«150 причин не защищать родину»: отрывок из пьесы Елены Греминой

Когда они побеждают, они берут вас в плен. Если вы мирный житель, то у вас есть шанс остаться в живых — вас продадут в рабство. Но если вас взяли в бою, то у вас есть выбор. Вы можете умереть за веру.

Они отрубленные головы тех, кого они пленили и кто отказался принять ислам, складывают в груды.

Как человек становится янычаром? Вот, например, я? Как они побеждают нас? Почему они побеждают нас всегда?

Размножение турок подобно морю, которое никогда не прибывает и не убывает, но никогда не бывает спокойным и другим приносит разрушение, там и сям колеблясь.

Турки как море — они никогда не находятся в покое, всегда ведут войну, из года в год, от одних земель до других, а если где заключат мир, то только тогда, когда им это выгодно, а в других землях они причиняют одно только зло, захватывают людей, берут в плен, а кто не может ходить, тех убивают.

И это они делают многократно в течение года: более десятка тысяч христиан они приводят в свою веру. И эти христиане бывают хуже, чем подлинные турки.

И так турки множатся и множатся, и кто же им может дать отпор, если они, забрав все, быстро уезжают; прежде чем христиане подоспеют, они будут там, где только захотят. А если бы к такой обороне люди захотели подготовиться, они понесли бы еще больший урон и потери.

Если город сдается, то они наводят свой порядок. Церкви превращаются в мечети, каждого седьмого мальчика забирают в янычары и на службу султану. Но если город не сдается, тогда его берут штурмом. И тогда горе побежденным. Они все захватят, все ограбят, перебьют и уничтожат, так что много лет после этого там не будет кричать петух.

Петр. Говорят, пятьсот тысяч. Они собрали войско пятьсот тысяч. И они непобедимы, говорят. И молодой султан еще хуже того, кто был. То есть лучше — для них, но хуже для нас. Нельзя доводить до штурма.

Нотарас. Ты когда‑нибудь видел войско пятьсот тысяч? Кто тебе сказал такую глупость? Постой. Вчера пришел корабль из Генуи. Ты наверное, покупал свою свиную и телячью кожу и набрался, как вшей, этих лживых новостей. Тебе специально забивают этим голову, что, мол, на вас идет войско в 500 тысяч, чтоб ты перестал торговаться. Ты слушаешь генуэзцев? Они мечтают о том, чего никогда не будет.

Димитрий. Они мечтают, что наш город падет, об этом все мечтают. Нас все ненавидят.

Никифор. И они совершенно правы. Знаете, как про нас говорят? Византиец — это тот, кто говорит одно, делает другое, думает третье, а подразумевает еще что‑то. И за это вы мне предлагаете отдать жизнь? Вот за эти ценности?

Димитрий. Мы — второй Рим, мы — столица истинной веры, цитадель истинной духовности.

Никифор. Для Запада мы какие‑то варвары, которые молятся на непонятном языке, а для Востока мы слабаки.

Димитрий. Да! Это наш герб! Это было на знамени героев, наших предков, вписавших свои имена в историю!

Никифор. А я не хочу умирать как герой! И двухголовых птиц не бывает! А если бы были, это были бы монстры, уродство природы!

Петр (вдруг, с огромной обидой). Не свиная кожа! Я никогда не шью из свиной кожи! Только лучшие сорта! Я хороший сапожник. И я дружу с генуэзцами. Это такие же люди, как мы. И у них новости.

Все переглядываются.

Никифор. «Генуэзцы такие же, как мы» — и это говорит византиец.

Нотарас. Может, и евнухи такие же, как мы? И рабы? Говори!

Димитрий. Сейчас не время. Самое главное — наше с вами единство. Мы должны поддержать императора. Мы сейчас должны вместе молиться, рядом с нашим императором.

Никифор. У тебя есть хоть одна своя мысль? У кого‑то из вас? Что вам не вложила в голову эта власть? Или это тоже наша национальная особенность?

Нотарас (Никифору). Я не понимаю одного — почему ты еще здесь? Почему не собрал манатки и не бежал, пока можно было?

Все вы еще можете сбежать. Пусть город защищают те, кто верит в наши ценности.

Пауза.

Никифор (троллит). К вопросу о ценностях и что мы защищаем. В Святой Софии идет служба на латинском языке. И правильно, давно пора в цивилизованный мир. (Реакция у всех.)

Нотарас. Это позор, принять унию, чтоб Запад прислал корабли.

Димитрий. Я туда не хожу теперь.

Нотарас. Продать им нашу веру за их корабли.

Лучше договариваться с султаном. Мы все равно не можем противостоять этой силе. Я уже потерял на этой войне двоих сыновей. У меня остался мой последний сын… Надо убедить императора, что сопротивление бесполезно.

С турками можно и нужно договориться. Мы сдаем им город…

Разве вы не понимаете, что это единственный выход? Лучше тюрбан, чем митра.

Появляется Константин.

Константин. Что ты сказал?

Нотарас. Я могу это повторить.

Константин. Повтори.

Нотарас. Я могу это повторить. Лучше тюрбан султана, чем митра папы римского.

Но Константин смиряет свой гнев, ему жаль Нотараса, он словно видит будущее.

Константин. Не говори этого больше. А то так и останешься в истории с этой фразой предателя.

Нотарас. Предатели — те, кто предал нашу веру, кто сдался Западу.

Константин (ему больно, что он это говорит своему другу). Предатели — те, кто боится штурма.

Нотарас. Я ничего не боюсь. Я готов защищать город. И я могу его защитить. И я готов умереть за него. Но я бы стал договариваться с султаном.

Константин (не только Нотарасу, но и себе). Со своей совестью договариваться бесполезно.

Нотарас. Султан не такой, как его отец. Он оставит нам нашу веру. Мы сможем молиться в наших церквах. Мы спасем город, наши дети будут жить, они нам спасибо скажут. Султан Мехмет не такой, как другие султаны. Мир очень изменился.

Константин (с жалостью). Ты ошибаешься. И однажды ты вспомнишь мои слова.

Нотарас. «В один прекрасный день»?

Константин (увидел будущее). Друг мой… Это не будет прекрасный день. Но в этот день ты изменишь свое мнение.

(К залу.) Друзья, не будем ссориться в минуту опасности. Мы защищаем самый лучший город в мире. И мы его защитим. Мои знакомые в лагере турок прислали мне стрелу с посланием. Войско султана вовсе не 500 тысяч… А всего лишь 258.

Реакция.

Да, я понимаю, что это много. А у нас всего три тысячи. Но у меня есть план. Я приму на службу всех моряков торговых судов. Это еще две тысячи человек. Уже пять тысяч!

Во-вторых, наши стены. Они неприступны. Тысячу лет наши враги пытались разрушить наши стены, никогда ни один камень, ни кирпич не упал с них. Таково пророчество: эти стены священны и неуязвимы.

В-третьих. Враги не могут сделать подкоп, потому что у нас гранитный грунт.

Нотарас. При штурме города все защитники города погибли.

Константин. В-четвертых. Цепь. С моря город можно взять только отсюда, через Золотой Рог. Потому что со стороны Мраморного моря слишком сильное течение. А в Золотой Рог не войдешь, нас защищает специальная железная цепь.

Рассказчица. Купец Димитрий погиб при обороне города в день штурма. Он умер за Родину, как и хотел. (Ставит чашку.)

Константин. В-пятых. Продовольственная блокада невозможна. Голода не будет.

Рассказчица. Философ Никифор погиб при обороне города, янычар разрубил его мечом почти надвое. Перед смертью Никифор убил двух нападавших турок. Никифор геройски умер за Родину, чего крайне не хотел и старался избежать. (Ставит чашку.)

Константин. Дальше. Народный дух. Мы все знаем, что городу покровительствуют святой Константин и Пресвятая Дева. И что скорее корабли пойдут посуху, чем город падет. Это знают все. Это то, во что мы верим.

Еще. Венгры! Венгры наши союзники, они ненавидят турок, наши братья венгры зажмут их с суши и ударят вот сюда, и с Мехметом будет покончено.

Рассказчица. Сапожник Петр сражался на стенах города выданным ему мечом. Был ранен, его сочли мертвым, и он остался жив. Оправившись от ран, он продолжил заниматься своим ремеслом. Теперь Ахмет-эфенди успешный ремесленник в Стамбуле. Шьет янычарам самые крепкие сапоги из лучших сортов кожи. (Ставит чашку.)

Нотарас. Я, мегадука Нотарас, не погиб при штурме. Моя история еще впереди. (Ставит чашку.)

Константин. Что за похоронные настроения! Я клянусь вам, что все будет хорошо. Я клянусь вам отдать жизнь за город. Но этого не потребуется. Мы победим!

Все христианские страны пришлют нам помощь. В проливе, вот тут, встанут пятьдесят галер из Венеции, двадцать из Генуи. Рим, Франция, Арагон — все пришлют помощь — и мы будем защищены с моря. Турки уйдут. Все султаны пытались взять Константинополь. Ну и что? Верьте, прошу вас. Я клянусь, что я жизнь отдам за вас и за город. Вы мне верите? Верите?