Комик в деревне
Парализованный английский старец Роберт Уайатт, одним из первых скрестивший рок и джаз, записал новый альбом — «Comicopera». «Афиша» позвонила Уайатту в деревню
— Почему опера?
— Ну, во-первых, потому что на пластинке присутствуют самые разные персонажи. Обычно ведь записи сонграйтеров — сугубо личная история, чьи-то конкретные чувства и переживания. Здесь иначе: есть песня от лица сентиментального романтика, есть — от лица нигилиста, который не верит ни в бога ни в черта, и так далее. Во-вторых, у альбома есть стройный сюжет: это своего рода странное паломничество, бегство от собственной идентичности. Первая часть — про всякие личные тяготы: одиночество, утраченные связи, отчуждение, разлука. Вторая — про то, что творится в Англии и в мире: бомбы, войны, глобальные конфликты. А в конце я пытаюсь уйти от своей культуры, отказываюсь от английского языка, который сейчас приобрел явный милитаристский оттенок. Финал — это разные варианты фантастического эскапизма: романтическая революция Че Гевары, сюрреализм, свободный джаз, мистический феминизм в песне по-итальянски; какие-то способы укрыться от агрессии внешнего мира.
— А как вы вообще относитесь к теперешней поп-музыке? Вот вы сейчас выпускаетесь на лейбле Domino, там много всяких популярных молодых групп, вам это все интересно?
— Ну так, слежу краем глаза. Мне кажется, рок как форма более-менее исчерпал себя, сейчас все пытаются повторить 60-е. Что, кстати, не кажется мне проблемой; довольно весело, по-моему, выходит — такой постиндустриальный белый фолк, если в общем говорить. Вот Arctic Monkeys — потрясающие парни, правда. Но вообще — мне сейчас интереснее то, что происходит за пределами англоязычной культуры: бразильцы, африканцы и так далее. Кстати! Помню, в 80-х я увлеченно слушал передачи «Радио Москва» — одну про джаз, другую про народную музыку, и там было очень много действительно хороших вещей. То есть я знаю, что многим музыкантам в СССР приходилось нелегко, что они вынуждены были эмигрировать и менять профессию, вряд ли кто особо гордился этими передачами, но мне правда нравилось! Мои друзья слушали рок, а я слушал «Радио Москва».
— У вас есть ощущение, что все повторяется? Можете это как-то объяснить — учитывая, что вы застали и те времена, когда все начиналось?
— Как ни парадоксально, мне кажется, что дело в современных технологиях. Мы научились сохранять прошлое в идеальном состоянии, сейчас можно достать любую музыку в отличном качестве. Раньше было иначе — пластинки изнашивались за несколько лет, и все, ты больше не мог их слушать. А теперь у нас под рукой практически Вавилонская библиотека, прошлое стало гораздо доступнее. Кроме того, тут есть еще такой важный момент. В 60-х впервые в истории англоязычная культура стала доминировать в музыке. До того ведь главенствовала континентальная Европа, иногда Латинская Америка, черная культура — но никак не Англия. А тут английские парни наслушались Джеймса Брауна и записей лейбла Motown, стали играть то же на свой лад — и мир упал к их ногам.
— В 70-х вы поддерживали коммунистов, активно критиковали правительство; судя по альбому, политика вас до сих пор волнует.
— Ну а как это может не волновать? Я же всегда опасался именно того, что англоговорящие страны, США прежде всего, станут единственной политической силой в мире. Именно поэтому я и поддерживал наших врагов — не потому, что они были лучше, просто мне всегда казалось, что, если оппозиция исчезнет, лучше не станет. И что мы имеем? Проблемы глобального капитализма и пропаганды еще реальнее, чем прежде, а противостоят этому униженные и оскорбленные одиночки без какой-либо позитивной идеологии.
— И что — будущего нет, завтра не будет?
— Нет-нет, я как раз с оптимизмом смотрю в будущее. Мне кажется, нынешнее поколение учится на ошибках прошлого. Раньше взгляды, которые я высказывал, казались многим эпатажем, на меня смотрели как на маргинала. Сейчас тысячи людей отлично знают, что войны в Азии — это не про идеологию или религию, а про контроль над природными ресурсами. Тысячи, если не миллионы осмысленных молодых людей по всему миру хотят изменить ситуацию. Не верить в них было бы нечестно.
— Вы сами себя как сейчас ощущаете? Вроде бы патриарх арт-рока и заслуженный человек, а с другой стороны — вы совсем не как The Rolling Stones, обитаете где-то на периферии.
— Знаете, я стараюсь не относиться к себе слишком серьезно. Смотрю иногда на свои фотографии — такой серьезный дядька с бородой; господи, я выгляжу как какой-то русский диссидент в 70-х! Окстись, старик, это всего лишь еще одна чертова пластинка, скажи спасибо, что ты вообще смог ее записать. Чего ты тут сидишь с таким видом, будто ты младший брат Солженицына?!