Из вашей жизни пропали серьезные разговоры? Эта книга объясняет почему

В наше время мы хотим быть друг с другом, но при этом находиться где‑то еще, там, куда мы стремимся попасть, потому что превыше всего ценим контроль над распределением своего внимания. Наша манера поведения адаптируется к новым приоритетам. На ужине с друзьями вы уже не можете рассчитывать на их безраздельное внимание. Вот что рассказал об одной из таких встреч Кэмерон, третьекурсник из Нью-Гэмпшира: «Ненавижу, когда во время еды у всех под рукой телефоны. Ясное дело, народ постоянно в них заглядывает». Накануне за ужином Кэмерон даже послал сообщение сидящему рядом другу («Че как, бро?»), просто чтобы привлечь его внимание.

Трудно не согласиться с Кэмероном, ведь реальность такова: собираясь на ужин, студенты хотят, чтобы друзья разделили с ними трапезу, но и поглядывать в телефоны им тоже хочется.

Я встретилась с Кэмероном и семью его друзьями и подругами. Одна из них, Элинор, описывает правило трех как стратегию беспрестанного «сканирования» окружающих: «Допустим, нас за ужином семеро. У всех с собой телефоны. Нужно убедиться, что по меньшей мере двое не занимаются перепиской или не уткнулись в свои телефоны по другому поводу — например, не смотрят фильм в Google или не сидят в Facebook. Значит, нужно правило двух или трех. В общем, я всегда приглашаю двоих или троих таких гостей, чтобы остальные могли писать сообщения или делать что‑то еще. Так я проявляю вежливость. Признаться, эти беседы, они вроде как ведутся урывками. Каждый то включается в разговор, то выходит из него. Да, приходится говорить: „Что‑что?“ и вроде как просить людей ввести тебя в курс дела после того, как ты отвлекся».

Эффект от использования правила трех именно такой, какого можно было ожидать. Как сказала Элинор, беседа ведется урывками. И каждый старается, чтобы она оставалась легкой и непринужденной.

Непринужденная беседа, когда в поле зрения находятся мобильные телефоны, стала частью этикета. Одна из подруг Элинор поясняет: если разговор за ужином стал серьезным и гости начали поглядывать в телефоны, это служит сигналом, что пора «сменить тему на более легкую». Она подчеркивает, что правило трех позволяет соблюдать вежливость не только за столом. По мнению подруги Элинор, когда люди «уставились» в телефон, «тема беседы остается легкой и после ужина».

Когда я впервые задумалась об исследовании, в результате которого появилась эта книга, я планировала сосредоточиться на новых алгоритмах обмена СМС и сообщениями в мессенджерах. Благодаря чему они могут быть столь убедительными? Уникальными? Но в самом начале моего исследования я повстречала этих студентов из Нью‑Гэмпшира, которые, отвечая на мой первый вопрос, обратили мое внимание на другой, казавшийся им более важным. «Я бы сформулировал это таким образом, — говорит Кэмерон. — Теперь бесед стало меньше — не с теми, кому адресованы ваши сообщения, а с теми, кто вас окружает!» В этот момент мы с Кэмероном находимся в кругу из восьми человек; болтая между собой, они то и дело опускают глаза, чтобы заглянуть в телефоны. Кое‑кто пытается не смотреть в телефон, но дается это с трудом.

Кэмерон подытоживает то, что видит вокруг:

Это утверждение оказалось весьма прозорливым. Влияние мобильных телефонов на общение лицом к лицу действительно стало проблемой. Согласно исследованиям, если на столе лежит телефон (даже выключенный), тема разговора меняется. Допуская, что разговор может быть прерван, мы предпочитаем говорить о не самых серьезных вещах и воздерживаться от обсуждения острых, чреватых последствиями тем. Кроме того, наличие телефона на столе блокирует эмпатическую связь.

Неудивительно, что за последние двадцать лет мы стали свидетелями того, как маркеры выражения эмпатии среди студентов сократились на 40%, причем в последние десять лет этот процесс шел ускоренными темпами. Эту тенденцию исследователи связывают с активным внедрением цифровых коммуникаций.

Почему же мы проводим столько времени, обмениваясь сообщениями, если в итоге контакт между нами только ослабевает? В краткосрочной перспективе сетевое общение дает нам чувство большего контроля над временем и самоподачей. Предпочитая переписку беседе, мы можем контролировать объем общения друг с другом. А электронные письма, сообщения в мессенджерах и посты в соцсетях позволяют нам представить себя в наиболее выгодном свете. Мы пользуемся редактурой и ретушью.

Я называю это эффектом Златовласки: мы не надоедаем друг другу, если у нас есть возможность держать собеседника на цифровом расстоянии — не слишком близко, не слишком далеко, ровно так, как нужно.

Но человеческие отношения многослойны, запутанны и требуют затрат. Подчищая их с помощью технологии, мы уходим от сложностей беседы к действенности простого контакта. Боюсь, мы забываем о разнице между этими вещами. Кроме того, мы забываем, что дети, растущие в мире цифровых устройств, вообще не знают об этой разнице или о том, что она когда‑либо существовала.

Предпочитая телефон общению с ребенком, мы изначально помещаем ребенка в условия дефицита, о чем он даже не будет подозревать. И проблема не только в том, что в результате дети будут мало говорить, а в том, многое ли они поймут из того, что услышат в разговоре с другими людьми.

В самом деле, когда молодые люди говорят: «Нас вполне устраивают сообщения», — они упускают нечто важное. Их устраивает ощущение, что в настоящее время они востребованы и являются частью происходящего; это ощущение возникает благодаря постоянным цифровым напоминаниям и очень скрашивает жизнь. День, проведенный в сети, богат мгновениями, когда молодежь чувствует, что «живет в полную силу». Но по мере того как цифровое общение отнимает у молодых людей все больше времени, есть риск, что в результате их жизнь, наоборот, оскудеет.