Генерал шаманов
19 февраля в прокат выходит фильм «Блуберри» с Венсаном Касселем в главной роли
Венсан Кассель прославился в середине 90-х ролью горячего еврейского парня в фильме «Ненависть», а уже через несколько лет вдруг оказался едва ли не главной звездой хиреющего французского кинематографа. Касселя зовут в Голливуд, Кассель — супруг нечеловечески прекрасной Моники Беллуччи, Кассель вот-вот станет иконой уровня Делона или Бельмонда. Тем временем на экраны выходит «Блуберри» — фильм постановщика «Добермана» Яна Каунена, в котором Кассель сыграл очередную главную роль. Майк Блуберри — отважный шериф, герой популярных в 60-е комиксов Жана Жиро. Стараниями Каунена и Касселя комикс приобрел отчетливый психоделический привкус и разросся до масштабов эзотерического трактата. Юлия Машнич отправилась на Елисейские поля, в кинотеатр Ugg Normandie, на мировую премьеру «Блуберри», а затем устроилась на диване в лобби отеля Costes и поговорила с Касселем о Метафизических Ковбоях, Кастанеде, шаманах, кактусах и сломанном носе актера.
— Я опоздала к началу. Расскажите, что там было?
— Я лежу на полу, слышен мой голос: «Все кончено. Он мертв. И теперь моя очередь. Я вижу свои воспоминания. Я вижу… жжж». Потом меня показывают ребенком.
— Злым ребенком?
— Нет, ребенком, из которого вырастает Метафизический Ковбой. Ковбой с большим количеством экзистенциальных проблем. То есть он должен быть сильным. Ну знаешь, как это бывает: мужчины не плачут. Мужчины пьют виски и ходят к шлюхам. Но шаманский опыт открывает Блуберри, что он уязвим и что у него большие проблемы. Экзистенциального характера.
— Мне кажется, вам следует играть гнусных подонков. Я вообще была уверена, что встречу злобного, нервного человека в боксерской стойке.
— Таким я тоже бываю. Но не всегда, слава богу. Потому что в этом случае меня бы уже не было в живых.
— Давайте обсудим вашу внешность. Вы нравитесь себе?
— Раньше мне все не нравилось. Теперь мне все нравится. И знаете что? Это потому, что я пришел к выводу, что мы – животные. И я смотрю на себя, как на животное. И все во мне... (поглаживает ноги) мое. Мой нос кривой (трогает нос), мои уши... (мнет уши) несколько оттопырены. Ну и пусть. (Поправляет прическу.)
— Все равно, вы – красавец.
— Даже не знаю. Но я чувствую себя комфортно с тем, что есть. Раньше я комплексовал, а теперь нормально. И вообще, чем больше себя принимаешь… Помните Сержа Генсбура? Он так странно выглядел. И был совершенно очаровательным. Думаю, что странная внешность, особенно у мужчин, может быть очень интересной.
— Ваша внешность подозрительно изменчива. Я помню вас в фильме «Читай по губам», вы там на двадцать лет старше.
— Да, я стараюсь. Я меняю походку, речь, вообще все. Понимаете, есть актеры (и они мне нравятся), которые всегда одинаковы. А есть актеры (и они мне по-настоящему нравятся), которые всегда разные. Для «Блуберри» я изменил свой нос. Сломал его.
— Честно?
— Вообще-то нет. Мне вставили такую кривую штучку, а потом вытащили. Обожаю меняться. С детства. А иногда фильм меняет меня. Например, я только что закончил съемки в «Секретных агентах», которые выйдут в конце марта. И пока мы снимали, я потолстел – может, потому, что бросил курить – почти на 10 килограмм. И стал выглядеть совершенно иначе. Двигаться иначе. Это было как раз то, что нужно: я стал старше и серьезнее. Как и положено шпиону – настоящему, а не Джеймсу Бонду. А в «Блуберри», который снимался чуть раньше, я должен был быть героем, ковбоем, и мне казалось, нужно набрать вес, ходить в спортзал. Но я не мог, потому что мы снимали в Мексике, стояла страшная жара, я все время работал и худел, худел, худел. Я переживал, пытался много есть, а потом подумал: «А зачем? Это фильм хочет меня худым. Значит, буду худым».
— Что вы о фильме скажете? Можете им гордиться?
— Я люблю этот фильм, по-настоящему люблю. Это же фильм о любви. И о природе вещей. О том, что есть боги, о которых мы не знаем. Они не имеют отношения к религии. Религия себя исчерпала.
– А Монике фильм понравился?
— Да, он ей очень понравился.
— А вам не кажется, что он похож на «Мертвеца» Джармуша?
— Нет, скорее на мультфильм «Принцесса Мононоке». Ну знаете, Дух Леса…
— А может, это фильм по Кастанеде?
— О да, вы любите Кастанеду?
— Ну, я его читала.
— Это же другой взгляд на реальность. Я прочел и дал книгу Яну Каунену. Ян тоже прочел и отправился в Мексику искать Дона Хуана. Потом в Колумбию и затем в Перу. Он прошел инициацию у шаманов, как в кино. И проник в мир видений, духов и всего такого. Кактусов, сильных психотропных веществ. И позвал меня с собой. Я колебался, но все же поехал. И многое попробовал. И многое понял.
— То есть и кактусы попробовали? А когда снимали, употребляли?
— Нет, потому что снимать становится очень тяжело. Невозможно. Но теперь я знаю, о чем это все.
— А шаманы-то в кино настоящие?
— Некоторые. Отец в начале фильма – настоящий, из Перу. И эта невероятная старуха тоже. И еще пение, помните это «ыа-ыа-ыа», оно тоже настоящее, шаманское. То же самое они поют, когда ты принимаешь психотропные средства, и это то, что ты слышишь в том мире. Вообще, фильм очень точно отражает все эти состояния.
— А вы ходите в кино?
– Да, хожу. У меня есть любимые фильмы – «Сладкая жизнь» Феллини, «Таксист» Скорсезе, «Апокалипсис сегодня» Копполы, но мне интересно и современное французское кино. Его сила – в разнообразии, в отсутствии системы. Здесь уживаются Бессон, Катрин Брейя и Гаспар Ноэ. А когда приходит однообразие, когда правит система, это все. Это как в Америке. А французское кино, самое сильное кино в мире, должно быть разным. И мы должны защищаться.
— От кого?
— От Америки. Как и все остальные.
— А что вы делаете, когда не снимаетесь?
— Путешествую. Еду в Бразилию. Обожаю Бразилию. Танцую там самбу на пляже. В этой культуре есть опасность и притягательность. В ней столько секса, животного секса. И это очень сильная культура: все выходят на улицы, поют, танцуют, музыка везде… Еда острая… Инстинкты… Не могу это передать.
— Любите опасность?
— Да, но не слишком. Я люблю все вместе. Знаете, как кисло-сладкое. Бразилия вся про это.
— Давайте поговорим о России.
— Ничего не знаю про Россию, хотя играл русского в «Имениннице». Говорил: «Ты знаешь, как я живу?» Я был очень удивлен предложением сыграть русского, но согласился. Целый день учил русский. К вечеру говорил. На следующий день забыл. Теперь хочу в Россию поехать. А вы откуда?
— Из Петербурга.
— А там хорошо? Лучше, чем в Москве?
— Лучше. Гораздо.
— Мне говорили, что Москва более дикая. Ладно, поеду и туда и туда.