Чтение про кино «Зона» Джеффа Дайера
На удивление захватывающая книжка британского писателя и автора The Guardian и The New York Times про «Сталкера» Тарковского.
Из всей обязательной киноподборки студента «Сталкер» в 2012 году вызывает, наверное, наименьшие позывы прочитать о нем умный текст. За тридцать с лишним лет из не самого многослойного фильма, кажется, высосали все возможные смыслы и захоронили в саркофаге его собственной значимости. Трогать его сейчас — все равно что снова копаться в «Космической одиссее» или «Блоу-ап» — занятие довольно узкоспециализированное. И тем не менее.
Формально «Зона» — почти что покадровый пересказ «Сталкера», на деле — эссе про отношения автора с одним отдельно взятым фильмом. Дайер признается, что взялся за книгу в целях терапии «райтерс блока»; по сути, она могла быть о любом другом кино, но так вышло, что это — его любимое. Тут важно, что автор не киновед и не Дэвид Бордвелл, «Зона» — в наименьшей степени академический текст. У Дайера среди прочего есть полуавтобиографические работы про джаз или о том, как у него не выходит труд о писателе Лоуренсе, и новая книжка сделана примерно по тем же правилам.
Любовь к подробному пересказу кино — привычка, за которую обычно хочется больно ударить, но Дайер, во-первых, не самый глупый рассказчик, во-вторых, нашел для священной темы какую-то совсем неподходящую, казалось бы, интонацию. Про пиетет к Тарковскому на Западе можно не говорить: прикасаться к нему без спросу там еще больший моветон, чем у нас. И многие наверняка поднимут на «Зону» бровь: автор то и дело отвлекается, рефлексирует над утерей любимого рюкзака и неудавшимся опытом группового секса и вообще ведет себя как варвар в церкви. Но научный анализ фильма, кажется, последнее, чего Дайер хочет; смысловой клубок в книге — набор давно разжеванных истин, самим Тарковским в том числе (статичность времени? Зона как ГУЛАГ? о'кей).
Несмотря на то, что ироничная интонация, понятно, призвана десакрализировать «Сталкера», снять его с пьедестала, Дайер в него очевидно влюблен. Его «Зона» на самом деле — публичная демонстрация весьма интимного контакта с фильмом. Ворох авторских свободных ассоциаций (Генри Джеймс, Жижек, вестерны и «Итальянская работа» сосуществуют здесь на равных правах) — примерный слепок того, как смотрит любимое кино по десятому разу каждый из нас.
У автора явно присутствует недоверие к эпигонам Андрея Арсеньевича: подзатыльники получают Звягинцев, Триер (с которым у автора неожиданно случается приступ элитизма: «все фильмы ужасов глупые») и даже несчастный Ангелопулос. Но ставить это ему в вину — что обвинять любовное письмо в субъективности. Дайер, кажется, придумал тут новый киноведческий жанр — разговор по душам.