«Это же крутая актерская задача — сыграть член»

• Насколько я знаю, ваши пробы для сериала «Игра престолов» были довольно скомканные. Вам дали 10 минут, вы что-то показали, уехали и сами были не очень довольны результатом. Когда вам наконец позвонили и сказали, что вы утверждены, вы вообще легко на ногах удержались? 
  

• Конечно, сейчас те эмоции восстановить уже сложно. Но они были такие: «Ты сидишь или стоишь?» — «Стою» — «Так вот, лучше сядь». До этого я был в Северной Корее неделю, и связи с внешним миром никакой не было — ни телефона, ни почты. И только я приземлился в Шереметьево, до меня дозвонились. При этом после проб прошло довольно много времени — недели две. И я как-то не очень рассчитывал на то, что что-то еще получится. Но мне нужно было тут же снова садиться в самолет и лететь в Петербург на съемки сериала, так что ни времени, ни сил на то, чтобы впадать в эйфорию у меня не было.

• Да ладно. Узнать, что попал не просто в голливудский проект, а в лучший сериал в мире, и не впасть в эйфорию…

• Да нет, ну конечно, эйфория у меня была. Но меня спас мой рабочий график. Потому что иначе я бы сидел все оставшиеся две недели до съемок и думал — «Я снимаюсь в «Игре престолов», «Я снимаюсь в «Игре престолов». И сошел бы с ума. Но это была для меня очень мощная проверка — и эмоциональная, и психологическая. Мне с моим персонажем нужно было встроиться в очень сложный мир, стать частью этого пазла. Есть миллионы фанатов книги, они все знают, каким должен быть Стир. Я, конечно, не должен соответствовать их ожиданиям, но должен очень точно попасть в образ, придуманный автором.

• Вы самостоятельно как-то готовились?

• Да, и много. Я снимался в Питере и вызвал к себе моего товарища и творческого партнера. Мы с ним записали когда-то первые пробы на айфон, увидев которые продюсеры и позвали меня на живые пробы. И в этот раз он мне тоже помогал с репетициями.

• Дальше вы попали на съемочную площадку. Это действительно такая машина? Все работает как часовой механизм, никто не опаздывает ни на секунду, все знают свои роли?

• Да. Скорости на площадке — просто невероятные. Но тут нужно понимать, что по-другому этот сериал просто физически не снимешь. Его снимают параллельно две группы по 500 человек. Поэтому, конечно, во всех департаментах работают суперпрофессионалы. И это даже не только по сравнению с Россией, это и по сравнению с Америкой — уникальный с точки зрения производства пример.

• Я вот больше всего там детали люблю — какой акцент у Игритт или какие у вас шрамы на лице, или вот Серсея спиваться потихоньку начинает. Понятно, что за каждой такой деталью — громадная работа. С вами много работали? Акцент, например, у вас, как и у всех одичалых, довольно специфический.

• У меня был специальный коуч, который ставил мне этот грубый североирландский акцент. С другим коучем мы репетировали сцены. Понимаете, там в чем дело — к началу съемок процесс подготовлен идеально. Я снял несколько фильмов как продюсер, поэтому знаю, что в съемках главное — подготовка. Если ты хорошо подготовлен, у тебя будет максимум пара незначительных факапов, но ничего глобально не посыпется. Так вот там все просто идеально продумано. Например, когда мы снимали в Исландии сцену, как раз ту, которая была в первой серии, площадка находилась в трех часах езды от Рейкьявика. И около ущелья, где действие происходило, есть небольшие дома для отдыхающих. Так вот продюсеры решили нас поселить туда, чтобы не тратить лишних три часа утром на дорогу. Потом у них во время съемок нет перерыва на обед: есть время, что-то быстро ешь — и вперед. Но при этом смена не 12 часов, а 10. И все эти сложнейшие объекты, которые занимают по несколько гектаров, построены в разных странах и готовы заранее.

• Сейчас про вас здесь говорят все как про чудо: русский — и попал в такой голливудский проект. Как будто между нами и «Игрой престолов» огромная пропасть. Вы ее чувствовали?

• Нет. И я сейчас не кокетничаю. Наоборот, я на этом проекте понял, что нет никаких «нас» и «их», что все гораздо проще устроено, чем нам кажется. Что все возможно, а остальное — страхи и комплексы у нас в голове. У меня тоже всегда было это разделение, притом что я в детстве жил в Америке. Но это очень вредные стереотипы, их нужно ломать. Конечно, у России был такой неприятный шлейф, но сейчас этого нет уже. Ну то есть они же видят, что я не с матрешкой и с медведем к ним приперся. Хотя икры и водки я им в подарок привез. Но это хороший подарок. Чего не привезти-то?! Голливуду нужна свежая кровь. И половина наших любимых американских актеров и режиссеров когда-то откуда-то туда приехали. Конечно, это лучшая в мире индустрия, потому что там собраны лучшие профессионалы, но она вовсе не такая закрытая, как кажется. Глобализация дает возможности работать во всем мире.

• Вы, значит, за глобальный подход, работать везде и со всеми? Не проще перебраться в Америку, раз теперь у вас появились связи, и попробовать там укрепиться?

• Мне никогда этого не хотелось. Мне хочется работать над разными проектами, с людьми, у которых разные взгляды. Я вот только что работал с немецким режиссером — это совсем другой опыт, и он не менее интересен. В проекте должна быть энергия правильная, а дальше уже неважно, кто его делает — кореец, американец или русский. Жить нужно там, где тебе комфортно, а работать можно везде. Сейчас вот я полтора месяца на севере России снимался и жил, например.

• А вам в России комфортно?

• На севере России комфортно. А в Москву приезжаешь — тревожно становится иногда.

• Климат здесь довольно странный

— Довольно странный, да. Во всех смыслах.

• Кто знает, какие фильмы тут можно будет снимать через год, а какие нет.

• Никто. Но, как говорится, у России свой путь.

• Я эту историю про свой путь просто ненавижу. А у кого он не свой?

• Да, да. Но на самом деле все в наших руках. Мы работаем, и нам никто ничего не запретит. Пока на самом деле нас никто ни в чем не ограничивает.

• Ну вот смотрите, который сезон на американском телевидении заправляют антигерои? Лет десять уже. «Игра престолов» — яркий пример того, как нарушаются все мыслимые телевизионные каноны. А у нас: «О, нет. Это рискованно, зритель этого не поймет. Он изменяет жене? Но от нас же отвернутся домохозяйки!» Вот это мешает работать даже больше, чем политическая обстановка.

• Я не совсем согласен. Я знаю несколько проектов, которые сейчас делаются, и герои там совсем не положительные. А «Оттепель»? Как она все взорвала? Все же просто обалдели.

• Так как раз потому, что зрители увидели, наконец, живых людей вместо функций. Но в этом мире все возможно, потому что это не реальность, а какое-то очень условное прошлое. Темы все те, что нас волнуют, но спрятаны за костюмы и декорации. И это очень хитро сделано. То есть как раз теперь в СССР есть сигареты, алкоголь и секс, а у нас…

• А у нас — извините. Мы все политикой заняты, нам не до секса… Да я все понимаю. Все, что происходит в России, я прекрасно вижу. Но стараюсь обходить эти темы в разговоре, потому что все слова выворачиваются наизнанку. Но я вам честно скажу, я конформист. Мне все равно.

• В каком смысле?

• Мне прежде всего нужны интересные истории. И они есть. Их не очень много. Их делать сложно. То, что можно снять в Америке, — хрен ты снимешь здесь. Ну что же… Значит, нужно снимать в Америке. Про Россию. Это вообще моя мечта. История современной России на HBO. Вы только представьте, сколько там всего можно придумать?! История патриарха Кирилла! Это будет бомба. Просто охренеть, что такое. Поэтому — да ну их всех на хрен. А если тут можно будет играть только трактористов, то мне эту роль точно не дадут.

• Ну почему? Фактурный такой высокий тракторист.

— Тракторист-каннибал, ага.

• Я как-то разговаривала с голливудским коучем Иваной Чаббак, и она мне сказала, что американские актеры никогда не перестают учиться. Даже почтенные и с «Оскарами». Роберт Де Ниро до сих пор работает с коучем над ролями. У наших актеров такой привычки все-таки нет.

• Да нет, только так и можно на самом деле. Я уже давно так работаю. Над фильмом «Счастливый конец» я два месяца с коучем работал.

• Это тот, где вы член играете?

• Да. И вот мы долго придумывали этого персонажа… члена.

• Про вас же поэтому теперь так все и говорят: «А-а-а, Колокольников, ну ясно». Раздеться может, член сыграть — может.

— «Интимные места», каннибал, член. Но мне, честно говоря, и интереснее всего быть в шкуре кого-то совсем другого.

• В шкуре члена например.

• Члена в особенности.

• То есть вам провокация интереснее всего?

• Да нет. Просто так совпало. «Счастливый конец» мы придумали, и как-то все лихо пошло и пошло. Но с актерской точки зрения это же, правда, крутая задача — придумать, как сыграть член. Очень приятно было, когда мне говорили: «Знаешь, мы на тебя там смотрели. Ты вроде бы человек, а вроде — член». Значит, что-то я правильное нашел. Это, конечно, тяжело — вгонять себя постоянно в разные состояния и разные образы. Но это и есть профессия, потому она и интересна. Хотя это и чистая шизофрения. Посмотрите на меня — я же шизофреник.