«Голограмма для короля»: роман об Америке, в которой кончились деньги

Дэйва Эггерса не назвать неизвестным в России писателем. Но и оценен по достоинству он точно не был. В 2007-м вышел русский перевод его «Душераздирающего творения ошеломляющего гения», книги 2000 года, возглавившей в свое время список бестселлеров New York Times и вошедшей в шорт-лист Пулицеровской премии. Но, кажется, даже самый преданный читатель не распознал в нем большого пулицеровского романа, поворотной точки американской прозы.

Впрочем, эггерсовский переворот выражается отнюдь не только в романах: в созданном им альманахе McSweeney’s сошлись молодые американские авторы, не помещавшиеся в формат «рассказика для New Yorker»; придуманные им детские писательские курсы за десять лет разрослись по всей Америке, а на его проект по поиску спонсоров для талантливых подростков, чтобы оплатить им поступление в колледж, собирали деньги Дэвид Бирн и музыканты Death Cab for Cutie.

Иными словами, Эггерс вполне успешно играет роль литературной совести Америки. Ту же линию он с невероятным успехом продолжает и в книгах. В нулевые его главными работами были: «Что есть что: Автобиография Валентино Ачака Денга» — написанная совместно с героем история его долгого побега из Судана в Америку, — и документальный роман «Зейтун» об американце сирийского происхождения, который на своем каноэ спасал людей и зверей во время урагана Катрина, за что его и арестовали, обвинив в террористической деятельности. По сути, Эггерс только в последние годы начал оправдывать возложенные на него в 2001 году большие литературные ожидания, когда от документальной прозы повернулся, наконец, к чистому фикшну. Речь о двух книгах: «Голограмме для короля» (2012) и вышедшем в октябре 2013 года романе «Круг». Хоть и не документальные, но обе они написаны на злобу дня: первая о состоянии человека во времена экономических кризисов, вторая — о состоянии человека в эпоху социальных сетей.

Десять лет, отработанные Эггерсом в жанре нон-фикшн, несомненно, пошли его прозе на пользу. «Душераздирающее творение ошеломляющего гения» было книгой модернистской, выпендрежной, намеренно нарушающей все правила и игнорирующей все каноны. «Голограмма для короля» — это лаконичность, возведенная в принцип. С первых предложений («Алан Клей проснулся в Джидде. 30 мая 2010 года. Летел в Саудовскую Аравию двое суток».) Эггерс пытается вывернуться из описаний, выдавливает из повествования рассказчика, чтобы тот не дай бог чего не прокомментировал, оставляет только факты: герой в гостиничном номере, не может уснуть, он банкрот, его последняя надежда — добраться до Экономического города короля Абдаллы и представить королю голографическую презентацию будущих телекоммуникационных систем. От возможного контракта зависит шестизначная комиссия героя.

Но ничего этого не случается. Нет, это не спойлер — в этой прозе вообще ничего не происходит, и сама суть ее в том, что ничего и не может произойти. Все в итоге оказывается сплошной голограммой, видимостью. Здесь вообще все не то, чем кажется. Изнанка города оборачивается пустыней. Экономический город, великая стройка XXI века — только фасад, полтора здания, вокруг которых даже не кипит жизнь. Пьяная оргия в датском посольстве наутро оказывается шалостями в доме престарелых. Сам Абдалла неуловим, призрак короля вместо его физической сущности, и даже его помощники растворяются в пространстве, словно сказочные джинны.

Классический сюжет «человек первого мира приезжает в третий мир за баблом» выворачивается наизнанку, поскольку страну нефтяных рек и долларовых берегов населяют отнюдь не папуасы. Простой таксист — и тот с высшим образованием, отучился год в Бирмингеме. Но эта реальность является Алану с верхних этажей «Хилтона», и всякая попытка проникновения заканчивается неудачей. В самом буквальном смысле — Эггерс вообще в своем романе не стесняется лобовых метафор, делая своего героя начинающим импотентом. Ни один секс не выльется в оргазм. Ни одна деловая встреча не кончится контрактом. Впрочем, к этому моменту читателю уже очевидно, что в романе вообще ничто уже не разрешится.

Алан — типичный everyman, который, несмотря на прошлые успехи, сегодня «корпоративной Америке интересен не больше, чем глиняный самолет», совершенный коммивояжер, которому была бы положена смерть в финале, но он оказался в романе, не терпящем событий, и может только плыть по течению. Это человек, которому больше всего хочется «простоты бытия собою — то есть никем», герой-голограмма, ничего из себя не представляющий, все существование которого постоянно сводится к неудобству: например, когда вода уже выпита, а ты все ходишь как дурак со стаканчиком. Но он не из тех, на кого тратятся сюжеты. По сути роман Эггерса — совсем не про обыкновенного американца, который перенес ничтожество своего существования в другую страну, просто чтобы «вывернуться из нестерпимых тисков американской жизни», и тем самым только обнажил собственную никчемность. Это роман об Америке, в которой кончились деньги. Экономика иссякла — и теперь винтики некогда безотказно работающей машины рассыпаются и ржавеют.

«Голограмма для короля» напоминает скульптуры Джеффа Кунса — все как настоящее, только ярче блестит. В самой обертке как будто и заключена суть авторского высказывания. Впрочем, никчемность, пустота современного человека не являются для Эггерса объектом критики — он явно испытывает сочувствие к своему незадачливому герою. Его роман мог бы быть чаплинской комедией неудобных ситуаций, где герой, как назло, проваливается в каждый открытый люк, спотыкается о каждую швабру, каждым тортом получает по роже. Но неизменно присутствующая тут надежда на лучший исход делает комедию высокой драмой. Как будто вся эта цепь неудач — только черная полоса и имеет срок истечения. Как будто где-нибудь когда-нибудь что-нибудь наконец произойдет.