После того как коварный и мстительный Сет убил своего брата Осириса и ослепил его сына Гора, тот вознамерился вернуть себе власть и отомстить. Об этом, в общем, знает любой, кто хотя бы поверхностно интересовался египетской мифологией. Но вряд ли многие в курсе, что у Гора был помощник — воришка по имени Бек, находчивый и неунывающий наследник одновременно Багдадского вора и Аладдина из диснеевского мультика. Возлюбленная Бека попала в царство мертвых, и теперь, чтобы вызволить красотку из лап Анубиса, необходимо помочь небожителю совершить переворот. Так интересы слабого человека и всемогущего языческого бога совпали — кажется, впервые в голливудской практике.
Для того чтобы понять, насколько чудовищны «Бога Египта» и как мала вероятность, что они «порвут кассу», не обязательно смотреть сам фильм: хватит краткого пересказа и трейлера. На фоне ловких франшиз Marvel или Lucasfilm у визионерской ахинеи Алекса Пройаса (автора фильма «Я, робот». — Прим. ред.) шансов практически нет. Нынешний Голливуд к мифологии подступается осторожно: если и берется за нее, то в основу сценария закладывает пользующиеся популярностью комиксы (см. «Тор»). Пройас же всерьез вознамерился в рамках одной картины наскоро пересказать основополагающие легенды Древнего Египта. И сделал это, наплевав на все.
Египет здесь меньше всего похож на могущественную империю, известную историкам, — это мультинациональный фантастический универсум наподобие толкиновского (или скорее джексоновского) Средиземья. Пирамиды стоят, но никаких фараонов не существует: вместо них людьми правят непосредственно боги. Они отличаются от смертных не столько редко демонстрируемой способностью превращаться в антропоморфных монстров с головами зверей и птиц, сколько ростом. Среднестатистический бог вдвое выше человека — их почти непристойное на вид сосуществование в рамках одного кадра напоминает о новаторских (для 1930-х годов) опытах Александра Птушко в «Золотом ключике». Но тот великий фильм, по счастью, был черно-белым, единственный цвет был маркирован заголовком. Здесь же золото везде, даже кровь у богов золотая.
Естественно, в какой-то момент героям приходится взлететь в космос, поближе к Золотому богу Ра (героя Джеффри Раша, выбранного на эту роль, кажется, наобум, Гор ласково зовет дедушкой), который занят утомительным еженощным сражением с зубастым и тупым мировым змеем, нагло позаимствованным из линчевской «Дюны». Дед-солнце и будет решать, помочь ли простофиле-внуку. В роли Гора Николай Костер-Вальдау никак не отойдет от амплуа Цареубийцы из «Игры престолов», опять щеголяет начищенными доспехами (понятное дело, золотыми) и упивается своей инвалидностью (там он был однорукий, тут одноглазый). Джерард Батлер — Сет — служит живым напоминанием о том, что вакханалия возрождения древней истории и мифологии началась с «300 спартанцев», эстетика которых смутно угадывается в массовых боевых сценах фильма. Хотя в нелепой, так ни разу не вступающей в эффектный бой армии Сета можно при желании узнать и золоченых солдат из «Хеллбоя-2». Вообще, все это уже не постмодернизм, а просто беззастенчивая клептомания, скрещенная с самодеятельностью. Есть такое чувство, будто временами Пройас отпихивал спецов по визуальным эффектам от компьютеров: «Ребят, я сам, вы не знаете, как это должно выглядеть».
А он-то откуда знает? Интересный вопрос. Ведь «Боги Египта» — что угодно, но никак не расчетливый продюсерский проект по отъему денег у доверчивого населения. Это фильм, страшно сказать, вдохновенный. И конечно, абсолютно авторский: только создатель таких диких и заслуженно культовых картин, как «Ворон» и «Темный город», не говоря об ужасающем и всерьез пугающем «Знамении» с Николасом Кейджем, мог сварганить подобный мегаломанский эпос. Залезаешь (впервые) в биографию Пройаса — и холодеешь: этнический грек, выросший в Австралии, родился-то он в Египте. Не иначе Осирис и Ра, Сет и Гор пришли к нему в снах — а судя по эффектной богине любви Хатхор (француженка Элоди Юн), это были еще подростковые пубертатные сны. Они приказали будущему режиссеру во что бы то ни стало снять этот фильм и даже показали как. Возможно, это их месть отбившемуся от рук человечеству. Или подарок?
Потому что, если перестать вслушиваться в диалоги, можно оценить воздушный поединок блестящей на солнце человекоптицы (позолоченной, как вы понимаете) с крылатым роботом-псоглавцем, пересадившим себе чужой мозг. Получить незабываемые ощущения от встречи со Сфинксом — и неважно, что за дурацкую загадку он пытается задать: смотреть ему в глаза страшно не по-детски. Пройтись долиной смертной тени к ладье мертвых. Наконец, испытать что-то наподобие священного ужаса, когда почти мимоходом в сцене космического поединка Ра — Раша со змием мы увидим, что Земля-то плоская.
Даже обидно, что эта оргия галлюциногенных в лучшем смысле слова образов закончится на такой благоразумной ноте. Новый правитель Египта решит, что отныне в загробном мире расплачиваться за бессмертие будут не золотом, а добрыми делами. Будто отвязные боги спохватились и решили поучиться монотеистическому морализму. Или это заявка на сиквел? Будем надеяться. Например, египетская Книга мертвых до сих пор не экранизирована.