«Ада», «Ночь нежна» и еще 8 великих книг, которые перевел Сергей Ильин

«Для многих Сергей в первую очередь остается главным — и единственным адекватным — переводчиком англоязычного Набокова. Его перевод «Ады» — самого замысловатого из набоковских романов, по сути поздней квинтэссенции всех характерных приемов Владимира Владимировича — не переиздавался из-за различных правовых проблем почти двадцать лет. Когда же нам удалось эти проблемы наконец преодолеть, Сергей крепко переработал текст — все-таки и восприятие изрядно поменялось за прошедшее время, и творческих инструментов в распоряжении появилось больше… В общем, пытливых читателей, не чуждающихся сравнительного анализа, ждет масса сюрпризов».

«В первый раз мы работали с Сергеем Ильиным десять лет назад над романом Мишеля Фейбера «Багровый лепесток и белый». Фейбер для Сергея Борисовича стал «другом», а мы с тех пор, когда речь шла о переводе прозы, сотрудничали только с ним. Его переводы — это «лучшие слова в лучшем порядке». Самые дорогие для нас как для читателей книги мы бы отдали ему».

«Переводить сказочную действительность — особая разновидность переводческого навыка. Вернее нужно быть, думаю, старой доброй душой, а не только блестящим знатоком языка оригинала и языка перевода. «Горменгаст», великое продолжение английской традиции авторской сказки, которому не досталось такого же эпохального грома, как «Властелину Колец», допустим, — вещь, требующая от переводчика и потрясающей ловкости, и чутья на этот гобеленно-замковый язык, и чего-то очень древнего внутри. У Ильина было и то, и другое, и третье».

«Когда Сергей Борисович переводил книжку «Знакомьтесь — Орсон Уэллс», мы познакомились со вдовой Уэллса Ойей Кодар и его учеником, надменным Питером Богдановичем, записавшим эти легендарные интервью. В этой компании небожителей я, конечно, чувствовал себя отчаянным глупцом — это была первая толстенная книга, которую я редактировал сам, Кодар все время гастролировала, и мы никак не могли закончить переговоры, а Богданович время от времени светил издали холодным и недружелюбным светом. Наконец перевод был закончен, и я (все так же панически) стал писать нелепые замечания на полях, большую часть которых, к моему удивлению, Ильин не отверг, а доброжелательно разглядывал (теперь я знаю, что с переводчиками так почти что не бывает). Он обожал Уэллса, вместе со мной изучал разнообразные уэллсовские артефакты и под конец сказал: «Кажется, у нас получилось», после чего уехал в Коктебель. Вместе с Уэллсом они обожали Карен Бликсен, рассказы которой он стал переводить этой весной — для собственного удовольствия. Сергей Борисович, давайте сегодня посмотрим «Бессмертную историю»?»

«Есть авторы, которые по-русски звучат не иначе, как в переложении одного человека. Мне уже сложно разделить Ричарда Форда и Сергея Ильина. Форд для перевода писатель крайне сложный, даже мучительный, задачи перед переводчиком он ставит нетривиальные. «Канада» помимо медитативной вязкости стиля еще полна и смысловых медитаций: Форд своим словесным плетением вырисовывает сложные идейные узоры, мимо которых легко пройти, если увлечься переводом просто слов. У Ильина получился совершенно эталонный перевод, его и фордовская «Канада» — это литературная магия».

«Клуб ракалий» — один из лучших романов Коу. Возможно, потому что это очень личная история, погружение в собственную юность, прошедшую в эпоху тэтчеризма. Роман взросления с легким налетом абсурдизма, очень свойственного Коу, и насквозь пропитанный иронией то едкой, то теплой. Коу как-то удалось скрестить беспощадную ярость и нежность, его портрет конца семидесятых — начала восьмидесятых вышел и романтичным, и пугающим. При переводе таких книг требуются даже не тонкость и точность, а филигранность в выборе слов, вслушивание в ритм оригинального текста. Довольно простой стиль Коу дастся не каждому переводчику».

«Сергей-борисычев слог, который ни с чьим иным не перепутать, я впервые испробовала, читая где-то глубоко в нулевых «Лжеца». Они с Фраем, по-моему, были созданы друг для друга: Сергей Борисович — очень «английский» переводчик, причем английский не всякий, а именно с изысками, где богатство прекрасных редких слов, где можно ни в чем себе не отказывать. Где можно шиковать лексически. Стивен Фрай — бонвиван, либертин, королевская особа при всем своем лейборизме — нашел в Ильине идеального переводчика».

«Романы Фицджеральда, «Ночь нежна» и «Гэтсби» (Сергей хотел — «Грандиозный Гэтсби», с аллитерацией подлинника), и «Морган уходит» Энн Тайлер (я сдала редактуру в день, когда начался уход Сергея) — запомнились как единое приключение: старинные сюжеты, невозможная любовь, простота прозы — и вдруг воздушные трюки, отважный поворот фразы. Сергей рыцарственно бился за синтаксис, соритмичный автору, за новую жизнь устаревших, отброшенных второпях слов, фехтовал цитатами, примерами — побеждал».

«Плоть и кровь» Майкла Каннингема — это семейная сага, в которой повествование охватывает целый век, с 1935-го до виртуального 2035-го, и где на фоне истории страны проходит драматическая, а порой и трагическая история типичной американской семьи. Сергей как переводчик этого грандиозного романа (700 страниц) блистательно и точно передал искренность переживаний и эмоциональных надрывов людей, совершающих отчаянные поступки.

А вот что говорил сам Сергей Ильин: «Очень советую — почитайте эту книгу, она написана умным человеком. Читайте, думайте о собственной жизни и помните: ничто не стоит сожалений и не проходит зря — вас услышат».

«Пулицеровский роман Тайлер — очень тихая, тонкая драма про самую суть жизни, хаотичные и с виду бессмысленные фрагменты которой складываются в сияющую мозаику. Сергей Ильин сразу полюбил Тайлер, а это, конечно, очень важно для хорошего перевода. Мне вообще кажется, что Тайлер и Ильин — люди очень созвучные. По сути, если не затворники, то уж точно не светские герои, предпочитающие погружение в текст всему прочему. Сергей и дальше планировал ее переводить. Сейчас готовится к изданию один из последних (если вообще не самый последний) его переводов — «Морган уходит» Энн Тайлер».