«Манифеста» в Петербурге: как готовится главная биеннале года

В феврале 2013 года было официально объявлено, что биеннале «Манифеста»-10 летом 2014 года откроется в Петербурге. «Манифеста» — третий по значимости европейский фестиваль современного искусства после Венецианской биеннале и Кассельской «Документы».

Год назад приобщению к «Манифесте» единодушно радовались все российские художники и критики, губернатор Георгий Полтавченко выделил на биеннале 142 млн рублей, а ее главным партнером стал Государственный Эрмитаж. И Эрмитаж, и «Манифеста» в этом году отмечают юбилей — музею исполняется 250 лет, а биеннале проводится в десятый раз.

«Манифеста» впервые состоялась в 1996 году, но идеологически эта биеннале связывает свое возникновение с падением железного занавеса и объединением Европы после холодной войны. Основное отличие «Манифесты» от других биеннале — отсутствие постоянного места жительства. Каждые два года она открывает выставку в новом городе, и большинство работ создается художниками прямо на месте, в зависимости от контекста, — то есть «Манифеста» стремится превратить современное искусство в некую базу, объединяющую все города-участники. В этом году ее основной проект будет показан в залах Главного штаба Эрмитажа. Это изначально казалось невероятно смелым сочетанием — Эрмитаж один из самых старых и респектабельных российских музеев. Какие бы новые залы ни открывались в Главном штабе, все равно для большинства Эрмитаж прежде всего ассоциируется с непоколебимой классикой, а не с критическим современным искусством.

С самого начала консервативная общественность Петербурга взбунтовалась против проведения «Манифесты» — как и многие радикально настроенные художественные деятели из Европы. Но если первых возмутило вторжение нетрадиционного в их представлении искусства в залы самого традиционного из музеев, вторые требовали переноса «Манифесты» в знак протеста против закона о запрете пропаганды гомосексуализма, который действует в Петербурге. Михаил Пиотровский сумел отстоять биеннале,  упирая на то, что «для Эрмитажа современное искусство — это естественное, хотя и сложное, продолжение вековых традиций».

Однако после событий в Крыму ситуация опять ухудшилась — теперь на «Манифесту» ополчились и российские радикальные художники. Надежда Толоконникова из Pussy Riot выступила с заявлением о том, что биеннале в России неуместна, художники из арт-группы «Что делать» отозвали свою заявку на участие в выставке, отказались еще несколько, в частности украинская художница Мария Куликовская. К отмене «Манифесты» призывает также художник Дмитрий Врубель, живущий в Германии, а на сайте Change.org создали очередную петицию за отмену биеннале. Однако другие русские участники пока что отказываться от биеннале не спешат — ни Елена Ковылина, ни Павел Пепперштейн, участвующие в основном проекте, ни Арсений Жиляев и Олеся Туркина, заявленные в публичной программе. 

(UPD В комментариях к этой статье Арсений Жиляев сообщил, что «отказался от участия еще до официальной конференции по публичной программе» и собирается принять участие в инициативе художников из группы «Что делать?» По какой-то причине сотрудники «Манифесты» оставили имя Арсения в числе художников-участников публичной программы, поэтому его имя появилось в этом тексте.)

На протест в офисе «Манифесты» отреагировали крайне сдержанно, заявив, что проведение биеннале становится особенно необходимым в сложной политической ситуации, потому что искусство дает пространство для диалога. Как и следовало ожидать, это привело к тому, что руководство биеннале обвинили в конформизме и желании воспользоваться деньгами российского правительства в ущерб собственной репутации.

На пресс-конференции 25 марта куратор «Манифесты» Каспер Кениг рассказал о том, как будет выглядеть основной проект «Манифесты» в Главном штабе, и, судя по всему, нового обострения конфликта не избежать. Если до крымских событий главным противоречием являлось само присутствие современного искусства в классических стенах, то теперь геополитика — едва ли не самая важная тема биеннале, а все больные вопросы из новостной повестки поднимаются на музейный уровень. Например, в фотопроекте «Театр военных действий» Бориса Михайлова — это репортаж с киевского Майдана Незалежности, снятый великим харьковским фотографом специально по заказу «Манифесты». Или в рисунках Марлен Дюма — французской художницы, которая приготовила специально для Петербурга портреты знаменитых исторических деятелей-геев, например, Чайковского.

В Главном штабе будут и другие работы, которые поражают одним своим масштабом: инсталляция Томаса Хиршхорна высотой в несколько этажей, огромные портреты Синди Шерман в образе персонажей авангардного русского театра 20-х. Помимо Главного штаба, в исторических зданиях Эрмитажа произведения Луизы Буржуа будут соседствовать с работами Пиранези, в Зале Геракла поставят массивные минималистичные скульптуры Лары Фаваретто, а японский художник Тацу Ниси выстроит интерьер типичной советской квартиры вокруг огромной дворцовой люстры. Увидеть все эти работы хочется чем дальше, тем больше — учитывая, что главный проект будет сопровождать публичная и параллельная программы, которые часто бывают даже интереснее основной. До сих пор остаются люди, которые призывают бойкотировать «Манифесту» — и среди них есть как консерваторы, так и радикалы. Слышать призыв к отмене крупнейшего события в мире современного искусства Петербурга страннее всего именно от радикальных художников и критиков. Однако чем громче к бойкоту биеннале будут призывать художники вроде Pussy Riot, тем сильнее будет уверенность чиновников, напуганных «контемпорари артом», что «Манифесту» необходимо поддержать. Как к этому ни относись, сейчас шансов на отмену у биеннале почти не осталось.

Каспер Кениг, куратор биеннале

Мне приходилось работать в разных политических ситуациях, но проводить параллели с тем, что происходит сегодня, я не могу. Для меня здешний тяжелый случай исторической амнезии — это новый опыт. Я был одним их трех людей, которых пригласили на эту должность, и у меня были свои ожидания от Петербурга. Я был заинтригован красотой города, в которой есть какая-то меланхолическая печаль. Но это одновременно и клише в отношении всей русской культуры. Хоть у нас и великолепная русская команда, если бы у нас было больше времени, мы могли бы глубже погрузиться в предмет, и у «Манифесты» был бы настоящий русский импульс. 

Мария Иссерлис, главный координатор

Официальное открытие «Манифесты» — 28 июня. Биеннале делится на 4 большие части. Во-первых, это основной проект, который делает Каспер Кениг. Две трети основного проекта будут в Главном штабе, и одна треть — в Зимнем дворце, чтобы обычные посетители музея могли узнать о биеннале и сходить в здание Главного штаба напротив. Вторая часть «Манифесты» — паблик-арт-программа. Курирует этот проект Иоанна Варша из Польши. Ее художники будут делать проекты непосредственно в городском пространстве. Это будут и перформансы, и постоянные экспозиции на время работы биеннале. В-третьих, существует обширная образовательная программа — мы собираемся работать со школьниками, со студентами, со взрослыми. Параллельная программа биеннале не связана с нами напрямую, и проекты для нее будут отбираться специальным жюри. Всего в команде «Манифесты» в Петербурге около 30 человек — это и русские, и европейские сотрудники. Нас уже посетили около 28 художников, которые прислали свои проекты — они будут строиться тут, на месте. На 70–80 процентов мы работаем на городской бюджет, какую-то часть денег дают спонсоры, и еще есть деньги международных фондов.

Сепаке Ангиама, координатор образовательной программы

Мы организуем уникальную платформу на все лето — «Манифеста–Дача», где люди смогут, не уезжая из города, немного отвлечься и познакомиться с современным искусством.

По воскресеньям и субботам у нас будут семейные программы и программы специально для детей, в которых, по моему опыту, с удовольствием принимают участие родители. Один из уникальных проектов этого года — маршрут, который мы организуем из Финляндии в Петербург. Надеюсь, мы сделаем какой-то круглый стол с участниками и сможем вовлечь их в обсуждение проблемы границ в современном мире. Еще мы планируем, например, запустить какую-то программу в общественном транспорте, например в автобусах.

Иоанна Варша, куратор публичной программы 

Идея публичной программы возникла вокруг Витебского вокзала — первого вокзала в России, который связан с Европой и странами бывшего Советского Союза. Большинство художников, которые участвуют в программе, приехали из городов, в которые можно попасть с Витебского вокзала, — из Таллина, Вильнюса, Берлина, Варшавы, Бухареста и так далее. Это моя кураторская задумка — собрать художников из постсоветского пространства. Витебский вокзал не то место, где будут проходить все перформансы, это просто символ связи Востока и Запада. Особенно в сложившейся геополитической ситуации возникает потребность в этой связи, в том, чтобы коммуникация не прекращалась. Эта программа будет отвечать на многие вопросы, которые волнуют людей в связи с политическим кризисом. Например, грузинский художник Ладо Дарахвелидзе будет работать на одном из рынков в городе, и его темой будет самоорганизация работников рынков и ресторанов — по его собственным воспоминаниям о войне в Грузии. Художница из Нью-Йорка Миерле Ладерман Укелес работает там в системе транспортировки отходов — где собирают мусор. Она хочет встретиться с представителями этой отрасли здесь, в Петербурге, и обсудить возможность отправлять сюда художников в художественные резиденции на станции сбора отходов. У Рагнара Кьяртанссона будет проект непосредственно на Витебском вокзале, он будет там проигрывать 24 часа в сутки фразу «Sorrow conquers happiness» в зале с пианино. Еще у нас есть проект в бывшей коммуналке, который посвящен квартирному искусству как домашнему сопротивлению. Конечно, это публичный проект, но частное измерение мне кажется очень важным для понимания публичного. Куратор этого проекта — Олеся Туркина. Все художники, участвующие в публичной программе, будут так или иначе реагировать в своих работах на политические события, а одной из главных участников моего проекта будет украинская художница и активистка Алевтина Кахидзе. 

Катя Гавинская, помощник главного координатора

Без помощи Эрмитажа мы бы никогда не смогли ничего сделать, но с ними сложновато работать — это совсем другая логика, другой мир. Ничего плохого я не имею в виду, это просто специфика. Особенно иностранным сотрудникам не дается эта коммуникация, но постепенно все наладилось, надо просто было понять их логику общения, но какая она — это секрет. Надо придерживаться правил. Многие из музейщиков шутят, что есть «специальный эрмитажный язык», и я помню, что у нас был даже полушуточный воркшоп на тему того, как писать официальные письма эрмитажным языком в Эрмитаж. И одна из наших сотрудниц некоторое время проверяла все письма, чтобы не было ошибок. 

Я считаю, что наше самое большое преимущество в том, что мы работаем без лишних слов. Многие новые сотрудники, уходя домой в 9, когда большинство людей еще сидит на работе, спрашивают: «Ой, как-то неудобно, но можно мы пойдем?» — все заражаются этим настроением. Это супербанально звучит, но если мы поменяем что-то в умах 10, 100 человек, это все равно для нас очень важно.

Самое крутое и удивительное — мы боялись, что многие художники сейчас начнут идти в отказ, но они остаются.