«Когда живешь за городом, собака — это необходимость. У нас был дом в Апрелевке, в котором круглый год жили мои родители, моя дочь и немецкая овчарка Джипси. Мы взяли ее в лучшем милицейском питомнике, откуда выходили собаки с отличными охранными характеристиками. Еще в щенячестве Джипси определилась с любимым делом: она была королевой побега. В шесть месяцев состоялся ее дебют, — всем поселком искали двое суток, а на третьи ее случайно нашел мой папа: на поле, в тракторе, рядом с трактористом Василием.
После этого она убегала регулярно, — мы сначала искали, наказывали, привязывали, а потом просто привыкли. Все соседи ее знали, и она всегда возвращалась, — максимум часов через 8 после пропажи. Так и жили, — свободолюбивая натура, не сажать же ее на цепь. Но однажды Джипси сбежала и не вернулась ни через 8 часов, ни на следующий день. Это уже показалось странным. Уложив пятилетнюю Аню спать, мы всей семьей решили разделиться на группы и ехать искать. Первым делом проверили трактор — ни собаки, ни тракториста Василия там не было.
Пока мы искали, дочка проснулась от каких-то стуков в коридоре и побежала смотреть, кто пришел. Открыла дверь и оказалась в натуральном фильме ужасов — пол в холле, в коридоре, в гостиной был залит кровью. Это вернулась домой Джипси. По счастливой случайности, мы приехали минут через пятнадцать. Аня сидела в углу, на коленях у нее лежала Джипси — вся в ножевых ранениях, и истекала кровью. С такой скоростью я не ездила больше никогда — к счастью, мы успели довезти ее до ветеринара.
На следующий день ранним утром на пороге объявилась милиция. Выяснилось, что собака героически защищала чей-то дом в поселке от двух уголовников, которые отбивались от нее ножами. Их драку услышала проезжавшая мимо милиция — и так Джипси сдала воров в руки закона. Ей даже дали за это какую-то собачью медаль. Мы же поняли, как сильно ошибались: все это время она не убегала, а ходила на работу: патрулировала улицы и следила за безопасностью целого поселка. И самоотверженно продолжила это делать, как только зажили боевые ранения».
«Нашу собаку зовут Леля, мы нашли ее на улице. Этой зимой я поехал навестить родителей за рубеж, оставил ее своей коллеге — опытной собачнице. Леле было месяцев восемь, она гуляла по улице без поводка — не убегала. Но в первые дни января их на прогулке застали очередные салюты. Леля испугалась, дернулась и рванула.
Первые дни ее просто искали по району — мне никто ничего не сказал. После неудачной попытки оповестили меня, и мы решили применить всю возможную поисковую артиллерию, какая доступна человеку. Распечатали объявления, обклеили район, устроили поисковые бригады — каждый день несколько человек ходили с вопросами, а ночью с фонариками искали в подвалах. Подключили соцсети: приюты и сообщества собачьих поисковиков, пара друзей с сотнями тысяч подписчиков по моей просьбе у себя на страницах опубликовали объявление. В общем, уровень знания о нашей собаке в районе «Бабушкинской» и Лосинки достиг электорального — в курсе были все, от трехлетних детей до плохо говорящих по-русски гастарбайтеров. Если бы было голосование, думаю, ее легко могли бы избрать на пост главы района.
Звонили и вымогатели, и сумасшедшие, и просто люди, уверенные в том, что именно наша собака у них. В таких случаях всегда надо помнить о том, что посторонний человек вряд ли отличит вашу собаку от другой похожей и может настойчиво предлагать чужого питомца из самых искренних побуждений.
Так прошло, наверное, недели две, пока со мной не связался владелец приюта в Сергиевом Посаде. Лелю он нашел на улице: ехал по трассе недалеко от того места, где она убежала, и обратил внимание на псинку, лежащую у отбойника. Травмы никакой у нее, к счастью, не было — она просто спряталась там, испуганная и уставшая. Остановился, подобрал и отвез в приют, откуда мы ее в итоге благополучно и забрали. А про наше объявление ему рассказал какой-то человек аж из Петербурга».
«Мы с родителями на выставке выбрали собаку. Назвали Иртышом, растили-воспитывали, все было хорошо, но у хаски есть особенность, о которой нас сразу предупредили: они любят убегать. Зимой он жил с нами в городе, летом — в деревне, где частенько пропадал в поисках приключений. Всегда возвращался, но однажды не вернулся. Мы стали его искать по округе, расклеили объявления по всем ближайшим деревням, ходили по лесам-полям. Прошло полтора месяца, сезон заканчивался; мы с отцом начали потихоньку смиряться и сворачивать поисковые операции, потому что результатов они не давали. Звонили люди, которые, скажем так, говорили о чем-то своем, совсем не о нашей собаке.
Нашла его в итоге мама — она не отчаивалась, писала о пропаже в различных группах и сообществах, постоянно размещала фотографии. Наконец ей кто-то что-то подсказал, в один вечер нам поступило два звонка. Первый звонивший сообщил, что видел собаку, похожую на нашу, а второй даже согласился показать нам место. Иртыша легко опознать — у него на глазу есть метка, карий кусок роговицы.
Оказалось, что кое-какие товарищи просто ездили по деревням и собирали породистых собак, чтобы содержать их и продавать подороже щенков. У них была база, масса будок, где сидели различные псы — на любой вкус и цвет. Мы не стали заявлять на них в правоохранительные органы — приехали туда сами, пообщались лично с человеком, попросили его выйти из дома, высказали свою субъективную позицию насчет того, чем он занимается. Ну я не знаю… В общем, пообщались, забрали собаку, и слава богу. И уехали.
Иртыш отходил долго — морально и физически, — но зато больше не убегал надолго: видимо, научился. До этого он к каждому в машину мог прыгнуть за угощением или просто поиграть, очень людей любил. Но те товарищи наверняка до сих пор промышляют, и они не одни такие. Много породистых собак на дачах летом пропадает. Лучше быть аккуратными».
«В тот вечер ничего не предвещало беды: стоял конец мая, все праздничные салюты давно отгремели, и мой муж отправился выгуливать Еллу. Они шли по привычному для них маршруту, Еллик с интересом смотрела по сторонам, увлеченно все обнюхивала. И вдруг совсем рядом грянула канонада — один залп за другим. От неожиданности и страха собака каким-то непонятным образом вырвалась из ошейника и побежала со скоростью напуганного зверя. Муж за ней. Его крики она не слышала. Ее было не догнать.
Ночные поиски не дали результата. Муж с сыном проехали на велосипедах маршрут, по которому бежала собака. Ее нигде не было. В два часа мы легли спать. На следующее утро я позвонила волонтеру Марине и, плача, сообщила о случившемся. Марина меня успокоила, мы с ней разработали план действий: развесить как можно больше объявлений о пропаже собаки, раздать листовки собачникам, мамочкам с колясками, охранникам в парках, разместить объявления на страничках соцсетей и подать объявление на сайтах потеряшек. Все наши знакомые откликнулись на призыв о помощи. Многие сами распечатали и расклеили объявления, некоторые разместили на своих страничках в соцсетях. Оставалось только ждать.
Начались звонки, о которых меня предупредила Марина заранее: звонили вымогатели. Каждый предлагал вернуть собаку за вознаграждение. Прошло два дня, прежде чем в трубке раздался женский голос: «У нас во дворе лежит собачка, очень похожая на вашу. Я сейчас пришлю вам ее фото!» С замиранием сердца ждали, и в итоге это была она! Через двадцать минут мы с мужем обнимали нашу Еллу, а она в ответ скулила, визжала, прыгала, и все мы плакали от счастья.
Женщина, которая нам позвонила, все сделала как по памятке, — правильные действия в правильном порядке. Когда Елла прибежала к ним во двор, уставшая, голодная и ослабленная, Виктория ее накормила и, главное, напоила, а потом села за компьютер, стала искать объявления о пропаже собаки. Вскоре нашла наше и позвонила. Главное в этой истории — место, где была найдена собака. Все дни, пока мы ее искали, я молилась святой Матроне и просила помочь нам ее найти. Место, где она в итоге нашлась, оказалось по соседству с Покровским женским монастырем».
«Если вы нашли собаку с клеймом, то знайте, что любой может обратиться с запросом в Российскую кинологическую федерацию. Клеймо нужно искать у собаки в паху либо в ушах — по набору букв и цифр на нем Федерация предоставит контакты заводчика, а у хороших заводчиков чаще всего записаны контакты всех, кому продавались щенки. Хотя этот процесс занимает время: осенью, например, у нас был клейменный алабай, хозяев которого даже через заводчика пришлось искать несколько месяцев.
В случае без клейма очень помогают социальные сети. Например, в эти новогодние праздники поступило сообщение от подписчиков в инстаграме о том, что в подъезде одного из подмосковных домов прижился старый алабай и на него уже вызван отстрел. Люди, которые с нами связались, уговаривали участкового и буквально закрывали пса своим телом, пока мы ехали. Это ведь так и происходит — если у жильцов начинается истерика типа «страшный пес сейчас съест наших детей», вполне могут приехать и застрелить животное. Какие именно службы этим занимаются, сказать не могу — тот эпизод не при мне происходил. Но точно знаю, что если в Москве такие вещи еще как-то контролируются, то в пригороде — практически нет.
Тот пес был совсем слабый, еле пил воду из миски, ходить толком не мог. Мы с трудом его выгрузили из подъезда, отвезли к себе на передержку, оказали медицинскую помощь. А дальше прошло дней пять-шесть, и объявились хозяева. Выяснилось, что это были люди из загородного дома, они уехали и оставили двух собак, кобеля и суку, видимо, с охранником. Охранник недоглядел, собаки сбежали, суку поймали, а кобель убежал далеко и добрался до этого вот подъезда. Клейма на нем не было, так что хозяева узнали о нем из «ВКонтакте».
Наша группа всегда распространяет информацию не только через свои аккаунты, но и через группы «Потеряшки», «Потерялась собака, найдена собака» и сайт propalasobaka.org. Возвращая собаку, мы ничего не просим. Хозяева часто возмещают деньги, потраченные нами непосредственно на содержание питомца, но это происходит далеко не всегда. Мы волонтеры, питомника у нас нет — арендуем вольеры в приютах и передержках».
