей импрессионизма, сформированный из собственной коллекции ГМИИ.
До конца лета у всех желающих есть возможность рассмотреть усадьбу, бывшие кабинеты и аудитории, а заодно оценить достижения классиков медиаискусства. Ольга Шишко, куратор нового направления Пушкинского музея, в проекте «Дом впечатлений» выставила здесь работы Билла Виолы, Брюса Наумана, Ирины Наховой. Часть художников создавала вещи специально для здания, встраивая видеоинсталляции, медиа и звуковые ландшафты в номенклатурные интерьеры института. Часть — предоставили работы, на восприятие которых могла повлиять аура места. Одна из идей выставки состояла в том, чтобы сделать ее максимально понятной даже неосведомленному в современном искусстве зрителю.
«Афиша» пригласила заслуженных сотрудников Пушкинского музея — тех, что всю жизнь проработали в мире скульптур и классической живописи, — посмотреть на новый формат и покритиковать работы.
«Очень важная часть выставки — то, как мы ее воспринимаем. Мы отказались от экспликаций, но мы не отказались от зрителей — пригласили волонеров вести здесь экскурсии, подготовили аудиогиды и карту с подписями. Но если зритель не хочет ничего слышать и видеть — пусть воспринимает образы.
Медиа как формат близок к импрессионизму тем, что также освобождает искусства от цвета и света. Ведь медиа — это не обязательно про технологию: и наше пространство, и тела участвуют в процессе. На выставке представлены работы, которые показывают, как эти новые медиа включаются в познание образов. Именно этим и будет заниматься новый отдел кино и медиаискусства Пушкинского музея».
«С полки на полку (Переходящесть)»
Интерактивная инсталляция Ксении Перетрухиной и Дмитрия Власика в помещении бывшей библиотеки
Клара Наумовна Шабатаева, смотритель ГМИИ им. Пушкина, 57 лет: «Всю прошлую неделю каждый день, когда я приходила на работу, я начинала с того, что проходила этот лабиринт. Я обратила внимание, что люди выходят из него немножко другими — становятся тише и спокойнее. Мне кажется, что там применен гениальный ход: на самом-то деле в этом пространстве ничего нет, кроме тиканья часов и пустых полок, света, который загорается и манит тебя. И ты выходишь оттуда другим человеком».
Кира Константиновна Искольдская, ведущий редактор редакционно-издательского отела ГМИИ им. Пушкина, 82 года: «33 года я проработала в библиотеке общественных наук, и мне делает больно вид пустых полок, из которых вынуты каталожные карточки. Потому что это было выброшено и никому не нужно».
Вячеслав Павлович Воропаев, заведующий сектором специальных коммерческих проектов Отдела внебюджетного финансирования ГМИИ им. Пушкина, 78 лет: «Я в это здание впервые попал в эпоху оттепели, слушал тут курсы марксизма и ленинизма. Интересно, что современное искусство оказалось расположено именно здесь. А сильнее всего на меня подействовала прогулка по библиотечному лабиринту, где было столько трудов, живых и мертвых, латынь, советские книги. А сейчас проходишь здесь и думаешь о том, как все временно: исчезает, и остается пустота».
«Женщины Антверпена в ноябре»
Двадцатиминутный фильм Шанталь Акерман о курящих женщинах
Шабатаева: «Это очень женская работа: она меня трогает, потому что за каждой героиней я вижу судьбу. Почему-то здесь нет ни одной веселой женщины — я долго смотрела этот фильм и ждала, когда же кто-то из них станет улыбаться, хотя бы разговаривать по телефону или что-то рассказывать. Но этого не случилось. Все одиноки, даже когда сидят вместе. Каждая из них одна вместе со своей сигаретой».
Искольдская: «Снято очень пронзительно: я их как-то всех увидела и почувствовала. Единственное — меня в этом смутил элемент гламурности. Наверное, я из тех, на кого большее впечатление производит некоторая руинированность и распад. Тот мир, в котором мы живем, со всеми его недостатками — он может быть очень выразительным и действует на меня сильнее. И только поэтому нравится больше».
Виталий Александрович Мишин, ведущий научный сотрудник отдела искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков ГМИИ им. Пушкина, 61 год: «Когда встречаешь на выставке очередной образец видеоарта, стараешься понять, что перед тобой — произведение подлинного искусства или его обманчивая имитация. Здесь я больше полагаюсь на интуицию, чем на теорию. Работа Шанталь Акерман, по-моему, вполне отвечает критериям искусства высокого качества. Заставляя зрителя бесконечно долго наблюдать одно-единственное повторяющееся действие — курение сигареты, художник дает почувствовать глубину жизни, стоящую за этим обыденным ритуалом».
«Отражающий бассейн»
Видео Билла Виолы о человеке, застывшем над водою
Шабатаева: «Мы все здесь временно — а вода вечна, она живет своей жизнью. В ней отражаются люди, которые прошли по берегу озера сто лет назад. Или миллион. И Виола, зависший над водой и в ней растворяющийся… я даже не сразу поняла, куда он делся, несколько раз пересматривала ролик. Так же и мы — исчезаем и не оставляем на земле никакого следа».
Мишин: «В некоторых случаях, как с Биллом Виолой, сразу понимаешь, что художник имеет сказать нечто существенное о жизни и человеке. В детстве у меня был опыт, похожий на то, что случилось с шестилетним Виолой: я тоже чуть не утонул, когда меня учили плавать. Правда, это происшествие не сделало из меня художника, а вот Виола в своем творчестве неизменно возвращается к мотиву воды как метафоре потустороннего мира».
«Записанный вживую видеокоридор»
Видеоинсталляция Брюса Наумана, в которой зритель видит себя со спины
Шабатаева: «Мне очень нравится узкий коридор Наумана. Я много раз там ходила и пыталась поймать себя, даже понимая, что это невозможно. Художник создал такие условия, что я вижу себя уходящую, вижу то, что от меня остается в этой жизни. Пустой экран. Пустой коридор. Но это не страшно».
«Стена взглядов»
Инсталляция Мариано Сардон и Мариано Сигман, в которой из траекторий человеческих взглядов постепенно образуются портрет
Мишин: «Молодое искусство продолжает исследовать собственный язык, пытается нащупать свои границы, много энергии уходит на эксперименты с инструментами. При этом нередко технический прием становится чем-то самодостаточным. Видеоинсталляция «Стена взглядов», как нам объясняют, основана на методе графической фиксации движения глаз. Ну что ж, это ценный материал для размышлений на тему физиологии зрительного восприятия. Правда, есть что-то мистическое в том, как лица и глаза возникают из пустоты, но для меня остается пока загадкой, достигнут ли этот эффект благодаря или вопреки сугубо научному методу, которым пользовался художник».
Искольдская: «А мне, как когда-то маленькой девочке, очень понравились аргентинские движения глаз, возникающие красивые лица. Маленькие девочки всегда рисуют кукол, и мои эмоции — оттуда, из детства».
«Распадающиеся перспективы»
Инсталляция Марникс де Нийс, в которой по фотографиям из сети создается городское пространство в 3D
Мишин: «Это очень эффектная и завораживающая вещь, но и в данном случае нелегко разобраться, что послужило художнику первоначальным импульсом — родившееся в его воображении феерическое видение архитектуры или просто стремление освоить новые цифровые технологии».
«Смена частей»
Смонтированные Моной Хатум кадры из ее дома в Бейруте с документацией ее перформанса под музыку Баха
Мишин: «Эта видеокомпозиция построена на противопоставлении двух частей: в первой царят порядок и гармония, во второй — хаос и разрушение. Материалом для первой части служит интерьер обыкновенной ванной комнаты, но самые прозаические предметы — обшарпанный кафель, краны и прочие элементы сантехники — приобретают почти сакральную значимость. Это достигается — помимо сопровождающей музыки Баха — тщательным построением каждого кадра, архитектоника которого моментами заставляет вспомнить картины Пита Мондриана. На мой взгляд, это один из лучших экспонатов выставки».